Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

Я стал закрываться в ванной и онанировал. Кончал быстро, но при этом всегда пытался представить кого-нибудь из обнаженных мужчин, тех, за кем подсматривал.

В старших классах было и еще несколько попыток завязать сексуальных контакт, но они не удавались. В девятом классе подпоил одноклассника, который раньше в туалете предложил ему поонанировать вместе. Надеясь на успех, предложил ему: «Представь, что <…> я девушка, поимей меня», но тот ответил «Ты с ума сошел?» и покинул его дом. Через год рассказчик поступил в мединститут, пытался сойтись с двумя девушками, но дальше глубокого петтинга дела не пошло.

«А когда я учился уже на втором курсе, у меня произошел первый гомосексуальный контакт (Всё предшествующее он гомосексуальными контактами не считает, что ли? — Л. К.). Я ехал в автобусе, стоял, потому что было много народу. Я почувствовал, что сзади об меня кто-то подозрительно трется. Я чуть отодвинулся, а человек, стоявший сзади (мне захотелось оглянуться, но я постеснялся), еще ближе придвинулся и нажал на мои ягодицы руками. Я почувствовал истому и сам сильнее прижался к нему. Через три остановки эта своеобразная сексуальная игра закончилась, человек вышел из автобуса. С тех пор я старался ездить в переполненных автобусах и поступал так же сам. Выбирал любого мужчину, лишь бы он не был стариком, подходил сзади и прижимался к нему, делая вид, что на меня давят другие. Люди реагировали по-разному. Некоторые испуганно отодвигались, но большинство никак не показывали, что чувствуют мое давление.

А однажды я почувствовал ответную реакцию. Проехал свою остановку, вторую, третью. Человек, за спиной которого я стоял, сел на свободное кресло, автобус был почти пустой. Я сел рядом. Он потрогал мою коленку своей, как бы сначала случайно, а потом всё сильней и сильней придвигая свою ногу к моей. На конечной остановке, ни слова не говоря, мы вышли, я решил, что надо ехать обратно. Мне хотелось подойти к незнакомцу, но я стеснялся. Он достал сигареты, я, хотя и не курю, попросил у него закурить. На вид ему было лет 40. «Может быть пойдем прогуляемся?»- предложил он. Я согласился. Мы зашли не очень далеко в лес, он вдруг — я даже испугался — резко накинулся на меня, начал целовать, обнимать. <…>

Стояла поздняя весна, тепло. Когда он меня целовал, мне было противно. До этого я мог представить поцелуи только с женщинами. С мужчинами считал возможным лишь совместный акт онанизма или то, что я делал со своими сверстниками (А как же попытка вставить член в зад однокласснику? — Л. К.). Когда он меня раздел, я и подумал, что будет только онанистический акт. Но не успел опомниться, как почувствовал острую боль». «Он выступал в активе, я в пассиве. Мне было невероятно больно, но я не кричал, был готов к этой боли, и мне, сознаюсь, хотелось ее испытать. <…> Потом мы разъехались по домам, на трусах я увидел кровь — он мне разодрал анус (это ошибка: если бы разрыв был, пришлось бы накладывать швы; вероятно, просто царапина слизистой. — Л. К.). Несмотря на боль, настроение было хорошее.

Мне — 19 лет, ему, как я потом выяснил, 39».

Новый друг работал артистом в местном театре, имел жену и детей. Подружились и стали часто видеться. Так продолжалось два года.

«Я начал выступать в роли активного, что мне нравилось больше. Научился фелляции. От этого получал огромное удовольствие. Но было приятнее, когда делали мне, а не я».

Затем в бане познакомился с одним очень красивым молодым парнем, полуузбеком-полурусским. Секс произошел на какой-то стройке. Затем еще с кем-то в автобусе. Многие уже знали, что он гомосексуал. Решил сменить обстановку. Перевелся в мединститут, переехал в другой город, но натуру не изменил.

«За год я пошел по рукам. В первые месяцы каждый день менял партнеров. Были две серьезные влюбленности, но они прекратились не по моей инициативе. Мне хотелось иметь постоянного партнера, но ничего не получалось. Все время кто-нибудь появлялся, а потом исчезал. <…> Сколько всего у меня было контактов? Думаю, до 400–500».

Встречался с мужской проституцией. Несколько раз отдавался за деньги сам. Попробовал и наркотики.

Результат — вызвали в милицию, отправили на обследование в лабораторию. Еще до того начал подозревать, что что-то неладно: увеличились лимфатические узлы в паху и подмышкой. Так и оказалось — СПИД. Сначала испытал шок. Потом предупредил всех партнеров, кого помнил, и рассказал о них в милиции. Теперь практикует только безопасный секс — чтобы не заразить других. Но секс продолжает, по-прежнему появляется на «плешке» (месте встречи голубых), хотя если тамошний люд узнает, что он болен, могут отчаянно избить. Имеет и невесту, которая знает о его заболевании.

Тут секс поистине владеет человеком, в остальном рассудительным, умным и компетентным. Как свидетельствует Шахиджанян, обаятельным.

«Каково мое самочувствие сейчас? Как ни странно нормальное. <…> Никогда никаких истерик и желания самоубийства (я знаю, что у многих гомосексуалистов это бывает) у меня не возникало. <…> Надеюсь только на то, что смогу стать хорошим врачом и помочь всем, кто страдает гомосексуализмом. Право, мы не изгои, просто жизнь у нас так складывается».

Иногда выбор долго остается неясным для самого человека, озарение (или, если угодно, затмение) приходит поздно и внезапно, но решение оказывается бесповоротным.

«Дэвид пригласил меня к себе домой, и я без колебания принял приглашение. Через короткое время мы были уже без одежд. Мой эрегированный член был тверд и взывал ко вниманию, но я хотел протянуть наше время вместе. Мы катались вдвоем по кровати, пытаясь привести в контакт как можно больше нашей плоти. Я облокотился на руку и посмотрел на него вниз, восторгаясь мягким пушком на его груди, неясными очертаниями его ребер там, где его грудь сужалась к его талии, его твердым животом и, конечно, первым стоячим членом, который я когда-либо видел помимо моего собственного. Я живо помню жемчужную капельку прозрачной смазки на кончике его пениса (нечто, с чем я не был знаком, потому что у меня она не выделяется). Было захватывающе сознавать, что этот великолепный и желанный человек так возбужден мною.

Дэвид не верил, что я истинно, абсолютно девственный. Он продолжал спрашивать, имели ли меня когда-нибудь, имел ли я оральный секс, дрочился ли с парнем, спал ли с женщиной и т. п. Наконец, он по-видимому поверил, что он имеет дело с полнейшим (но охочим) новичком. Почти извиняющимся тоном он сказал: «Я и правда хочу тебя. Как ты думаешь, сможешь справиться со мной?» — «Если ты скажешь мне, что надо делать», — ответил я. Он достал мазь, пододвинул подушку мне под задницу, положил мои ноги себе на плечи и смазал мазью обоих — меня и себя. Может немного болеть, когда он войдет, сказал он, но добавил, что будет нежным и если я только захочу, чтобы он вынул, мне достаточно только сказать ему.

Это и вправду было немного больно, но не очень. В эту ночь я был на вершине любви, или похоти, или чего-то там. Дэвид входил медленно, потом задержался, чтобы я мог привыкнуть к ощущению. Он расслабил меня, накачивая свободной рукой мой стоявший член, затем начал медленные движения вперед и назад, внутрь и наружу. Вскоре сладостное ощущение заполненности ошеломило меня, и я понудил его действовать быстрее и жестче. Он взломал тишину, чего я не ожидал. Скоро он уже стонал и громко мычал в темп со своими толчками, и я присоединился к нему в этом. Подстегнутый его оргазмом, я кончил всего несколькими секундами после него, это был оргазм всем телом. Мы очистились и уснули в объятиях друг друга. Так начались отношения, которые продолжались два с половиной года. В первый месяц мы имели секс каждый божий день, почти всегда в той же самой позиции, что и в первую ночь. <…> К тому времени, когда это кончилось, я знал, что я гей…» (Anon. ВР 1995).

Ну, а если бы представился выбор, но не перед становлением личности (тогда вроде и выбирать некому), а когда личность состоялась? Если бы представилась возможность «нажатием кнопки» изменить свою сексуальную ориентацию с гомосексуальной на обычную, гетеросексуальную? Ряд обследований показывает, что от 90 до 96 процентов гомосексуалов не желают «нажимать кнопку» — менять свою ориентацию, не желают несмотря на все беды и неприятности. Литератор Дэвид Ливитт сообщает, что ему лично не раз задавали этот вопрос: «Если бы вы могли превратиться в натурала, вы бы это сделали?» Его ответ всегда категоричен: «Нет, нет и нет!» (Leavitt 1997: XIX).

Очень спорное утверждение! Хотел бы точнее узнать, что это за обследования и кем проведены — «ряд обследований показывает, что от от 90 до 96 процентов гомосексуалов не желают «нажимать кнопку»…

У меня данные другие: до 50 процентов гомосексуалов хотели бы изменить свою ориентацию. Особенно в юности.

К медикам постоянно обращаются гомосексуалы с просьбой провести психокоррекцию сексуального влечения. В Нижнем Новгороде, в Питере, в Москве есть специалисты, способные помочь таким людям. Очень часто гомосексуал хотел бы иметь семью, детей. Как ему быть? Он же гомосексуал! Сегодня это вполне реально — медики могут помочь тем, кто хочет получить эту помощь.