Плоть - Портия Коста

– Беатрис? Я делаю тебе больно? – Голос Ритчи звучал обеспокоенно и хрипло. Но почему? Должно быть, подобным образом он ласкал уже многих женщин, среди которых были и девственницы.

– Нет! Может быть… совсем чуть-чуть… я не знаю… – Она сделала глубокий вдох и выгнула спину. Тело ее будто бы было охвачено пламенем, настолько странным представлялось все происходящее. А также восхитительным, опасным, импульсивным. – Пожалуйста, не останавливайся!

Тело ее захлестнула мощная волна желания, побуждающая к действию, к совершению каких-то поступков. Поступков, которых требовали от нее находящиеся внутри пальцы Ритчи. Беатрис хотела прикоснуться к себе сама и чтобы ее касался Ритчи. Точно повинуясь скрытому инстинкту, она стала пощипывать свои соски. Беспокойно мечась по одеялу, она совсем было хотела просунуть руку между ног, чтобы помочь Ритчи, но он опередил ее и подушечкой большого пальца прижал крошечный холмик ее наслаждения – клитор.

– О боже!

Наслаждение взорвалось внутри Беатрис, и она изогнулась, точно тетива лука, почти оторвавшись от кровати под действием ласкающей ее руки Ритчи. Пятками она впивалась в одеяло, продолжая щипать себя за соски, вызывая крошечные вспышки боли, которые контрастировали с восхитительными ощущениями внизу ее живота.

– Моя милая, прекрасная Беатрис, – произнес Ритчи сдавленным голосом, почти благоговейно.

Не успела Беатрис оправиться от мощнейшего оргазма, как он продолжил свое чувственное исследование. Вытащив пальцы из ее лона, он тут же заменил их годмише, беззвучно умоляющим о позволении войти. Готовый к проникновению, он вдруг показался Беатрис холодным и безжизненным, а еще очень твердым. Как же сильно отличался искусственный фаллос от податливого настоящего с напряженными мышцами и сухожилиями, заключающими в себе плотский голод.

Единственное, что было у них общего, – это размер.

– Расслабься, – снова промурлыкал Ритчи, целуя Беатрис и лаская ее свободной рукой, осторожно внушая свою волю. – Расслабься, дорогая, расслабься. Все будет хорошо.

Девушка откинулась на подушку, загипнотизированная его низким хрипловатым голосом. Лоно ее постепенно успокаивалось после пережитого взрыва наслаждения, но прижимающийся к нему фаллос из слоновой кости все равно казался ей бездушным и жестким. Как бы то ни было, она поняла, зачем Ритчи понадобилось его применять. Он был лишен неистовства и сладострастия, переполняющих настоящий мужской орган… но все же ей хотелось почувствовать внутри себя член Ритчи, а не эту холодную имитацию.

– Скоро… не волнуйся… скоро, – чуть слышно произнес Ритчи, вновь поражая Беатрис своей способностью читать ее мысли. – Так будет лучше… обещаю. Когда придет время и я проникну в тебя, ты получишь еще большее удовольствие оттого, что сейчас согласилась принять нашего друга. – Он надавил годмише чуть сильнее, утопив головку в ее влагалище.

– Тебе виднее, Ритчи, тебе виднее.

– Верь мне.

Стоит ли ей это делать? Может ли она? После того, что произошло между нею и Юстасом Ллойдом, она думала, что не сможет больше довериться ни единому мужчине. Тем не менее она понимала, что, если сейчас попросит Ритчи остановиться, он подчинится ей. И даже не рассердится на нее, потому что готов делать только то, что ей приятно.

Когда Ритчи глубже вонзил в лоно Беатрис искусственный фаллос, она испытала томление плоти и желание отдаться. Это не казалось болезненным, но очень знакомым и длилось всего секунду, когда фаллос проник в нее. С губ ее сорвался вздох, а из уголка глаза выкатилась слеза, но то была слеза не боли и даже не облегчения. Нет, испытываемые ею в этот момент эмоции были лихорадочными и совершенно новыми, не поддающимися объяснению. Все, что Беатрис была в состоянии сделать, – это обвить Ритчи руками и прижаться к нему, будто бы это он проник сейчас в ее лоно.

– Хорошая девочка… хорошая девочка, – промурлыкал он бархатным голосом и принялся нашептывать ей на ухо сладкий вздор. Медленно, очень медленно он вынул из нее годмише и тут же погрузил его обратно, повторяя эти два действия снова и снова, причем каждое последующее проникновение воспринималось Беатрис все более спокойно.

«Так вот, значит, что происходит, когда люди занимаются любовью?» – подумала она.

Это не вполне соответствовало тому, чего она ожидала, но она и сама не до конца понимала, чего же именно ждала от акта близости. Испытываемое ею восхитительное трение околдовывало ее, рождая чарующее напряжение. Беатрис не могла не задаться вопросом, сможет ли мужчина подарить ей схожие ощущения. Ей бы этого хотелось, но член Ритчи, как она ожидала, будет теплым и твердым, но гибким. Чувствуя внутри себя ритмичные толчки искусственного фаллоса, она мечтала о том, чтобы его поскорее заменил настоящий.

– Какие ощущения ты сейчас испытываешь? Нравится ли тебе?

Открыв глаза, Беатрис увидела, что Ритчи внимательно вглядывается в ее лицо, точно волшебный доктор, занимающийся со своей любимой пациенткой. Она покраснела, догадываясь, что все ее тело, должно быть, кричит о владеющем им наслаждении.

– Я испытываю… очень специфические ощущения. И довольно приятные. – Она попыталась оценить происходящее, но сделать это ей было довольно непросто, учитывая, что ничего подобного с нею никогда не случалось прежде. Застонав, она задвигала бедрами и принялась сжимать мышцы влагалища вокруг годмише. Внизу живота у нее растеклось восхитительное тепло.

– Потрогай себя, Беа… пока я буду пронзать тебя этой штукой.

Ну конечно же, как об этом можно было забыть? Пальцы ее сами собой потянулись к центру наслаждения, прежде чем поощряющие слова успели сорваться с губ Ритчи.

Ах, как сладко! Как восхитительно!

Годмише. И ее собственная рука. И Ритчи, целующий ее и прижимающий к себе. Палец ее двигался по кругу, и напряжение внизу живота росло, накатывало мощными волнами.

Вскрикнув, Беатрис капитулировала, переполняемая счастьем и отдаваясь на милость искусственного фаллоса, продолжающего двигаться внутри ее.

– Ты же не собираешься сейчас уходить, правда? Я думала… ну, я думала, что ты можешь захотеть… э-э-э… возможно, сделать это? Или хотя бы показать мне свой член.

Когда Беатрис вернулась из ванной, вид Ритчи, надевающего пальто – причем галстук его уже был идеально повязан и ботинки надеты, – явился для нее очень болезненным ударом. Она-то пребывала в полной уверенности, что их восхитительная интерлюдия с годмише была всего лишь началом любовной игры.

– Моя сладкая Беатрис, я остался бы с радостью, – произнес он со смесью удивления и сожаления в голосе. – Я жажду этого больше всего на свете. Но меня ожидают дела, решение которых нельзя отложить на потом.