Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

Ему бросили новую одежку в мешке. Он вяло переоделся.

Ему показали: на выход! Он вяло побрел на выход.

Отвыкши, зажмурился от солнца. Вяло поплелся, подталкиваемый двумя зверолицыми, в сторону густой толпы, темневшей за селением.

Поодаль шествовала процессия с носилками. Толпы людей, встречавшихся по пути, падали ниц или разбегались по сторонам.

Подошли к подножию холма, возвышавшегося среди других таких же. Молодая трава зеленела на склонах. Крутая лестница вела к вершине, где маячили фигуры жрецов.

Вокруг носилок расстелили циновки, старец-повелитель с трудом ступил дрожащей ногой. Все опустились на колени. Старца под руки отвели на высокие сиденья, устланные циновками и шкурами.

Загрохотали барабаны, затрещали трещотки, завыли дудки. Толпа оживилась. Показались жертвы, обреченные на заклание. Лица раскрашены, одежды переливаются всеми цветами радуги. Лица откормлены, но мертвы. Чиктэзы плененные? Вроде не похожи. Более коренасты, и носы у них прямые. Из чиктэзов один лишь Сивел попался, если его можно назвать чиктэзом. Остальные так и не спустились по склону вслед за ним. Эх, судьбинушка!

Обреченных на заклание построили полукругом перед старцем, принудили опуститься на колени.

Объявился «добрый» жрец Чимс. Подойдя к обреченным, полоснул каждого по щекам острым жертвенным ножом из горного стекла. Кровь брызнула и потекла по подбородкам, орошая нарядные одежды. Жертвы покорно стояли на коленях.

Объявились почти полностью обнаженные молодые девушки с пестрыми повязками на бедрах. Подали им куски жареного мяса с маисовыми лепешками и медом диких пчел в деревянных и глиняных мисках. Обреченные на заклание стали есть – безучастно, покорно.

Наконец «добрый» Чимс пропел высоким голосом, девушки убрали остатки еды.

Объявилась процессия с множеством носилок – совсем не таких роскошных, как у старца-повелителя. Просто две жерди, с брошенной поверх шкурой. То несли умерших или, вернее, их останки. Запах тления распространился в воздухе. Процессия в скорбном молчании стала подниматься по ступеням на Холм. Жрецы воздели руки к солнцу.

Старца-повелителя на носилках бережно повлекли вослед мертвецам. Медленно поднялись на вершину холма. Весьма медленно. Вершина оказалась совершенно плоской. Посреди нее зияла яма, укрепленная тонкими стволами деревьев с очищенной корой. Яма обширная, так что вся свита и Сивел стали вокруг в два ряда. Пол ямы был смазан глиной, а на стенках развешаны оружие и утварь с одеждой.

Жрецы заунывно запели. Носилки с останками умерших опустили на дно ямы. Стали посыпать кости и гниющие тела порошком цвета охры, а совсем оголенные кости и черепа красили того же цвета краской. Отвратительный дух шел от трупов, но никто не смел зажать нос или отвернуться.

Жрецы выскочили из ямы и тут же стали закрывать ее жердями. Длинные стволы присыпали землей и уложили дерн поверх. Жерди пружинили, но держали. Сверху положили бревна и соорудили невысокий помост.

Привели двух обреченных. Грубо растянули на толстых плахах. Лица их были устремлены в небо и ничего не выражали.

Сивел наблюдал за всем будто со стороны. Потом вдруг сообразил, что и впрямь наблюдает со стороны! Еще внизу его не втолкнули в тот полукруг жертв, не полоснули ножом по щеке. Обнаженные девушки обнесли его мясом и медом. И вообще он как-то так оказался вне…

Вздрогнул, когда получил толчок в спину и очутился рядом с жертвами. Все же не вне… А?

Но! Ему в руки вложили его же собственный топор с пятнами ржавчины. «Добрый» Чимс произнес:

– Великое Солнце дарует тебе честь нанести первый удар!

Сивел растерянно смотрел на безучастные лица жертв. Сердце бешено колотилось. Ноздри расширились, с шумом втягивая гнилой воздух. Голова пуста, и ни одна мысль не задерживалась в ее закоулках. Вот, значит, как. Или ты их порешишь, или присоединишься к ним, и тебя порешат.

Боги, боги! За что такой выбор?!

Но все-таки выбор…

Сивел судорожно вздохнул и, почти не примериваясь, с хряским звуком вонзил острие топора в грудь жертвы.

Человек дернулся, лицо на мгновение как бы вздулось, или это только показалось Сивелу, и застыло. Брызги горячей крови залили лицо Сивелу, и он больше ничего не видел. Он больше ничего не ощущал и не видел. Его куда-то повели. Он покорно передвигал ноги. Потом и они подогнулись. Снова тьма в сознании…

Эка! Стольких ворогов уложил насмерть за свое ратное прошлое, а вот впервые в обморок упал. Ну, чисто баба! Да не баба, не баба. Не потому! Одно дело – в бою, даже если топором в спину. И другое дело – вот так…

* * *

Очнулся у подножия Насыпного Холма. Кубарем скатился в беспамятстве? Это вряд ли. Тогда б и костей не собрать. Получается, снесли его бережно? Кому понадобился?

Чуть приподнял голову, огляделся.

Толпа окружала холм. Воздевали руки к небу, оглашая хвалу Солнцу и Огню, который пылал на вершине.

Голос Чимса раздался над ухом:

– Ты отмечен нашими предками, низкий человек.

– Чимс? Ты меня, что ли, оттуда спустил? Ага, ну да, теперь я низкий!

– Не возгордись и помни о Великом Солнце. Все в его власти.

– А что ж делать мне? Вразуми.

– Слушай и запоминай, Гризли. Воля Великого Солнца для всех нас божественна. Ослушаться ее – значит, лишить себя жизни. Но не только это нужно знать. К тебе благосклонна Великая Мать, а в ее руках судьба Великого Солнца. Она вершит волю богов и предков. Ты попал в круг людей, где жизнь во многом зависит от одного слова. Будь очень внимателен с Великим Жрецом Огня предков. Это главный вершитель судеб всех нас.

– Что-то все вокруг великие. А я маленький такой.

– Не гневи судьбу, низкий человек.

– Ладно, постараюсь. А скажи мне, Чимс, ты тоже великий?

– Я только один из многих помощников Великого Жреца Огня, – смиренно изрек Чимс, но глаза отвел. – А ты повторяй мои движения. За оплошность можешь попасть в жертвенный огонь. Будешь получать уроки от меня. Я теперь в ответе за тебя. С тобой и под жертвенный нож должен пойти, если что не понравится Великим.

– Ну, и страхи! Лучше тогда сразу ужасный конец, чем жить в ужасе без конца! – У Сивела взбурлила молодцеватость, которая завсегда приходит после близости смерти и избавления от нее.

Церемония на холме закончилась. Стали спускаться вниз. Причем, как приметил Сивел, впереди носилки с «княгиней». И лишь за ней – носилки со старцем-«князем».

Чимс поймал приметливый взгляд Сивела. Счел за лучшее растолковать:

– От древних времен у нас главенствует женщина… Хотя Великое Солнце всегда будет мужчиной… Но его избирает Великая Мать.

– Мать, значит? И много у нее… того самого… деток?