Единственный - Мария Летова

заставляя потерять из виду.

Вода доходит мне до пояса. Прижав к голой груди локти, я смотрю на лунную дорожку и слушаю быстрые гребки за спиной. Артур смыкает вокруг меня руки, возникнув сзади. Лицом он прижимается к моей шее, и от наплыва ощущений я закрываю глаза.

— Каким ты видишь себя через десять лет? — спрашиваю шепотом.

— Я не знаю. Надеюсь, не скуфом, — бормочет.

Я прыскаю от смеха. Артур сильнее сжимает объятия.

— А если серьезно?

— Я бы хотел иметь детей. Семью. И свою сеть спортзалов.

— Звучит без излишеств.

— А ты что хотела услышать? Что я мечтаю стать мультимиллионером?

— Нет… не знаю… я привыкла слышать в ответ на этот вопрос про грандиозные планы. Все так ими… кичатся…

— У меня есть цель. Она реальная. Это лучше грандиозных планов, до которых в итоге догребут единицы. На мой взгляд.

— Мне нравится твой взгляд.

— Я рад. Ну а ты? Кем себя видишь?

Сглотнув, я смотрю в темную даль. У меня есть ответ на этот вопрос, пусть и детский…

— Я всегда мечтала… кем-нибудь руководить. Носить костюм и белую блузку. Принимать… решения… Заниматься чем-нибудь настоящим.

Я чувствую, как его губы на моей шее улыбаются, а потом шепчут:

— Значит, у тебя порядок с амбициями…

Развернувшись в его руках, вижу, что, в отличие от губ, глаза у него не улыбаются. Они опаляют той самой уверенностью в себе, которая является одной из сторон его натуры.

Артур подхватывает меня под бедра, и я обнимаю его талию ногами.

Глава 59

Мне кажется, время здесь остановилось, но потеряться в пространстве не дает осознание, что на Артуре нет трусов.

Это обстоятельство слишком настоящее. Слишком ощутимое и реальное, чтобы заставить душу прилипнуть к телу, а не парить где-то там за горизонтом. Мне хочется быть здесь и сейчас на полную катушку, чтобы чувствовать Палачева еще острее.

Он медленно кружит нас вокруг своей оси, а я напрягаю бедра, сильнее сжимая его торс. Теперь я имею полное представление о том, как он выглядит без одежды, и это зрелище отныне отчеканено в подсознании.

Я ловлю его губы, а пальцы Артура впиваются в мою спину и оставляют на коже невидимые дорожки, когда он ведет вниз рукой. Каким бы жадным ни было это прикосновение, я чувствую, что он себя будто под контролем держит…

Отвечает на поцелуй, но так, словно поддержит любую мою инициативу, а свою заставляет молчать. Я привыкла видеть его другим, и знаю, что он другой, — быть ведомым не в его натуре, именно поэтому такая осторожность неимоверно встряхивает мои гормоны.

Я чувствую, как его кожа покрывается мурашками, и готова поклясться, что так он реагирует на мои собственные. Они разбегаются по телу в ответ на тесный контакт моих напряженных сосков с его грудью, и я уже не сомневаюсь, что влага у меня в трусах — это не только морская вода.

Он может быть каким угодно осторожным, но его тело стремится за моим, как приклеенное, когда выгибаюсь и подставляю его губам шею. Оно преследует меня, и между нами ни единого просвета, будто, если бы мог, Палач взял бы меня прямо здесь, в воде.

— Ах… — выдыхаю в ответ на горячий плен его рта, в который попал мой сосок.

Порыв ветра заставляет меня поежиться, даже несмотря на ласкающую теплоту.

— Давай на берег… — велит Артур хрипло, вскинув голову.

В ответ я давлю на его плечи, заставляя уйти под воду. Смеюсь, борясь с убегающим из-под ног дном и пытаясь выбраться из воды. Как бы ни старалась, сделать это изящно просто невозможно. Галька больно впивается в пятки, и с визгом я падаю на колени, а накатившая волна выталкивает/выбрасывает меня на берег.

Палач стоит на ногах гораздо увереннее, но матерится и пару раз теряет равновесие. Отодвинув коробку с пиццей, я падаю на плед и не могу оторвать глаз от очертаний мужского тела. Особенно оттого, насколько оно возбуждено. Я не знаю, может ли эта штука стать еще больше, если да, то не представляю, каким чудом смогла это пережить…

— Надень… — сует мне под нос свою рубашку.

Расправив, набрасываю ее на плечи и стаскиваю с себя мокрое белье, пока Артур, сверкая накаченной задницей, натягивает на себя трусы, а потом быстро запрыгивает в брюки.

Снова матерится, оставляя их расстегнутыми. Запустив в волосы руки, смотрит на меня сверху вниз. Осматривает пляж, крутя по сторонам головой, но вокруг, как и прежде, ни души.

Подобрав под себя ноги, я позволяю рубашке упасть с одного плеча, и это выглядит именно так, как выглядит! Это приглашение, и я жду ответа на него с замиранием сердца.

Артур оценивает и не торопится, чем еще сильнее разгоняет мой пульс. Я начинаю дрожать до того, как он усаживается напротив.

— Рубашка теперь вся мокрая… — говорю, глядя в его лицо.

— Хрен с ней… — отзывается Палачёв.

Подняв руку, он костяшками ведет по моей шее вниз. По груди, задевая чувствительный сосок. Я накрываю его кулак ладонью. Ловлю его, заставляя остановиться. Раскрыть. Когда Артур это делает, сглотнув, я заставляю накрыть свою грудь целиком.

Он прожигает меня взглядом, пока мягко сжимает, взвешивает. Откинув голову, я издаю стон, а бедра елозят по пледу, но прежде чем губы Палача окажутся где-нибудь на моем теле, подаюсь вперед и целую его первая.

Подбородок, шею, ключицу…

Толкаю его плечи, заставляя лечь, и перебрасываю через его живот ногу. Усаживаюсь на его каменный пах, и тело не спрашивает разрешения, принимаясь на нем раскачиваться.

Артур выбрасывает вверх бедра и как тисками сжимает мои. От звездной вспышки в глазах я кусаю каменную мышцу на его груди, целую и снова кусаю, понятия не имея, что ему нравится, а что нет, но в этом водовороте ощущений я действую… инстинктивно.

Под моими губами кубики его пресса. Дорожка коротких волосков под пупком…

Приподнявшись на локтях, он наблюдает за тем, как я стекаю по его телу и как через трусы ладонью накрываю член.

Я слышу, как Палач сглатывает. Возможно, мне только кажется, что слышу, но точно вижу. Его кадык дергается, как и каменная длина под моей ладонью, и весь он сейчас похож на натянутую пружину…

— Расслабься… — говорю сипло. — Это… командная игра…

Его губы складываются в кривоватую улыбку, ведь даже такой, взведенный, он узнает свои собственные слова. Я тоже отлично помню все, что когда-нибудь он говорил мне. В гневе или нет, неважно.

— Я просто боюсь подохнуть, если