Замена - Сергей Цикавый

– …Не люблю, когда вламываются без приглашения, – закончила Джоан. – До скорого.

* * *

Я открыла глаза и поняла, что держу руку на груди. Во сне там появилась дымная рана – болезненная, огромная, смертельная. Глупая.

За окном серело. На стекле среди инея лежал кровавый блик.

«Она меня ранила».

Я стояла под душем и подводила итоги – немногочисленные, но пугающие. Джоан Малкольм легко впустила меня в себя даже на таком расстоянии. Внутри поначалу обнаружилась только серая душная пустота, длинные коридоры, выложенные плиткой. Я шла, подчиняясь поворотам, лестничным пролетам, врастала в странную архитектуру – в серый кафель, в бесконечные переходы.

Потом я устала и прошла сквозь стену – в еще один коридор.

Под полом коридор оказался точно таким же, только заканчивался не поворотом, а лестничным пролетом. Этажом выше, этажом ниже – все одно: серый кафель, спертый воздух. Помещения не могли соседствовать под такими углами, их не могло быть столько в разуме одного-единственного человека.

Потом мне стало страшно: я будто попала внутрь полотна Дали, в литографию Эшера. И невидимый художник продолжал работать над холстами.

Я открыла глаза – уже у себя в ванной, под струями обжигающего душа. Перед глазами была обычная бело-зеленая плитка, запотевшая, знакомая и совсем не страшная. Там, во сне, я могла бы уничтожить Джоан изнутри, наполнив все коридоры собой, но никогда не смогла бы добраться до глубин ее микрокосма. А потом был разговор в парке – совершенно невозможный разговор с образом Малкольм.

«Все просто: она согласилась встретиться, а когда ей надоело – схлопнула свой сон».

Я положила руку на грудь. Казалось, что дыра, проделанная выстрелом Джоан, все еще там. Мне было больно, онемевшие ноги плохо слушались, но все отступало далеко-далеко. Попытка понять Джоан закончилась… Странно.

Вместо ответов я обнаружила чудовище.

* * *

С гор спускалась зима. Она приходила из-за облаков, ее день ото дня становилось все больше: в ущельях, в промороженных тучах, в запоздалых рассветах. Она копила силы, чтобы ударить всем весом – пока всего лишь копила. Истекал звоном Шпиль, микроволновой барьер, чувствительный к переменам температуры и влажности, настраивали дважды в сутки. А ученики прекращали смотреть в окна – и в последнем таилось особенное чудо.

Интересно наблюдать за переодеванием сверстниц. Противно – когда переодевается мир.

* * *

– Куарэ вчера дал, – уважительно сказал Ю Джин Ким. – Дал так дал.

– Напился и пошел спать, – ответила Майя. Она пожала плечами, обводя учительскую взглядом. Взгляд искал единомышленников. – Тоже мне, герой.

– Умгу, – отозвался Митников. – Вот если бы он утащил с собой одну кураторшу – тогда да-а. Герой бы был.

Ю оглянулся, загоготал и ткнул кулаком в плечо Константина:

– «Одну кураторшу-у-у»! Ловко, ловко!

Митников кисло улыбнулся и снова затрещал клавишами, не обращая внимания на начавшуюся перебранку. Я ничего не могла с собой поделать: следила за ним. В последние дни Константин Митников словно бы таял, растворялся в эфире. Все вздрагивали, когда он начинал говорить, о нем сразу забывали, стоило ему замолчать. Наверное, если он не придет на методсовещание, Марущак не сделает ему выговор.

Дети сталкивались с ним в коридорах: «Опять бухает». «Хоть бы просох до контрольной». «Что это с учителем?»

Воздух лицея звенел от напряжения, начиналось что-то странное, и я едва ли могла списывать свои ощущения на Кристиана, страх и опухоль. Я поминутно ждала синей тревоги, каждый урок казался последним. Во время тестов в 2-D я выглянула в окно и не увидела теней в парке – не увидела погожим осенним днем.

«Побочные эффекты новых лекарств» – так звучал правильный ответ, и все равно мне было страшно, потому что до сих пор где-то был Кристиан, потому что в микрокосме Джоан Малкольм прятался Лабиринт Минотавра. Потому что Митникова что-то стирало из этого мира – и мои таблетки не имели к этому никакого отношения.

Шли дни, я боялась ложиться спать с включенным светом, боялась гасить свет. Я жила напряжением, новым ядом в венах и хмурой улыбкой доктора Мовчан.

Куарэ после той СМС-ки не говорил со мной. Малкольм – тоже.

И это не могло длиться вечно.

* * *

– …Наш новый сотрудник – специалист по преподавательской этике, мистер Кристиан Келсо.

Я подняла взгляд. Малый зал методсобраний словно сгустился вокруг него – улыбающегося, благодушного. Он причесал пятерней свои темно-пепельные волосы. Он трепал бэйдж, прикрепленный к карману пиджака, кивал собравшимся и улыбался, улыбался.

Улыбался. Настоящий цвет его глаз прятался за скрипуче-желтыми очками в тонкой оправе.

– Надеюсь, все наши уроки достойны звания открытых, – сказала замдиректора, – и проверка принесет уважаемому мистеру Келсо удовольствие.

Коллектив лицея молчал, послышались отдельные хлопки. Вошел кто-то опоздавший, поймал взгляд Марущак и сел на крайний стул у дверей.

– Очень рад, что меня так принимают, – поклонился Кристиан. – Большая честь работать с вами, пусть и недолго.

Я ждала, что он вот-вот скажет какую-то двусмысленность – только для меня, только для него. Я ждала, и в животе все каменело, а рядом со мной было одно свободное место.

Кристиан поклонился и пошел в зал – улыбаясь, улыбаясь. Марущак что-то говорила за его спиной, совещание перешло к новому вопросу, а я слышала только ELA в своей голове, только толчки взбесившейся боли.

Он шел ко мне, и вдруг что-то изменилось.

Я услышала слабый вскрик-вздох изумления, и поняла, что больше не вижу Кристиана.

– Вы не ушиблись? – громко поинтересовалась Джоан Малкольм, помогая Келсо встать. – Садитесь, я найду себе другое место.

Когда она опустилась рядом со мной, малый зал уже шептался, я видела видела глаза, которые смотрели на мою новую соседку – кто украдкой, а кто и не скрываясь.

– Упал, – трагическим шепотом вздохнула Малкольм, ни к кому конкретно не обращаясь. – На ровном месте. И не такая дрянь случается.

Она достала блокнот и все оставшиеся полчаса рисовала. Я искоса присмотрелась и вздрогнула: с изрисованной бумаги смотрело жерло коридора, выложенного кафелем. Джоан поглядела на меня и добавила под рисунком несколько штрихов, сложившихся в ее любимый смайл.

– …Завтра мы еще встретимся, – сказала Марущак, и я поняла, что собрание закончилось. – Надо обсудить подготовку к Хэллоуину, прошу кураторов подготовиться. Всем пока.

И снова не было директора Куарэ. Я встала, складывая свои бумаги, спрятала откидной столик в спинку сиденья и пошла к выходу. Трость жгла мне руку. Вокруг толкались и шумели, я шла, ощущая режущий взгляд, и получилось так, как я боялась. Кристиан не подошел – он просто смотрел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});