Выбор (СИ) - Дейс Джули

— Эмма? — зовёт голос Эйдена.

Стараюсь унять дрожь в теле и выдавить улыбку. Напоминаю себе о том, что он не должен втягиваться в мои проблемы. От некоторых вещей, я должна держать его в стороне. Мы знакомы, но не так близко, чтобы я доверилась ему.

Замираю в нескольких шагах от бортика, к которому подъехал Эйден. Он ищет ответы на моём лице, но я умело их прячу.

— Я срочно должна помочь Алестеру, — говорю я.

— Что случилось?

— Ничего, просто на кафе обрушился Армагеддон. Всё в порядке, я должна бежать.

Хмурое выражение его лица говорит лишь о том, что мне не доверяют, но сейчас не тот случай, когда нужно распинаться и доказывать. Я действительно лгу.

— Увидимся на обеде, — произношу эти слова, когда начинаю пятиться назад.

— Эмма, что случилось?

— Всё в порядке, пожалуйста, тренируйся. Я должна помочь им.

Срываюсь на бег, но не для того, чтобы быстро добраться до нужной точки, а для того, чтобы сбежать от проницательных глаз Эйдена. Он всё ещё зовёт меня, но его голос напоминает эхо, которое вскоре затихает только благодаря улице, на которую выбегаю.

Глава 19

Эйден

Мне всегда вбивали в голову, что нет ничего выше команды. Ты всегда должен выбирать команду. Команда важнее всего. Команда всегда в приоритете. Команда — твоё всё. И я действительно придерживался данного мнения. До сегодняшнего дня. Всё перевернулось с ног на голову.

Та непреодолимая разница, которую всегда видел между мной и Мэйсоном — уничтожилась. Я не знаю, хочу ли быть похожим на него, но сейчас совершаю тот же поступок, на который пошёл он. Я ухожу со льда. Он бросил всё ради Трикси. Я бросаю всё ради девушки, которая появилась в моей жизни чуть больше месяца назад. Мной движет страх, но он вовсе не является моим. Он принадлежит Эмме.

Есть вещи, намного важней игры. Например, другой человек. Важный для тебя человек. Даже если в будущем подобный выбор и шаг обернётся ошибкой, понимание того, что он был осознанным и совершён не зря — всё смягчит. Есть вариант, где о содеянном придётся сожалеть, но без него уже не будешь тем, кем стал. Я никогда не бросался в крайности, идя по намеченному и заготовленному пути. Всё меняется. Я далёк от того, чего хотел и к чему шёл. Возможно, сменилась дорога, став длиннее или короче, это уже неважно. Я знаю, что могу отыскать верное направление даже если собьюсь.

— Ты заставляешь меня усомниться и разочароваться, — говорит в спину тренер, когда прохожу мимо, сменив только обувь. Вряд ли жать на газ удобней в коньках.

— Знаю.

За моим коротким ответом ничего не следует. Парни молчат, тренер тоже. От того, что действительно стал разочарованием — скручивает желудок, но стараюсь залочить всё другим.

От Эммы след простыл, но этому не удивляюсь. Всего лишь продолжаю путь, собирая взгляды прохожих. В машине отбрасываю в сторону верхние части экипировки, оставаясь в нательнике и выезжаю с парковки. Ощущение тревоги парит настолько высоко, что перекрывает все остальные чувства. Оно помогает осознать правильность выбора. От меня нет толка на льду, если мысленно где-то в другом месте. Скорей, я мог получить десятки штрафов от тренера, в конечном итоге, всё могло завершиться удалением или буллитом, возможно, даже не одним.

Когда захожу в кафе, взгляды обращаются ко мне. Повисает тишина, но не могу отделаться от чувства, что она была до меня. Глазами ищу Эмму. И, к счастью, нахожу.

Каждый участок тела девушки говорит о напряжении. Я никогда не видел её такой. Словно все паршивые эмоции смешались воедино и сейчас устроили торжество на её лице. Я замечаю их несмотря на то, что она стоит ко мне боком, практически спиной. Делаю шаг в её сторону и ловлю взгляд Алестера. До этой секунды, он был напряжен не меньше Эммы, но сейчас едва заметная тень улыбки возникает на его губах. Больше не жду чуда. Подхожу ближе, и мужчина, что возвышается над ней, моментально становится омерзителен. К его сожалению, я еще выше. Мне не нравится, как он смотрит на неё. Не нравится, что на его губах ядовитая улыбка. Не нравится, что он чувствует над ней власть. А он чувствует. Я отчетливо вижу, как он умело влияет на неё. Он делает движение, и Эмма вздрагивает. У меня начинает кружиться голова и вместе с ней, привкус тошноты подступает к горлу. Она боится его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его лицо искажается, а глаза, в которых чистый азарт и блеск, превращаются в щелки, когда я останавливаюсь за Эммой и, обогнув её талию рукой, притягиваю к себе. Она снова вздрагивает и дёргается, резко оборачиваясь. К тем эмоциям прибавляет шок.

— Ты в порядке? — спокойно спрашиваю, чтобы не спугнуть уже заварившуюся кашу.

Ничего не получаю в ответ. Её рука, что накрыла мою из-за испуга, начинает дрожать, как и нижняя губа.

— А ты не теряла времени, — скалится мужик. — Нашла партию выгоднее? Теперь тебя трахает остолоп из хоккейной команды?

Дёргаюсь в его сторону, но ногти Эммы впиваются в кожу и каким-то чудом, ей удаётся стать преградой между моим кулаком и его челюстью.

— Ты стал ненужным? — продолжает он, обращаясь уже к Алестеру, у которого вздымаются вены на шее.

Не знаю, кто из нас двоих взбешён больше. Я умею сохранять спокойствие, но оно медленно превращается в щепки. Я никогда не чувствовал такой ярости. Меня никогда не задевали слова посторонних, но ему удаётся дотянуться до той точки, которая отвечает за необузданный гнев. Сейчас понимаю, что есть ситуации и люди, которые способны это сделать.

— Уезжай, — неуверенно говорит Эмма. Я не понимаю, она просит меня или мужика, но если обращение ко мне, то вряд ли я сдвинусь с места без неё.

— Ты не будешь держать его в стороне, — цедит Алестер, вероятно, она всё же просит меня.

— Конечно, не будет, — со злорадством, растягивает мужик. — Мне интересно, кто из вас двоих лучше.

Он смотрит на Эмму и облизывает губы, что делает атмосферу ещё напряженней. Он не может хотеть собственную дочь. Я не хочу в это верить или отказываюсь. В моей голове нет механизма, которое отвечает за понимание подобного.

— Чем ты руководствовалась, когда выбирала? Безмозглостью и длиной, или мозгом и оправданием, что с ним интересно? Или ты была с ним, чтобы жить у кого-то, а потом попался вариант поудачней?

— Что ты несёшь? — шепчет Эмма. — Ты позоришь нас.

— Посмотри на себя. Позоришься тут только ты. Трахаешься с двумя сразу.

Эмма вырывается. Я хочу поймать её, но девушка ускользает, словно песок. За ней громко хлопает дверь, ведущая в служебное помещение. Я знаю, что в такой ситуации лучше уйти, не отвечая на нападки. Я прокручиваю в голове мантру: «Не отвечай», но прекрасно понимаю, что она не действует. Всё работает на автомате. Делаю несколько шагов за ней, но он не унимается. Его гнилому языку позавидует любой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Она также хороша, как прежде? — голосит он в спину. — Умелая, а?

Из груди вырывается хриплый рык. Пролетает доля секунды. Я оказываюсь рядом и прибиваю его локтем к стене, из-за чего кажется, что на барных полках начинают дребезжать бутылки. Он то ли напуган, то ли скалится, из-за чего я сильней надавливаю локтем на грудную клетку. Ещё чуть-чуть, и просто его размажу, отпечатав фигуру на стене. Я не чувствую силу, которую применяю, и сомневаюсь, что она была до этого момента.

— Что ты сказал?

— Какая она? Помнится, она была покладистой и послушной.

— Ты что, ублюдок, насиловал собственную дочь? — мой голос сочится ненавистью и отвращением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тебе нравится это? Я воспитал её такой. Она будет бегать за тобой, как собачка за палочкой.

Едва ослабляю хватку, и мужик уже думает, что на этом всё. Но это не всё. Я делаю это вновь. Снова прибиваю к стене, но так, что удар его затылка о бетон буквально звенит в ушах всех, кто присутствует в кафе. Одна из бутылок всё же падает на пол, разбиваясь на мелкие осколки, чем провоцирует вспышку женского визга.