Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

В ход пускать я его не буду, не волнуйтесь.

— Вот и хорошо, госпожа корком, — сказал Дуннгар. — Вот и правильно. Пойдём, я тебе рану перевяжу.

Они вошли в дом. На лестнице послышался дробный перестук торопливых детских шагов.

— Госпожа Эллейв! — закричал Ниэльм. — Ты ранена... Тебе больно?!

— Ну, ну, дружок, всё хорошо, — подхватывая его одной рукой и прижимая к себе, ласково ответила та. — Пустяки, царапина. Завтра уже заживёт. Ты молодчина, не растерялся!

Мальчик вцепился в неё, обнимая за шею, и она, осыпав его щёки несколькими быстрыми и крепкими поцелуями, отдала его в руки подоспевшего Кагерда. Наконец подала голос бледная от испуга Темань:

— Дуннгар, я думаю, будет уместнее, если рану госпожи коркома обработаю я. Негоже ей будет раздеваться при тебе.

— И то правда, — согласился тот. — Идёмте в кухню, там есть всё, что нужно.

На кухне он приготовил всё необходимое: тёплую воду, чтобы смыть кровь, несколько полотенец и полоски чистой ткани для повязки.

— Благодарю, старина, — кивнула ему Эллейв. — Будь так добр, принеси также чистую рубашку из моего сундучка. Эту, окровавленную — уже только на тряпки.

Дуннгар, поклонившись, вышел, а она, раздевшись по пояс, присела на табурет, чтобы Темани было удобнее перевязывать. Порез протянулся наискосок от плеча, немного заходя на грудную мышцу. Несколько струек крови пролилось из него, когда она, немного морщась, освобождала своё прекрасное туловище от рубашки. Темань подобрала их все влажным полотенцем, протёрла кожу вокруг пореза, приложила к нему для впитывания свёрнутую в несколько слоёв перевязочную ткань и начала осторожно накладывать повязку. Ткани на неё уходило довольно много, так как расположение раны требовало делать витки через всё туловище, под мышкой и так далее.

— Скажи, госпожа корком, а... а у вас с Онирис уже были... гм, телесные отношения? — вдруг спросила Темань.

Она очень старательно закрепляла кончик бинта, чтобы повязка не разматывалась. Во время перевязки её взгляд несколько раз скользнул по обнажённому туловищу Эллейв и, конечно, успел оценить силу и красоту её тела. Да, здесь было чем полюбоваться.

— Да, госпожа Темань, — ответила Эллейв. — У нас с ней всё серьёзно.

— Значит, вы встречались тайно?

— Увы. Онирис настаивала на этом, опасаясь твоего недовольства. Но так не могло продолжаться вечно, поэтому мы условились, что я приеду в Верхнюю Геницу просить её руки.

Темань закончила закреплять повязку и придирчиво осматривала всё ещё раз — не выбивается ли где-нибудь кончик бинта, не сползли ли витки.

— А о каком письме шла речь в вашем с Ниэльмом разговоре? — спросила она. — Уж не о том ли самом, которое пришло Онирис из крепости Норунзеер?

Эллейв усмехнулась.

— Не совсем, госпожа Темань. Да, довелось мне отдохнуть там две недельки за дуэль с приятелем, но говорили мы о другом письме.

Темань нахмурилась.

— Так значит, госпожа корком, ты ещё и забияка?

— Никак нет, — ответила Эллейв с улыбкой. — В том поединке я лишь защищала честь Онирис.

— И всё-таки, что за письмо? — желала знать Темань. — И при чём здесь Ниэльм? Получается, вы с ним давно знакомы? Он всё знал и помогал вам с Онирис?

— Так точно, госпожа Темань, Ниэльм передал Онирис от меня письмо, когда она была больна, — подтвердила Эллейв. — А также её ответ мне.

— Мало того что вы тайком встречались, так вы ещё и ребёнка вовлекли во всё это! — с возмущением воскликнула Темань.

Она закончила осматривать повязку: всё было безупречно, нигде ничего не выбивалось, не съехало, не подтекало. Эллейв не успела ей ответить: постучался Дуннгар, принёсший сменную рубашку. Темань, приоткрыв дверь, приняла её у него, не впуская в кухню. Эллейв оделась и окончательно привела себя в порядок, снова аккуратно повязала шейный платок: теперь и не скажешь, что она ещё несколько минут назад участвовала в схватке.

— Что касается ребёнка, то мне кажется, это обернулось для него пользой, — заметила она. — Похоже, он определился со своей жизненной стезёй.

Темань хмыкнула.

— Это всё детские увлечения. Они меняются по сто раз.

Подача обеда была прервана стычкой, и на кухне стояло немало снеди, которую ещё просто не успели отнести на стол. Эллейв окинула это изобилие плотоядным взглядом.  

— Какие-то из этих увлечений, быть может, и мимолётны, — бесцеремонно отрывая от жареной птицы ножку и впиваясь в неё зубами, весело сказала она. — Но бывает, что из некоторых получается что-то достойное.

Збиру Дуннгар распорядился отвести на конюшню и подержать там какое-то время, не выпуская, покуда она не остынет. Когда Эллейв с Теманью покинули кухню, он велел продолжить подавать обед. Старший супруг костоправки следил за порядком в доме и очень не любил, когда что-то нарушало его привычный ход.

Ниэльм, как выяснилось, с волнением ожидал конца перевязки. Он слонялся неподалёку от кухни и сразу бросился к Эллейв, едва она показалась в дверях.

— Госпожа корком! Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, друг мой, не волнуйся, — ласково ответила та, гладя его по волосам.

— Твоя рана очень болит? — не отставал мальчик.

Эллейв пришлось снова подхватить его одной рукой, и тот сразу же опять обнял её за шею трогательным, доверчивым жестом.

— Нет, рана пустяковая, — сказала она. — Спроси у матушки, она подтвердит.

Ниэльм перевёл вопросительно-взволнованный взгляд на родительницу, и Темань чуть устало кивнула.

— Да, пустяки, царапина. Скоро заживёт.

Эллейв вжалась в щёку мальчика крепким и звонким поцелуем.

— Да мой ты дружище... Не беспокойся, мой родной, всё хорошо.

— А что с сестрицей Онирис? — всё-таки продолжал волноваться Ниэльм.

— С ней тоже всё не так уж плохо, — сказала Эллейв. — Сейчас мы к ней как раз и пойдём, чтобы успокоить её. А то она здорово испугалась из-за всей этой суматохи.

Темань попыталась возразить:

— Госпожа корком, давай не будем беспокоить Онирис, ей нужно сегодня отдыхать.

— Мы совсем ненадолго, — улыбнулась Эллейв, не обращая внимания на её попытки преградить ей дорогу. — Онирис будет спокойнее, когда она увидит, что я в порядке. А неизвестность принесёт ей больше вреда, чем пользы.

Так они и вошли в комнату: бодрая и опрятно одетая Эллейв с уцепившимся и накрепко прилипшим к ней Ниэльмом, а следом — недовольная, суетливая, нервничающая Темань. Онирис, которую всё это