Повседневная жизнь советской коммуналки - Алексей Геннадиевич Митрофанов

государством власть, приструнил мерзких нерях.

Ника Энкин вспоминала об одесской коммуналке начала 1970-х годов:

«Туалет – один на всех. О нем стоит упомянуть отдельно. Длинное, как вагончик, помещение с белым другом, маячащим вдалеке. Естественно, с допотопным бачком и цепочкой, свисающей с него. Огромная лужа являлась постоянным спутником унитаза. Может, мужчины не попадали, а может, женщины залезали с ногами… Кто знает? Но я, ребенком, глядя на очертания, всегда фантазировала: а на что это похоже? Правда, больше чем на голову Бабы Яги или ведьмы очертания лужи не “тянули”. Засиживаться было противопоказано: сразу же в дверь раздавался стук и недовольный окрик:

– Как пойдет семейство!

Душевой не было вовсе. Честно говоря, плохо помню, как мы купались. Поход в баню всплывает в моей памяти очень смутно. Единственное, что запомнилось: каждую неделю мама мыла мои длинные густые волосы в большом тазу, а затем ополаскивала уксусом (чтобы блестели). Следующий этап я ждала с ужасом – мама принималась расчесывать шевелюру. Слезы лились ручьем!»

* * *

Умение жить в коммуналке – целое искусство. Журналист Лев Штерн писал: «Уборка мест общего пользования производилась жильцами по очереди: поквартирно или подушно, как где договаривались. Порядок пользования ванной комнатой, если такая была в квартире, встречался разный: любой жилец в любое время мог зайти туда, либо по графику, когда каждая квартира имела определенные дни пользования с количеством дней, соответствующим количеству душ. Второй метод применялся в квартирах, где соседи, мягко говоря, не очень дружили».

Кроме проблем, связанных с уборкой (а проблемы были далеко не шуточные: кто-то просто игнорировал свой график, кто-то считал, что все должны вылизывать унитаз до зеркального блеска, кто-то полагал, что достаточно чуть пройтись тряпочкой, кто-то вообще плохо видел), существовали проблемы имущественные. Практически у каждого был свой стульчак. Их прислоняли к стенке или же подвешивали, они были самых разных цветов и конфигураций и делали уборную похожей на небольшой зал художественной галереи.

Впрочем, площадь стен в уборной была ограничена, и иногда там физически не могли поместиться все стульчаки. Те, кому не хватало места, гордо несли их из комнаты на плече. Так же поступали и особенно брезгливые: мало ли кто по рассеянности, а то и нарочно сядет своим пролетарским задом на чей-нибудь благородный дворянский хомут.

То же было и с бумагой – у каждого своя. У кого пожестче, у кого помягче, у кого газеты, у кого финансовый отчет. Ведь привычную нынешнему обывателю бумагу в рулонах начали выпускать лишь в 1968 году, а до этого в ход шли, так сказать, отходы интеллектуальной деятельности.

В ванной у каждого – свой кусок мыла и своя мочалка. В редких случаях – своя коробка с зубным порошком (зубная паста вошла в обиход несколько позже) и вафельное полотенце. Но чаще эти принадлежности приносились и уносились с собой – в ванной перенаселенных квартир для них просто не было места. Иногда, впрочем, и мыло уносили – но больше из-за опасения, что им будут пользоваться соседи.

Ходил анекдот: «Коммуналка – единственное место, где мужчина подглядывает за женщиной, моющейся в ванной, не для того, чтобы насладиться прелестями ее тела, а для того, чтобы проверить, не моется ли она его мылом».

Анекдот, в общем, скорее печальный.

* * *

Иногда над ванной гордо возвышалось сложное и дорогое устройство – так называемый дровяной водонагреватель, он же титан. Он работал на дровах и угле, которые, в лучшем случае, хранились во дворе, в специально приспособленном для этих целей дровяном сарае, а в худшем – прямо в жилой комнате, бывало и такое. Состоял он из топки, огромного бака (медного или из нержавейки) с водой и хитроумного смесителя, отвечающего за циркуляцию как холодной, так и уже подогретой воды. Впрочем, «подогретой» – мягко сказано. Температуру воды поднимали до максимума, чтобы потом разводить холодной – когда с помощью штатного смесителя, а когда с помощью ковшика или другой какой внешней хреновины.

Емкость титана достигала 200 литров, а мощность его начиналась от тысячи киловатт. Соответственно, просто воткнуть титан в розетку было никак не возможно.

А про коммунальную уборную Иосиф Бродский писал: «По тому, кто как пернул, ты можешь опознать засевшего в клозете, тебе известно, что у него было на ужин, завтрак и обед».

Иногда на вход в уборную навешивали бумажку с надписью «занято», а на вход в ванную – либо «занято», либо «моются». К счастью, не было обычая обозначать характер жизнедеятельности в первом случае – только во втором.

Зато внутри в уборной мог висеть плакат с такой примерно надписью: «Граждане! Помните, что вы здесь не одни!»

В коммуналке вообще было много различных плакатов, как правило, собственного, кустарного изготовления.

* * *

Со временем, после начала газификации, титан уступил свое место так называемой газовой колонке. Ее до сих пор многие помнят. Да что там помнят – в иных коммунальных и даже отдельных квартирах колонки висят по сей день – к сожалению, не все дома подключены к центральному горячему водоснабжению, особенно в провинции.

В СССР газификация началась лишь в 50-е годы прошлого столетия. А в Германии первые газовые колонки появились уже в 1895 году. У нас же первый проточный газовый водонагреватель (более «научное» название колонки) был выпущен в 1956 году на московском заводе «Искра». Прекрасно помню этот агрегат. Нечто белое, огромное, нависающее над ванной и, очевидно, опасное. В центре – черная пасть с оскаленными зубами – газовыми трубками. Под пастью – два довольно больших рычага, заканчивающихся черными шишками. Порядок действий был регламентирован вплоть до секунды, если ошибешься – дом должен взлететь на воздух вместе со мной, мамой, бабушкой и любимой игрушкой – ярким металлическим снегирем. Сначала нужно пустить воду. Затем повернуть один рычаг. Потом засунуть в пасть устройства горящую спичку, да не просто засунуть, а подержать ее перед большим прокопченным отростком. Когда из отростка покажется язык синего пламени, нужно повернуть другой рычаг. Колонка грозно загудит, и языки синего пламени вырвутся уже из всех оскаленных зубов – но мир, вопреки ожиданию, не перевернется, и даже дом не взорвется. Просто из кранов через некоторое время потечет горячая вода. И в ванной, и на кухне.

В некоторых квартирах спички почему-то было недостаточно – сворачивали из газеты жгут, жгут поджигали спичкой, и уже его совали в пасть колонки.

Детские воспоминания всегда чересчур яркие, однако же не думаю, что, будь я там во взрослом состоянии, мои воспоминания сильно отличались бы от детских. Это