Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

Я… – Пелла запнулась, взяв карточку и посмотрев на неё.

Пелла отлично помнила тот день, когда была сделана фотокарточка. Мама специально нарядила её в красивое платье, они вместе сплели венок из полевых цветов… Пелла была ужасно горда, что именно её карточку с портретом отправят деду…

– Я получила письмо о его смерти, – наконец, продолжила девушка. – Хотела хоть на могиле побывать…

– И для этого ты села на пароход и добралась сюда. Просто чтобы побывать на могиле? – удивился Дан.

– Не только… Впрочем, это всё уже не слишком важно, – ответила девушка. – И это просто личное…

– Завтра мы уходим, – сказал Дан, посмотрев на неё. – Тут места дикие, поэтому бросать тебя здесь не будем. В полудне пути отсюда есть приличный городок. Вот там и оставим. Деньги на дилижанс до Сан-Валентино мы тебе дадим.

– Я не хочу в Сан-Валентино!.. – неожиданно для всех вскинулась Пелла. – Я хочу отомстить! За деда!

– А я хочу быть птицей, – ответил Дан. – Но, знаешь ли, не дано! Нечего тебе тут делать, Пелла! Просто нечего, поверь!..

– Я умею стрелять! – возмутилась девушка. – Умею скакать верхом! Возьмите меня с собой!

– Я не буду брать тебя на верную смерть! – упрямо ответил молодой касадор. – Тут и без твоего благородного трупа на каждом шагу падали хватает…

– Ну пожалуйста! – закричала девушка, а потом перешла к угрозам. – Или я буду капать тебе на мозги, Дан!..

На этой фразе члены вадсомада принялись хохотать до слёз, а Дан, улыбнувшись, будто услышал хорошую шутку, лишь покачал головой и отправился прочь из лагеря. Пелла стояла злая, раскрасневшаяся – и очень растерянная, потому что не понимала, чем вообще вызвано такое веселье…

– Мешо, милая моя! – отсмеявшись, проговорила Луиза. – По всеобщему мнению, капать Дану на мозги совершенно бесполезно. У него в голове только кость! А ещё он просто феноменально упрям!.. Хуже иного волла!

Объяснение вызвало новый взрыв хохота. А Пелла обречённо опустилась на бревно. То, что казалось ей лёгким – было, как оказалось, самым сложным. С другой стороны… Пелла не стала говорить вслух то, о чём подумала, но именно это свойство старого Гро – феноменальное упрямство – она унаследовала от деда и матери.

Пелла была очень упрямой. И собиралась добиться своего во что бы то ни стало.

Глава 12

Вадсомад Старган, окраина Сухих болот, в пяти часах пути от городка Замарухели, Марчелика. 23 октября 1935 года М.Х.

Скрип фургона неожиданно стих, а болезненное покачивание, которое Пелла переносила с трудом, наконец, прекратилось. Весь день вадсомад, временным членом которого оказалась девушка, медленно полз по Сухим болотам.

Фургон, в котором ехала Пелла, вёл мальчишка-подросток по имени Алекс. В Старом Эдеме юная аристократка нередко каталась на бричках, правя лошадьми, и даже разок управляла каретой. А потому справедливо полагала, что какой-никакой опыт в подобных делах у неё имеется. Но как бы она ни просила, Алекс наотрез отказался передавать ей поводья.

– Вы, мешо, можете говорить всё, что угодно, – сказал он, когда Пелла в очередной раз вылезла на козлы его уговаривать. – Но я не дам вам вожжи, пока из болот не выберемся! И даже не просите!

– Ну почему?! – чуть не застонала девушка.

– Да потому как это болота! А это воллы! А это фургон касадора! – мальчишка посмотрел на неё с обидным сочувствием. Прямо как на ребёнка, который тянет ладошки к костру и плачет оттого, что не дают потрогать огонь. – Не карета, не бричка, а фургон! И не лошади, а воллы! И не дорога, а болота!

– Но ты же ведёшь фургон! – тут же возмутилась Пелла.

– Я фургоны с десяти лет вожу! – с затаённой гордостью ответил Алекс. – И довольно часто!

После этого девушка надулась, как мышь на крупу, и снова залезла внутрь. О чём вскоре пожалела, потому что внутри фургона нещадно трясло.

Однако сменить гнев на милость она не спешила. Если уж приличная девушка изволила дуться, то этим надо было заниматься, как минимум, пару часов – а не изменять своему решению через полчаса, как ветреная особа из припортового кабака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ещё через час Пелла всё-таки решила стать ветреной особой, но тут-то как раз фургоны и встали…

– Да чтоб тебя, сука ты такая-растакая! – донеслось спереди. – Всё! Стоим! Колесо ушло!

Тут уже Пелла не выдержала и решительно полезла наружу. Как выяснилось, на втором фургоне в колонне слетело колесо.

Колёса на фургонах были огромные, выше среднего человека. На таких по бездорожью одно удовольствие ездить. Однако была у них одна пренеприятнейшая особенность – ходили они на ухабах шибко сильно из стороны в сторону. Какими бы толстыми ни были оси, но если так шатать, то рано или поздно никакая конструкция не выдержит.

А потому на фургонах касадоров конструкция была просто фантастически простой. Колесо удерживалось деревянным клином. А всё почему? Да потому что эти клинья вечно ломались. Особенно, когда поверхность была неровная. Колёса постоянно шатало, клин трещал – и рано или поздно выпадал. К счастью, у касадоров всегда был запас клиньев: их нередко вырезали по вечерам у костра.

Раздражала, правда, необходимость ставить колесо на место. Бывало, что и ось ломалась, но ось-то можно было в любом захудалом городке заменить. А вот ступицу… Сломанная ступица вдали от обжитых мест – это был конец фургона. На трёх колесах далеко не уедешь. Поэтому под днищем каждого фургона касадоров висело ещё и запасное колесо.

В этот раз полетел клин, и молодые касадоры, ругаясь на чём свет стоит, принялись возвращать колесо на место. Делать это по колено в грязи – занятие не из приятных, но выбирать не приходилось.

Пелла смотрела, как Дан с Иоганном уперлись плечами в деревянный рычаг, чтобы приподнять фургон, а Бенедикт и Мигель насаживали колесо на ось. По мнению Пеллы, чтобы поднять такой фургон даже с помощью рычага, двух касадоров не хватило бы. Но Дан с Иоганном как-то справлялись…

Пелла невольно загляделась на этих двух силачей, а потом поспешно отвела взгляд. Ну в самом деле, нельзя же так откровенно на мужчин пялиться! Правда, вскоре она заметила, что все женщины на них смотрят с нескрываемым удовольствием (и даже не стесняются), поэтому снова начала глазеть… Но всё уже закончилось.

Вадсомад продолжил свой путь, а Пелла получила предлог вернуться в соседи возницы из душного фургона. Больше она не просила дать ей порулить, потому что была уверена, что разговор повторится – а значит, ей придётся снова обижаться и уходить в фургон. А Пелла хотела смотреть по сторонам, каким бы скучным ни был вокруг пейзаж.

Болота постепенно уступали место более твёрдой почве: то тут, то там пучками лезла диковинная местная растительность. Вся местная фауна распустила свои цветы и листья, пользуясь недолгим временем, когда солнце клонится к горизонту, уходит прочь дневная жара, но света ещё достаточно. Пели диковинные птицы, стрекотали, свиристели и щёлкали в траве какие-то насекомые.

Всё это было так удивительно для девушки, привыкшей к строгой природе Старого Эдема… Разнотравье лугов, густые хвойные и лиственные леса, редкие южные пальмы – всё это было там, за морем, где вместо Зенита в полдень наступает Тень, отбрасываемая Гробрудером. Где растения не сворачивают листья в трубочки, едва почувствовав обжигающий зной. А ещё там нет проклятого Дана Старгана, который избегает девушку с хитростью лисицы, почуявшей погоню!..

Пелла чуть зубами от досады не скрипнула. Весь её план проковырять головную кость Дана нытьём и уговорами пошёл псу под хвост… Он ловко уходил от общения с ней, а когда она пыталась его подловить на привале – путал следы, как заяц на снегу.

А времени-то оставалось меньше и меньше… Впереди, всё ближе и ближе, был северо-восточный край болот – где, как сказали члены вадсомада, располагается маленький городок Замарухели. Из которого Пеллу отправят первым же дилижансом в Сан-Валентино…

И ей придётся садиться на пароход, плыть через бурные океанические воды, высаживаться на бесконечно длинной пристани Порт-Аугустино и ехать домой… Обратно, к вечному недовольству отца, постоянным насмешкам братьев, перманентному осуждению родственников и изматывающему общению со сверстниками из высшего общества…