Хронос Изгоев (СИ) - Карнов Тихон

— Всему своё время, старина. Так-так, кто тут у нас… Надо же, передо мной живая легенда карпейской сцены, — продолжил Айтверн. — Не могу назвать себя поклонником современной музыки, однако такое тело идеально подойдёт для меня. В то время как вы, госпожа, — он коротко поклонился Нине, — подарите новую жизнь моей дорогой невесте. Ваши красота и очарование ещё долго будут услаждать мой взор.

— Смотрю, наш гостеприимный хозяин полон несбыточных мечтаний, — холодно сказал Аматрис, принимая у Нины немедленно протянутый ей пистолет. — Ты не получишь ни её, ни меня, ублюдок, — резким движением вскидывая пистолет, Кеган произвёл серию выстрелов, расстреливая всю обойму разом. Винтовка Эммериха вторила своим грохотом в унисон.

Тьма неожиданно сгустилась вокруг фигуры Айтверна, завертевшись чёрными нитями и окружив его непроглядным пологом. Когда она спустя пару секунд рассеялась, стало видно, что Айтверн не получил ни одного ранения. Ни единой прорехи не осталось на его безукоризненном пиджаке, лишь гильзы со звоном покатились по полу.

— [Междом], — коротко вздохнул Ландони и удивлённо посмотрел на компаньонов. — Походу, перед нами сраный протокинетик.

— А я думала, они давно вымерли, — напряжённо призналась Нина.

— Ага, — хмыкнул странник, — как же. От таких [лир] избавишься.

Эдвин в ответ лишь отрывисто расхохотался. Эммерих отложил винтовку и взялся за саблю, однако чёрные нити, изгибаясь и закручиваясь в воздухе, рванули к нему. Клинок вырвало у Ландони из рук, а самого странника отбросило и впечатало в стену. Он с усилием попытался вырваться, но сплетённые из тьмы щупальца спеленали его, не давая сделать и шагу.

Айтверн с издевательским видом щёлкнул пальцами и в то же мгновение боль тёмной волной обрушилась на Аматриса. Кровь будто вскипела у него в жилах огнём, и каждую мышцу пронзило сотней невидимых игл, а колени бессильно подогнулись. Кеган опустился на пол, с огромным трудом сохраняя ровной спину. Взгляд затуманился от замерцавших перед глазами цветных вспышек.

— Всё произошло ровно так, как я и рассчитывал, — с удовлетворением сказал Эдвин. — Майнаракей достаточно ослабил тебя, пока ты сражался с немёртвыми. Теперь ты мне не помеха. Как видишь, всё, что происходило в этой гостинице, изначально подчинялось моему плану, Аматрис. Сперва вы беспечно готовились к свадьбе. Затем вымотались, отражая атаку андеров, которых я призвал. Теперь… мне будет достаточно коснуться тебя, и моя сущность овладеет твоим рассудком, а твоё тело сделается наконец моим. От этого дня и до самой твоей смерти.

Нина схватилась за парные мечи, которые Кеган обычно носил при себе, и кинулась на Айтверна, вспоров клинками воздух. Чёрные нити взметнулись на её пути, сплетаясь непроницаемой сетью. Нойр ещё несколько раз взмахнула мечами, но не смогла разрубить возникшую перед собой преграду. Выставленные ею клинки замерли.

— Прекрасно, — протянул Айтверн. — Как я вижу, у меня нынче хороший улов. Когда в гостиницу недавно заглянул больной экзитиозом мародёр, я быстро догадался, что смогу использовать его в своих интересах: он запустил сообщение, которое ещё для рекламы записала Катриона. Жаль лишь, что он украл эголетсо — эта реликвия была мне ценна.

— Столько усилий, — с трудом проговорил Аматрис. — И ради чего?

— Я просто хочу жить, — ответил Эдвин. — Скажи, если бы ты оказался изгнан во тьму за пределами мира живых, разве не попытался бы сделать всё возможное, чтобы вернуться? Разве не стремился бы вернуть своей женщине жизнь? Разве не украл бы чужое тело, если бы испытал в том нужду?

— Может, и стал бы, находись я в отчаянии, — голова Кегана ещё больше закружилась, — но этот путь ведёт к разрушению. И сейчас ты угрожаешь мне и моим близким, а значит, я остановлю тебя.

Эдвин в ответ лишь с безумной улыбкой покачал головой. Его взгляд остановился на Нине. Странное волнение отразилось на лице мертвеца, и он сделал ещё один шаг вперёд. Его походка была лёгкой и уверенной. Тьма ворочалась за его спиной, а сам он казался окружённым её ореолом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Скоро моя Катриона снова будет жива, — прошептал Айтверн.

— Она не хочет такой жизни, — с натугой возразил Аматрис, чувствуя, как рассудок пеленает боль. — И ты глупец, если не понимаешь этого. То, к чему ты стремишься, окажется тюрьмой для твоей супруги.

Эдвин наклонил голову, внимательно глядя на него. До него теперь оставалось совсем близко. Темнота наполняла ресторан, жадными щупальцами растекаясь по стенам. Кеган попытался встать, но обрушенная на него сила давила подобно гранитной плите.

— Все звёзды однажды падают, Аматрис, — сказал Эдвин. — Может быть, настал твой черёд.

— Может быть, — легко согласился Кеган. — Или твой.

Перчатка, надетая на его руку, пришла в движение, откликнувшись на мысленный призыв. Она ожила вопреки затопившей сознание давящей чужой воле. Из деметалла вырвался, удлиняясь, острый и тонкий клинок. Вокруг его лезвия вновь вспыхнуло чёрное пламя.

Первый удар, нанесённый Аматрисом, Эдвин умудрился отбить. Помог лёгкий меч, словно из ниоткуда возникший в его собственной руке. Однако владевшая Кеганом боль наконец отступила, и он стремительно поднялся на ноги. Музыкант пошёл в атаку, нанося один удар за другим. Клинки заскрежетали, сталкиваясь с протяжным звоном.

Чёрные искры полетели потоком, однако не причинили Айтверну ни малейшего вреда. Он лишь оглушительно расхохотался, отряхивая лацканы пиджака.

— Не надейся, Аматрис. Такими фокусами меня не одолеть. Вещи, которых опасаются люди, для меня не страшны.

— И ты пытаешься отринуть подобные преимущества ради смертного тела с его болезнями и старостью? — спросил Кеган. — Удивительный выбор.

На мгновение взгляд Эдвина затуманился.

— У меня ещё осталось много дел в мире живых. И я закончу их, когда стану тобой, — едва договорив эти слова, он сделал следующий выпад. Меч сверкнул, едва не пронзив Кегану горло, однако Аматрис успел вовремя уклониться, и вражеский клинок лишь слегка оцарапал ему щёку.

Сотканные из тьмы щупальца закружились вокруг Аматриса, пытаясь его обездвижить, но он размахнулся мечом и разрубил угольные нити. Те распались тающими обрывками, стоило окутанному элегическим пламенем клинку коснуться их. Кеган резво развернулся и обрушил на Эдвина демиган.

Айтверн успел заслониться, принимая выпад на закрытую рукоять своего клинка, но было видно, что парирование далось мертвецу с лёгким усилием. Рука Эдвина задрожала, и он поспешно отступил назад. Аматрис попробовал достать своего противника, но тот ловко продолжал уклоняться.

Рвущиеся с клинка капли элегии прожгли костюм Аматриса ещё в нескольких местах, сам он чудом уберёг лицо. Воспользовавшись коротким замешательством Кегана, Айтверн оцарапал музыканту локоть. Взмахнув мечом, Эдвин немедленно сделал новый выпад, теперь уже целясь Кегану в сердце.

Сталь зазвенела о сталь, когда Аматрис вскинул демиган для парирования. Краем глаза музыкант видел, что Нина и Эммерих пытаются пробиться к нему, но чернильные щупальца держат их слишком крепко. Резким движением выпрямив локоть, Кеган ранил Эдвина в правое плечо. Из раны не потекла кровь, лишь взвихрился, закручиваясь, прах. Айтверн коротко выругался.

— Не думай, что у тебя получится победить, — сказал он. — Фехтованию меня учили лучшие мастера, а долгое пребывание во тьме лишь отточило мой разум. Когда твоё тело станет моим, первое, что я сделаю, это восстановлю семейное дело моего отца. Полагаю, твоих активов хватит, чтобы вложиться в него.

— Вынужден тебя огорчить, — Аматрис расхохотался. — Я на грани разорения, приятель.

Сражающиеся закружились по залу, едва не задевая столы и стулья, вновь и вновь сталкиваясь клинками. Кеган отступал, сохраняя дистанцию, и тщательно просчитывал каждое движение, стараясь тратить как можно меньше сил. Его противник, будучи мертвецом, сам едва ли мог уставать.

Айтверн провёл новую серию атак, едва не ранив Кегана в ногу, но на последнем выпаде раскрылся. Аматрис немедленно воспользовался этим, делая молниеносный укол. Демиган удлинился, пронзая разделяющее противников пространство, и вонзился мертвецу в грудь. Рана зашипела элегией, и Эдвин закричал, когда образовавшаяся в его груди дыра принялась стремительно расширяться.