Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

Щит был еще при мне, но плечо и рука болели, как будто огонь прошел по мышцам, и когда я попытался поднять щит, меня пронзила резкая боль, заставившая его опустить.

И Кнут набросился на меня. Он подбежал, держа Ледяную Злобу в правой руке, нацелившись на левую сторону моей головы, и я поднял щит, несмотря на боль, но каким-то образом, уж не знаю как, его меч оказался справа от меня, но теперь стремился попасть мне меж ребер, помню, как был ошеломлен скоростью и мастерством этого удара, но Вздох Змея отбил этот проворный клинок, я попытался поднять меч и нанести ответный удар, но Кнут уже устремил свой к моей шее, так что мне пришлось пригнуться.

Я услышал, как меч лязгнул, царапнув мой шлем, и с силой стукнул по нему щитом, попытавшись всем своим весом столкнуть Кнута, но он скользнул в сторону, опять устремился вперед, и Ледяная Злоба проткнула кольчугу, порезав мой живот.

Я быстро подался назад, так что этот выпад лишь задел меня, я ощутил, как теплая кровь потекла по коже, и тогда наконец-то смог нанести Вздохом Змея косой удар, нацеленный Кнуту в плечо, и он был вынужден увернуться, но как только клинок прошел мимо, снова бросился вперед, я принял Ледяную Злобу на нижнюю кромку щита и замахнулся Вздохом Змея в сторону шлема Кнута.

Клинок громко клацнул по шлему, но Кнут отодвинулся, а удар был не слишком силен. Но всё же он его немного оглушил, и я заметил, как Кнут стиснул зубы, но высвободил Ледяную Злобу из моего щита и воткнул ее в мою левую ногу, так что меня пронзила боль, но в тот же миг я двинул ему по лицу рукоятью Вздоха Змея, и он отскочил.

Он отступал, а я наседал, размахивая мечом, но моя раненая нога поскользнулась на коровьей лепешке, и я упал на правое колено, а Кнут с льющейся из носа кровью бросился на меня с мечом.

Он был проворен, быстр, как молния, и единственным способом замедлить его было держаться ближе, чтобы затруднить его движения, и я ринулся вперед, вставая с колен и отбив щитом меч, при этом пытаясь ударить его в лицо.

Я был выше и тяжелее и должен был использовать эти высоту и вес, чтобы побороть его, но он понимал, что я делаю. Он ухмыльнулся своим окровавленным ртом и хлестнул Ледяной Злобой по моему шлему, а потом отскочил назад, колеблясь. Но это промедление было лишь уловкой, потому что как только я сделал шаг в его сторону, бледный клинок метнулся к моему лицу, я отпрянул, а он снова хлопнул по моему шлему. И Кнут засмеялся.

— Ты недостаточно хорош, Утред.

Я помедлил, тяжело дыша и наблюдая за ним, но он знал, что с моей стороны это тоже уловка. Он лишь улыбнулся и опустил Ледяную Злобу, как будто приглашая меня нанести удар.

— Звучит странно, — произнес он, — но ты мне нравишься.

— И ты мне, — ответил я. — Я думал, что убил тебя на вершине холма.

Свободной рукой он прикоснулся к массивной пряжке на перевязи.

— Ты оставил на ней вмятину, — сказал он, — а у меня прямо дыхание спёрло. Это было больно, правда больно. Я и вздохнуть не мог, пока меня оттаскивали.

Я поднял Вздох Змея, и Ледяная Злоба метнулась вверх.

— В следующий раз он будет в твоей глотке, — заявил я.

— Ты быстрее многих, — ответил он, — но недостаточно быстр.

Его люди наблюдали за нами, стоя у подножия холма, а мои воины со своими валлийскими спасителями смотрели с его вершины.

Даже стена из щитов Эдуарда остановилась, чтобы посмотреть.

— Если они увидят твою смерть, — сказал Кнут, дернув руку с Ледяной Злобой в сторону мерсийской и западносаксонской армии, — то упадут духом.

Вот почему я должен тебя убить, но я сделаю это быстро, — он ухмыльнулся. Его светлые усы были в крови, и струйки стекали из сломанного носа. — Обещаю, больно не будет, так что держи меч крепко, друг мой, и встретимся в Вальхалле, — он подвинулся ко мне на полшага. — Готов?

Я взглянул направо, туда, где люди Эдуарда пересекли брод.

— Они снова пошли, — сказал я.

Он оглянулся на юг, и я ринулся вперед. Я прыгнул на него, а он какое-то мгновение рассматривал двинувшихся вперед западных саксов, но быстро очнулся, и Ледяная Злоба метнулась к моему лицу, а я ощутил, как она царапнула мою скулу, попав чуть ниже кромки шлема, и сам того не сознавая, заорал боевой клич и двинул на него щит, прижимая его, пытаясь сбить с ног, а он извернулся как угорь, отдернул руку с мечом, его клинок царапнул щеку, а мой щит упал на его правую руку, и в этот удар я вложил всю свою силу и вес, но все же Кнут смог отклониться.

Я нанес ему косой удар Вздохом Змея, и он снова увернулся, а я широко замахнулся, расставив руки, со щитом у левого бока после того сокрушительного удара и Вздохом Змея в правой руке, и я заметил, как Кнут сменил руки, теперь Ледяная Злоба была у него в левой и надвигалась на меня, как молния, она вонзилась, проткнув кольчугу и кожаную подкладку, раздробив ребро и впиваясь в мое тело, а Кнут издал победный вопль. Я отвел Вздох Змея назад и замахнулся последний раз в отчаянии, обрушив его на шлем Кнута, оглушив его, и датчанин отпрянул, падая, а я навалился на него с горящей от боли грудью и с Ледяной Злобой внутри, но Вздох Змея был уже у шеи Кнута, и я помню, как резал ее и кровь хлынула мне в лицо, как мой боевой клич превратился в вопль боли и мы оба рухнули на луг.

И больше я ничего не помню.

— Тише, — произнес чей-то голос, потом еще раз, громче, — тише!

Потрескивал огонь. Я чувствовал, что в тесной комнатке собралось много народа. Воняло кровью, горелой плотью, дымом и гнилым тростником, покрывавшим пол.

— Он не умрет, — произнес другой голос поодаль.

— Копьё пробило череп?

— Я вернул на место вдавленную кость, теперь нам остается только молиться.

— Но мой череп не задет, — сказал я, — все дело в груди. Его меч вонзился мне в грудь. Внизу, с левой стороны.

Они не обратили внимания на мои слова. Я удивился, почему ничего не вижу, повернул голову, и в темноте проявился отсвет.

— Лорд Утред пошевелился, — это был голос Этельфлед, и я понял, что ее маленькая ручка держала мою левую руку.

— В грудь, скажи им, меня ранили в грудь, не в голову.

— Голова заживет, — произнес кто-то, тот же самый голос, что говорил о вдавленной кости.

— Это грудь, ты, придурок, — настаивал я.

— Думаю, он пытается что-то сказать, — сообщила Этельфлед.

Я держал что-то в правой руке. Я сжал пальцы и ощутил знакомую шероховатость кожаного плетения. Вздох Змея. Я почувствовал, как по мне прокатилась волна облегчения, потому что, что бы ни случилось, я держал меч в руке, и это перенесет меня в Вальхаллу.

— Вальхалла, — сказал я.

— Полагаю, он просто стонет, — заявил кто-то рядом.

— Он так никогда и не узнает, что убил Кнута, — произнес другой голос.

— Он узнает! — яростно запротестовала Этельфлед.

— Моя госпожа…

— Он узнает, — настаивала она, и ее пальцы крепче стиснули мои.

— Я знаю, — произнес я, — я перерезал ему глотку, конечно, я знаю.

— Просто стонет, — раздался мужской голос поблизости. Грубая ткань обтерла мои губы, затем пронесся порыв холодного воздуха, и я услышал, как в комнату вошли люди. С полдюжины сразу заговорило, кто-то подошел ко мне и погладил мой лоб рукой.

— Он не умер, Финан, — тихо сказала Этельфлед.

А Финан ничего не ответил.

— Я убил его, — похвастался я Финану, — но он был быстр, даже быстрее тебя.

— Боже правый, — сказал Финан, — я и не представляю себе жизнь без него.

Его голос звучал подавленно.

— Я не умер, ты, ирландский ублюдок, у нас впереди еще будут битвы. У тебя и у меня.

— Он говорит? — спросил Финан.

— Только стонет, — ответил мужской голос, и я ощутил, что в комнату вошли еще люди. Рука Финана исчезла и её место заняла другая.

— Отец? — позвал Утред.

— Прости, если был слишком жесток с тобой, но ты молодец. Завалил Сигурда. Теперь люди о тебе узнают.

— О Боже, — произнес Утред, затем его рука исчезла, — господин?

— Как он? — то был голос короля Эдуарда Уэссекского. Послышался шорох, люди опускались на колени.

— Он долго не протянет.

— А лорд Этельред?

— У него тяжкая рана, господин, но думаю, он выживет.

— Хвала Господу. Что произошло?

Последовала пауза, как будто никто не желал отвечать.

— Я не умираю, — заявил я, но никто не обратил ни малейшего внимания.

— Лорд Этельред атаковал группу датчан, господин, — сообщил какой-то человек, — в самом конце битвы. Большинство сдались. А эти попытались убить лорда Этельреда.

— Я не вижу раны, — сообщил король.

— На затылке, господин. Основной удар принял на себя шлем, но острие копья прошло через него.

На затылке, подумал я, она должна быть на затылке. Я засмеялся. Это причинило боль. И я прекратил смеяться.