Могильщик кукол - Петра Хаммесфар

Решение Антонии

Труда постоянно прилагала максимум усилий, чтобы оградить Бена от всего дурного, и старалась держать его подальше от других людей. Но достигла не многого. В течение долгих лет Антония молча смотрела на усилия приятельницы и часто думала, что самые большие ошибки Труда совершала с наилучшими намерениями.

Иногда Антония спрашивала себя, каким вырос бы Бен, если бы тогда вместо новорожденной сестры она предложила Труде взять его на некоторое время к себе. Если бы он рос с ее сыновьями, имея их в качестве образцов для подражания. Конечно, Андреас и Ахим вовсе не невинные ягнята. Но все-таки их общество для Бена было бы лучшей компанией, чем две враждебно настроенные сестры. Пауль тоже, вероятно, в качестве отца обращался бы с ним разумнее, чем вспыльчивый из-за своей явной беспомощности Якоб. И Антония никогда бы не стала его прятать из стыда или страха. В большинстве случаев после таких мыслей она чувствовала угрызения совести.

Весной 85-го года, испытывая те самые угрызения совести, Антония сказала Труде:

— Почему ты не приводишь его ко мне во второй половине дня? Мне нисколько не помешает, если он побегает здесь. И ты одним выстрелом убьешь двух зайцев. Он не будет бегать по деревне и получит нормальное общение с другими детьми. Я считаю, что это важно, Труда. Ты не сможешь всю жизнь держать его вдали от людей. Он должен научиться общению.

— Не знаю, — помедлив, сказала Труда, пораженная таким предложением. — Я не могу такое требовать от тебя. У тебя и без нас нет ни минуты покоя.

— Обо мне не беспокойся, — с облегчением возразила Антония, как человек, который наконец-то решил действовать, вместо того чтобы постоянно размышлять, что делать. — Я умею справляться с ним. По поводу малышек тоже не стоит волноваться. Ты сама убедилась, что он и пальцем их не тронет. Мои мальчики тоже с ним справятся. С Аннетой я поговорю, чтобы она не орала на него, если он начнет говорить ей глупости. Ты сама убедишься, Труда, что, если его не задевать, он никому ничего плохого не сделает. И ту боль, что ему причинили, возможно, он забудет.

Антония так никогда и не узнала, кому Бен обязан своим пребыванием в шахте и в больнице. Некоторые выводы она сделала только из его поведения, и оказалось, что довольно близко подошла к правде. Заметив, что ярость Бена направлялась исключительно на взрослых девушек, Антония решила, что одна из них и сбросила его в шахту. Однако на обычно мягкую и наивную Бэрбель она никогда бы не подумала.

Труде пришлось признать, что предложение Антонии имеет хотя бы одну положительную сторону. Каким облегчением для нее станет несколько спокойных часов, когда не нужно волноваться, постоянно срываться с места и куда-то бежать. Когда она будет уверена, что в этом месте он в полной безопасности, тут ему, по всей видимости, нравится и все ему рады.

В мае 85-го года Труда в первый раз привела Бена на всю вторую половину дня во двор к Лесслерам и затем стала приводить его уже регулярно. И всякий раз, когда возникала возможность, она оставалась на час или два, чтобы посмотреть, как Бен себя ведет, и убедиться, что он не доставляет излишнего беспокойства Антонии. Вначале ей с болью пришлось признать, насколько другим Бен становился вне дома. Миролюбивый, мягкий, терпеливый — пустоголовый парень с глазами совы и нравом старой рабочей лошади. Игры, придумываемые Антонией, сменялись одна за другой.

Как-то раз он довольно долго просидел рядом с Андреасом за кухонным столом, зачарованно наблюдая, как тот разобрал и снова собрал транзистор Аннеты. Когда крохотный винт закатился под шкаф, именно Бену удалось его найти. В другой раз, тяжело ступая, он отправился вместе с Ахимом на экскурсию по новому свинарнику и сосредоточенно наблюдал, как кормились животные. Тяжелые мешки, которые Ахим волочил по полу, Бен поднимал на плечо.

С Таней и Бриттой Бен всегда обходился бережно. Аннета с подругой вначале были ему словно бельмо на глазу. Если они к нему приближались, он начинал буйствовать и ругаться. Однако со временем он стал принимать их присутствие спокойнее. Когда он вел себя как дикарь, обе девушки не обращали на него никакого внимания. Если он прекращал бушевать, они, следуя указаниям Антонии, совали ему сладости. В принципе помог простой психологический прием — учить приличному поведению через похвалу и вознаграждение. Бен учился, как и каждый другой ребенок.

К вечеру Андреас или Ахим отводили Бена обратно. Тогда он еще некоторое время оставался в зарослях рядом с огородом Труды, лежал в убежище на ветвях дерева и смотрел в прорези, пока тот, кто привел его домой, не пропадал из поля зрения. Затем он начинал воспроизводить все, что увидел во время своего пребывания на дворе Лесслеров.

В сарае он нашел пришедшее в негодность ведро и наполнил им резервуар. Литрами носил воду в заросли и поливал разрастающиеся сорняки. Он оберегал чертополох, как иной садовник кусты роз. В яблоневом саду собирал паданцы и закапывал их в землю, так что весной 86-го года из земли проросли многочисленные побеги. Но все погибли, так как он их просто-напросто залил водой.

Вдохновленный занятиями сына, Якоб стал брать его в поле, на какое-то время предавшись мечтам, что, может быть, его все же еще удастся приучить к работе. Но его надежды оказались напрасными. Теперь сельскохозяйственные работы не обходились без машин, а Бен их боялся даже больше побоев Якоба.

После нескольких напрасных попыток Якоб оставил его в покое. И он прятался в своих владениях, проводил там первую половину дня, если во время завтрака Труда ему объясняла, что после обеда разрешит пойти на двор к Лесслерам. С условием, что он останется в саду и ей не придется искать его по всей деревне. Подобное обещание всегда производило эффект. До тех пор, пока Труда не приводила его поесть, он и шагу не делал в сторону проселочной дороги.

В семье воцарилось спокойствие, образумившее Якоба и позволившее ему понять, что новый двор в полях под открытым небом — стоящая того цель. И решение, принятое без принуждения, по доброй воле, без давления со стороны муниципалитета, без мнения так называемых доброжелательных друзей, — такое решение имело свою ценность. Летом 86-го года Якоб дал согласие на переселение и оформил заказ на постройку солидного дома для одной семьи, сарая и прочих хозяйственных помещений. Ему обещали форсировать строительство. Еще до наступления зимы дом подвели под крышу.

Якоб чувствовал себя почти что воодушевленным. Гулять с Беном по полям под открытым небом, в доме еще только он и Труда, и, вероятно, когда-нибудь, на несколько дней или навсегда, маленькая Таня. Бэрбель еще до переселения решила снять меблированную комнату в Лоберге, чтобы путь на работу не был таким длинным. Она училась в офисе супермаркета строительных товаров Вильмрода на бухгалтера.

Труда, закончив работу по дому и в хлеву, часто ездила на стройплощадку. И каждый раз брала с собой Бена. Если она отправлялась туда на машине, он садился с ней рядом. С Трудой он ездил с удовольствием, вел себя спокойно и не дрыгал руками и ногами. Когда она выбирала велосипед, он бежал рысью рядом. Это она показала ему дорогу, проходящую мимо пролеска и воронки ко двору Лесслеров, и разрешала побегать на воле, чтобы он привыкал к местности.

В большинстве случаев он какое-то время носился по строительной площадке, перетаскивал камни с одного места на другое, шлепал голыми руками по строительному раствору, распределяя его куда попало, или топал по свежему цементу, оставляя повсюду следы, пока его не прогонял бригадир.

Затем отправлялся в рейды по полям, разведывая местность. Когда он обнаруживал на одной из пашен работающих Якоба, Пауля и Бруно, то останавливался неподалеку, выкапывал первой своей складной лопаткой, подаренной Трудой ко дню рождения, ямки на границе поля и снова их закапывал. Вечером мужчины ехали домой, и он на почтительном расстоянии бежал за зерноуборочным комбайном или трактором обратно в деревню.

В апреле 87-го года они переехали. Для Труды началась новая жизнь. Больше никаких соседей, все раздражающие факторы исключены. И с нею был Бен — сын, которого Труда так сильно желала. Парень в свои четырнадцать лет крепкий, как дуб. Ребенок, который хохоча катался по земле, когда мать его щекотала. Ребенок, который вечером терся щекой о ее плечо. Ребенок, один-два раза в неделю убегавший во второй половине дня на двор Лесслеров. Он часто тащил туда под мышкой ящик, подаренный ему Тони и Иллой фон Бург в пестрое воскресенье. Он не мог считать до трех, но показывал своей маленькой сестре и Бритте Лесслер, как нужно просовывать различные деревянные фигурки в подходящие им по форме отверстия.

Вечером, после очередного мирно прошедшего дня, Антония не раз повторяла Паулю: «Это лучшая идея, когда-либо приходившая мне в голову. Я должна была сделать это гораздо раньше, пока все с ним не зашло так далеко. И пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что Бен злой. Он — овца, нужно только по-дружески с ним обращаться».