Египет Рамсесов - Пьер Монтэ

V. Войско в походе

И вот Египет изготовился для битвы. Его полки собрались на равнинах Дельты. Не в первый раз они двинутся в поход и бодро пройдут через озеро крокодилов по «мосту» Силе,[*73] который так хорошо изобразил художник времен Сети на стене Карнакского храма. Во главе идет полк пехотинцев.[492] Воины идут цепочкой по одному параллельными колоннами по семь-восемь человек, а за ними – трубачи с серебряными или медными трубами длиной не больше локтя, из которых вряд ли можно было извлечь какие-либо воодушевляющие звуки. Уже давно известный барабан я не нашел ни на одной военной картине. И напротив, он всегда изображается на сценах, посвященных разным празднествам, а это позволяет думать, что он предназначался только для них.

Далее следовали командиры, назначенные в охрану фараона, а за ними – первая колесница со штандартом барана, увенчанного солнечным диском, который обещал войску покровительство фиванского бога. За этой колесницей шла другая группа военачальников. И наконец, за двумя пешими носильщиками опахал следовала колесница Рамсеса, управляемая им самим. Рядом с конями шел лев без поводка. За ним – вся армия, пехотинцы всех родов войск, колесницы, интенданты со своими ослами, навьюченными мешками и кувшинами, и повозки, запряженные шестью быками. Пустыня велика. Палестина – земля бедная. Египтяне давно убедились на горьком опыте, что войско может рассчитывать только на то, что возьмет с собой.

Пехотинцы из войска Рамсеса II

Пехотинцы и колесницы неторопливо следуют по дорогам. Наконец они доходят до первого источника под названием «Хупана», вблизи от водоема и некоего сооружения под названием «Создание Льва».[493] От одного источника к другому войско доходит до Сабы и Хеброна или до Газы на морском берегу. Пляжи, дюны, пальмовые рощи приветствуют его вплоть до Мегиддо, где местность становится гористой, а дороги – каменистыми. Сады Тира и Сидона (совр. Сайда) позволяют воинам хороню отдохнуть. На равнинах вокруг Берита (совр. Бейрут) тоже есть чем поживиться. Отсюда уже видны снежные вершины гор со склонами, на которых росли кедры и пихты. Еще один переход, и войско достигает быстрого ледяного потока, где Рамсес II установил свои стелы с надписями. Пройдя через деревушки рыбаков, лесорубов и пахарей, войско подходит к берегу реки, очень напоминавшей предыдущую. Воды ее каждый год были красны от крови бога.[*74] Необходимо было пройти через горные перевалы, но если идти вдоль морского побережья, то после короткого перехода попадали в священный город Капи, где жили разумные и алчные торговцы, всегда готовые продать египтянам лес и даже корабли. Поистине стоило задержаться в этом месте и испросить покровительство здешней богини, которая, как сестра, походила на Хатхор из Мемфиса и на Иунит. А теперь войско поворачивалось спиной к морю. Оно проходило через леса, поднималось все выше и достигало пустыни. Снежная вершина, когда глядишь на нее с берега моря, кажется не выше пирамид, видимых из Мемфиса. Но вот наконец прохладный ветер освежает лица усталых воинов. Гористое плато позади, а впереди – зеленая равнина с прекрасно возделанными не хуже, чем в Египте, полями с многочисленными селениями и оросительными каналами, которые разбегаются во все стороны. Все воины знали, что впереди – Кадеш.

VI. Битва

Противник мог ограничиться оборонительной войной, прячась в своих крепостях. Если он чувствовал достаточно сил, он предлагал захватчику встретиться в чистом поле в назначенный день и в назначенном месте, а уж там – как боги рассудят. Когда эфиоп Пианхи двинул свои войска на север против египтян, он напомнил им об этом обычае, вернее, законе, который был запечатлен в его знаменитой надписи:

«Не нападайте [на врага] ночью, подобно игрокам, но сражайтесь тогда, когда видно. Объявите ему сражение издали. Если он скажет „торопитесь“ войску и колесницам другого города, то засядьте [ожидать] прихода его войска. Сражайтесь, [только] когда он скажет об этом. Если его союзники будут в другом городе, то пусть дождутся их. Князей, которых он призывал себе на помощь, [и] надежные отряды ливийцев следует первыми вызывать на бой. Скажите: „Мы не можем кричать ему при смотре войск: „Запрягай лучших лошадей из своей конюшни, начинай сражение. Ты знаешь, что Амон – бог, пославший нас!“» (перевод И.С. Кацнельсона).[494]

Это правило честного боя, установленное фараоном Пианхи,[*75] соблюдалось далеко не всегда.[495] Его применяли в соответствии с законами войны, как их понимали в античности и в средние века. Монтень рассказывает, как хитрость, примененная легатом Луцием Марцием, вызвала гнев старцев-сенаторов: «Хранившие в памяти нравы своих отцов, они осудили действия Марция как противоречащие древним установлениям, которые заключались, по их словам, в том, чтобы побеждать доблестью, а не хитростью, не засадами и не ночными схватками, не притворным бегством и неожиданным ударом по неприятелю, а также не начиная войну прежде ее объявления, но, напротив, зачастую заранее оповещая о часе и месте предстоящей битвы» (перевод А.С. Бобовича).[496]

Обычаи древних римлян мало отличались от обычаев египтян. Благодаря Монтеню мы сегодня понимаем, что имел в виду Пианхи, когда говорил о «правилах игры». Противники должны выстроиться друг против друга без всяких уловок, не скрывая свои силы и намерения, чтобы у обоих были равные шансы, как у шахматистов – равное количество фигур перед началом партии. Победа достанется лучшему, как рассудит бог!

О том, что египтяне приняли правила честного боя задолго до эфиопа Пианхи, свидетельствует эпитет, которым иногда награждали воинственного бога Сетха: «Объявляющий сражение»,[497] а также рассказ о битве при Мегиддо, когда армия Тутмоса III сразилась с войсками азиатской коалиции.[498]

Египетское войско на 16-й день первого месяца сезона «шему» дошла до города Ихема (у западного подножия Кармельского хребта в Палестине). Его величество фараон созвал на совет своих храбрых воинов и объявил им, что враг из Кадеша, обосновавшийся в Мегиддо, собрал вокруг себя властителей всех стран, которые прежде были покорны Египту, начиная с Нахарины, и сказал им: «Я противостану [его величеству] в Мегиддо. Скажите мне, [что вы об этом думаете]?» – вопросил фараон.

Советники заподозрили ловушку. Дорога от Ихема к Мегиддо резко сужается. Придется следовать по ней колонной по одному, человек за человеком, лошадь за лошадью. Авангард вступит в бой, когда арьергард будет еще в Арене (населенный пункт в горном проходе через Кармельский хребет). Лучше пойти кружным путем, чтобы все войско сразу могло приблизиться к Мегиддо с севера. Однако фараон отклонил этот разумный план. Он воскликнул: «Клянусь, как любит меня Ра, как жалует мой отец Амон, как молодо [дышит] мой нос жизнью и счастьем, мое величество пойдет по пути тому на Арену! Пускай, кто желает из вас, идет по этим путям, о которых вы говорите, и пускай, кто желает из вас, идет в числе сопровождающих мое величество. Да не скажут они, эти враги, омерзительные для Ра: „Его величество пошел по другой дороге, испугавшись нас!“ – так скажут они».

Эта речь сразу убеждает несогласных, и они примыкают к фараону: «Смотри, мы будем в числе сопровождающих твое величество во всяком месте, где будет ходить твое величество, ибо раб должен следовать за своим владыкой» (перевод Н.С. Петровского).

В свете наставлений Пианхи военный совет египтян обсуждал вполне очевидную ситуацию. Враг из Кадеша отправил фараону послание, назначив день и место сражения. Советники подозревают подвох, однако Менхеперра считает недостойным себя и богов, которые его любят и защищают, отклонить это предложение, вполне соответствующее древним обычаям. Дальнейшие события показали, что он был прав. Войско во главе с фараоном вошло в узкую долину и заполнило ее целиком. Военачальники еще раз обратились к нему, умоляя не продвигаться дальше, пока арьергард не минует опасную теснину. Но эта предосторожность оказалась излишней. Противник, расположившийся между Таанаком (город в Северной Палестине) и Мегиддо, даже не подумал атаковать египетское войско на марше, а позволил ему развернуться и занять к середине дня боевые позиции к югу от Мегиддо, где оно спокойно изготовилось для сражения. Правила игры были соблюдены.

Однако советники по-прежнему выполняли свой долг, напоминая фараону об осторожности. Перед ним стояло войско под водительством царя Митанни, но в нем было множество воинов-аму, этих извечных и коварных врагов Египта, о которых один старый фараон XI династии говорил в своем поучении, составленном для сына, Мерикара:

«Подл азиат, плохо место, в котором он живет, – бедно оно водой, труднопроходимо из-за множества деревьев, дороги тяжелы из-за гор. Не сидит он на одном месте, ноги его бродят из нужды. Он сражается со времен Хора, но не побеждает и сам не бывает побежден. Не объявляет он дня битвы, подобно грабителю, страшится он вооруженных отрядов» (перевод Р.И. Рубинштейн).[499]