Русофобия - Елена Владарчук

меня очень странно. Не как друг, с которым мы прошли огонь и воду, который готов был обменять у Русофоба мою жизнь на свою, а как специальный агент Фэйссобер из Федерального бюро расследований Соединённых штатов Америки.

– Майкл, – испугалась я этого чужого холодного незнакомца, – мы можем сделать вид, что я ничего этого не говорила?

– Вы точно не проходили специальную подготовку в России? – Он так пристально смотрел на меня, словно хотел заглянуть в душу.

Я покачала головой. С чего он это решил? Ну, конечно, в одиночку справилась с маньяком, убившим пять человек. Не удивительно, что агент Фэйссобер теперь сторонится меня. Вот всё и вернулось к самому началу, будто и не было всех этих дней и совместного расследования. А я, дура, вчера решила, что он самый близкий человек…

Я бы очень хотела отмотать время назад и забрать свои слова о Кате обратно. Но изменить уже ничего не могла, поэтому просто молчала, чтобы не ляпнуть ещё что-нибудь лишнее. В голову лезли русские народные поговорки: «Слова – серебро, а молчание – золото», «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь», «Волос долог, а ум короток».

Вот чёрт! Неужели я всё испортила?

Рузвельт хоспитал

14.41

За всю дорогу в больницу Майкл не произнёс ни слова. Я была готова отрезать себе язык, если бы это хоть что-то могло изменить.

Катя ещё не проснулась после наркоза. Доктор рассказал, что оперировали её всю ночь, было внутреннее кровотечение, пришлось удалить селезёнку. И вообще, если бы привезли часа на два позже, он бы уже не гарантировал положительный результат. Хирург всё говорил и говорил, рассказывал подробности, а я смотрела на Катю. Голова забинтована – повреждение черепной коробки и сотрясение мозга, к вене на правой руке подсоединена капельница – сильная кровопотеря, эндотрахеальная трубка в горле, датчик на пальце – в общем, выглядела она плохо.

– Когда она проснётся? – Спросила я хриплым голосом, тут же откашлялась и повторила вопрос, – когда она придёт в себя?

В этот момент в палату вошёл Майкл, он держался натянуто и отстранённо и смотрел будто сквозь меня.

– Лилиа, – сказал он окну за моим плечом, – я прошу вас поехать со мной в офис и дать официальные показания.

– Хорошо.

Я терялась в присутствии этого нового Майкла, потому что не могла понять, куда подевался прежний, заботливый, нежный, предупредительный мужчина, с которым за короткое время расследования мы стали так близки. Он будто возвёл между нами стену из пуленепробиваемого стекла. Неужели теперь ничего нельзя изменить? Я ведь не виновата, что Катя пришла мне на помощь. А если бы она не пришла, маньяк бы меня убил. Неужели Майкл этого не понимает? Почему он злится на меня? У меня не было ответов на эти вопросы, я понимала только то, что совершила ошибку, когда решила довериться американцу. Оказывается, мы с ним вовсе не так близки, как я думала. И от этого понимания мне стало ещё тоскливее.

В каком-то фильме персонаж получил от инопланетного монстра суперспособность – каждый раз после смерти герой просыпался в начальной точке времени и имел возможность исправить совершённые ошибки. Мне бы сейчас совсем не помешала такая способность.

По больничному коридору агент Фэйссобер шагал быстро и чуть впереди меня, так чтобы у меня не было возможности пойти рядом. В лифте он тоже встал спиной ко мне. А я прижалась к прохладной стене кабины и рассматривала новые босоножки, подобранные в тон к платью. Ну, как так можно: быть таким нежным ночью, утром преподнести такой подарок, а днём изображать глыбу льда? Я совершенно ничего не понимаю в мужчинах.

Временный офис ФБР в Нью-Йорке

16.02

Он привёл меня в комнату для допросов и оставил одну. Мог бы сначала в гостиницу завезти, а лучше в какое-нибудь бистро перекусить. Потому что я уже вторые сутки ничего не ела, если не считать миски неопознанного варева у Трумэна в плену.

Так странно, вчера бросились меня спасать всем составом, а сегодня маринуют в комнате для допросов. И что они собираются у меня выпытывать?

Наконец, дверь открылась, и вошла женщина лет сорока, в строгом брючном костюме, со светлыми волосами, завязанными в стильный хвост. Я со своей жалкой косичкой на её фоне смотрелась провинциалкой.

– Здравствуйте, меня зовут агент Элис Спенсер. – Она села напротив и положила на стол папку. В её голосе слышалось превосходство и надменность столичной штучки, представительницы мировой супердержавы по отношению к пигмею из отсталой страны, ещё не отошедшей от рабовладельческого строя.

– А меня Лилия Берегова, – я намеренно произнесла своё имя в русской транскрипции. Я люблю свою родину и не стыжусь, что я из России.

– Мисс Берегов’а, я надеюсь, что вы будете откровенны и честно ответите на заданные вам вопросы. – Она открыла папку, достала из неё ручку и несколько листов бумаги.

– Мисс Спенсер, – в тон ей ответила я, – я буду абсолютно честна и откровенно отвечу на все вопросы, если немедленно получу двойной чизбургер и стакан колы.

Да, оно того стоило. Её глаза округлились и стали выпуклыми, как у выброшенной на берег рыбы. Я всё же сочла нужным пояснить.

– У меня с утра во рту маковой росинки не было, – хотя не думаю, что американцам знакомо это выражение, – а весь вчерашний день я провела в гостях у маньяка Русофоба. В моей стране даже в сказках Баба Яга сначала кормит, а потом уже вопросы задаёт.

Агент Спенсер закрыла свою папку и вышла за дверь. «Ну, и штучка», – подумала я ей вслед. Спустя пятнадцать минут я стала счастливой обладательницей бумажного пакета, наполненного ароматным американским фастфудом. Если кто-то следил за мной из-за зеркала, то он мог насладиться спешным проглатыванием сэндвичей и картошки фри, совершенно по-русски, с неэстетичным облизыванием пальцев и прихлюпыванием газировки через трубочку. Ох, как же вкусно! И мне совершенно всё равно, что подумают обо мне американцы. Похоже, что наша дружба народов и недолгое сотрудничество подошли к концу.

Когда агент Элис Спенсер вернулась в комнату для допросов, я была сыта, собрана и готова откровенно ответить на все её вопросы.

– Я буду разговаривать только с агентом Фэйссобером, – заявила я, когда она вошла.

– Но вы обещали ответить на все вопросы.

– Я буду говорить только с агентом Фэйссобером. Думаю, что сейчас он находится там, – я указала рукой на зеркальную стену слева от меня, – так что ему не составит особого труда сюда прийти.

Я улыбнулась агенту Спенсер со всей возможной любезностью, совершенно по-ньюйоркски. Как хорошо, что недавно мы с девчонками из отдела ходили