Святой вечер - Дилейни Фостер

— Не забудьте дать чаевые своему серверу, сучки. — Я опустился на стул напротив Чендлера и стал медленно пить. Черт, холодная жидкость приятно текла по рукам. Люцифер улегся у моих ног. Я поставил бутылку на колено и посмотрел на Каспиана, все еще не веря, что он показал свое лицо. Никто не сказал мне, что это было частью плана — или что вообще существовал этот гребаный план. — Они ушли?

— Да. Они обделались, как только увидели Каспиана. Но тот трюк с тобой и пистолетом, это их заебало. — Чендлер сказал с ухмылкой. Как гордый отец или что-то в этом роде.

Грей протянул руку через спинку дивана. — Они знают, что им пиздец. Каспиан может спустить их всех на землю за все, что они сделали с ним... с Татум... с другими девушками в Роще. — Он выпил, затем протянул руку назад. — Ты гребаная пушка, и это держит их на грани. Чендлер бросил свою маленькую бомбу. И они не настолько глупы, чтобы возиться с Каспианом. Он же Донахью, в конце концов.

— Так вот почему ты привел его? Для страховки? — спросил я.

— Бой никогда не должен был состояться. Мне просто нужна была причина, чтобы собрать их всех в одном месте, не созывая официального собрания.

Он планировал все это с самого начала.

— И ты не подумал ввести меня в курс дела? — Гнев кипел во мне. Мне пришлось выпить еще, чтобы остудить его. — Из-за тебя Лирика стала гребаной человеческой мишенью. — Я наклонился вперед, положив локти на колени, и уставился на него. — Он разорвал ее душу в клочья, а она все равно принесла себя в жертву.

Грей сжал челюсть, и в его глазах появился намек на сожаление. — Я знаю. — Его взгляд упал на пол. — И я сожалею об этом. — Он прочистил горло, затем снова посмотрел на меня. — Какой-то парень, работающий на взлетной полосе в аэропорту, начал щелкать снимки своим телефоном и клясться, что знает, кто такой Каспиан. Мы должны были разобраться с этим, пока дерьмо не вышло из-под контроля. — Он выдержал мой взгляд. — Я никогда не хотел, чтобы с ней что-то случилось.

По какой-то хреновой причине я поверила ему. Он убедил Каспиана показать свое лицо. Это было только для тех, кто скорее умрет, чем признает, что он все еще жив, но все же...

Я переключил свое внимание на Каспиана, покончив с Греем. Возможно, его намерения были благородными, но он все равно мне не нравился. — Значит ли это, что ты вернулся? Собираешься возглавить Братство?

— Неа. Мне не нравится быть на вершине. — Он ухмыльнулся над ободком своей бутылки. — Если только это не касается моей жены.

Я откинулся в кресле. — Все еще моя сестра...

Он засмеялся. — Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть. Я счастлив. Татум счастлива. Мне нравится быть невидимой силой, стоящей за силой. — Он направил бутылку в мою сторону. — Теперь, когда мы позаботимся о твоем старике, ты останешься во главе стола Обсидиана.

Я насмешливо хмыкнул. — К черту. Выбирай Чендлера.

Чендлер покачал головой, глотая свой напиток. — Не получится. Я не той крови, помнишь?

Верно. Чендлер был усыновлен. Единственное, что связывало его с Братством, была его фамилия.

Каспиан подпер лодыжку коленом и устроился на подушках. — Тогда остается Грей.

— Вы все говорите так, будто все кончено. — Грей оторвал руку от спинки дивана и сел прямо. — Это далеко не конец. — Его глаза просканировали всех нас. — Это только начало.

В груди Люцифера раздался низкий рык, и он навострил уши. Как по команде, кто-то постучал в дверь.

Что за хрень?

Я отодвинул бутылку пива от рта и обменялся взглядами с Чендлером и Каспианом. Мой отец никак не мог быть настолько сумасшедшим, чтобы прийти сюда, зная, что мы все находимся в одной комнате. Не после того, чему он только что был свидетелем.

А может, и был.

В комнате стало тихо, кроме стука лап Люцифера о твердое дерево, когда он шел за мной к двери.

Когда я открыл ее, у меня перекосило рот.

— Здравствуй, Линкольн. Грей Ван Дорен сказал мне, что я могу найти здесь свою дочь.

Глава

41

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лирика

Я проснулась в кровати Линкольна.

Вокруг был только мягкий свет прикроватной лампы и стук дождя в окно... и папа, сидящий в кресле и держащий меня за руку.

Может быть, все это был просто кошмар.

— Ты проснулась. — Его лицо озарила яркая улыбка. Его голубые глаза, похожие на мои, сверкали в янтарном свете лампы. Его волосы теперь были темными, а не светлыми, к которым я привыкла, и он отрастил бороду. Не кустистая, но достаточная, чтобы выглядеть старше своих лет.

— Как...

— Я здесь оказался? Я знаю? Сколько ты спала? — Он закончил за меня все возможные сценарии.

Я засмеялась, и он сжал мою руку. — Все вышеперечисленное. — Я мечтала об этом воссоединении много лет. Теперь, когда оно произошло, оно казалось нереальным.

Может быть, я умерла в той клетке? Если это был рай, то где был Линкольн?

— Ты спал несколько часов, — сказал мой отец.

Ладно, значит... не рай. Но все же, где был Линкольн?

— Какой-то парень по имени Грей нашел меня в Лос-Анджелесе и все рассказал. — Печаль наложила тень на лицо моего отца. Я предположила, что первоначальный шок прошел после встречи с Греем. К тому же у него было несколько часов, чтобы все это обдумать.

Именно этим Грей занимался последние пять дней — подводил итоги. Он не уходил от нас. Он замышлял нашу победу. Или свою месть.

— Господи, ангел, мне так чертовски жаль. Я должен был догадаться, что что-то не так. — Слезы навернулись на глаза моего отца. — Я должен был...

На этот раз я оборвала его. — Они инсценировали мою смерть и отправили меня в другую страну. Ты никак не мог этого знать.

Черт возьми, у меня заболело горло. Я поднесла руку к шее и провела пальцами по повязке. Лезвие. Он порезал меня. Малкольм собирался убить меня — на этот раз по-настоящему.

Папа тяжело сглотнул. То ли из-за повязки, то ли из-за безумия всего этого. Я не винила его. Если бы я не пережила это, я бы сама не поверила.

— Они причинили тебе боль. — Это прозвучало так, как будто он винил себя во всем, что произошло.

— Они не сделали ничего такого, с чем бы я не смогла справиться. — Я ухмыльнулась. — Кто-то научил меня быть жестким.

— Точно, блядь, научили. — Он наклонился и прислонился своим лбом к моему. — Ты самая выносливая.

Дверь со скрипом открылась, и мое сердце бешено забилось, когда Линкольн заглянул внутрь.

— Мне показалось, что я слышал здесь голоса. — Его губы изогнулись в моей любимой ухмылке. — Привет, соня. — Он подошел и прижался поцелуем к моему лбу.

Да, это определенно был рай.

Линкольн провел тыльной стороной пальца по моему лицу. Он смыл кровь со своих рук, но на костяшках его пальцев было сочетание корки и синяков. Его каре-зеленые глаза потемнели, когда он провел языком по губам. Его темные кудри упали на лоб. Его лицо было чисто вымыто, но часть меня скучала по черепу. Часть меня жаждала демона.

— Ты в порядке? — спросил он, и от его заботы у меня перехватило дыхание.

— Никогда не было лучше.

— Хорошо. — В его глазах мелькнуло озорство. — Потому что ты в полном дерьме за тот трюк, который ты провернула. Как только он уйдет, — он кивнул в сторону моего отца. — Эта задница будет моей.

— Следи за своим языком рядом с моей дочерью. — Отец отодвинул стул от кровати и засунул руки в карманы своих выцветших джинсов. — Мы поговорим позже. Может быть, завтра пообедаем?

Я улыбнулась ему. — Обед звучит прекрасно. — Я бы рассказала ему о библиотеке Грея, о миссис Мактавиш, свадьбе Татум и похищении Линкольна. Я нарисовала бы для него наименее душераздирающую картину, потому что остальная часть моей истории была не тем, что ему нужно было услышать.

— Ты хорошо о ней заботишься, или я тебя оттрахаю, — сказал он Линкольну, заставив меня рассмеяться. Это был мой отец, и Линкольн знал, что лучше не спорить. Они были как две капли воды похожи друг на друга. Глаза отца смягчились, когда он посмотрел на меня. — Скоро увидимся, ангел. Я люблю тебя.