Закрывая двери - Жанна Никитина

один способ сделать это.

— Ты должна уже понять, что между нами все сразу вышло за пределы контракта, — вдох, выдох. Мне нужно это сказать. Нужно прямо сейчас. Ладони горят, кончики пальцев покалывают. Все внутри сопротивляется, но я обязан это сделать. — Я дам тебе выбор. Один раз позволю самостоятельно принять решение по поводу нас. И больше мы не заведем этот разговор, — желание притянуть Милу себе на колени, стиснуть ее в объятьях становится неимоверным. Но мне приходится заставлять себя сидеть ровно и смотреть в лобовое стекло. — Решай. Либо я сейчас отвожу тебя домой, и мы больше никогда не увидимся. Либо ты остаешься со мной. Навсегда, — физически больно произносить эти слова.

— Навсегда… — тихо повторяет Мила. — Зачем? Зачем я нужна тебе навсегда?

Она, наконец, поворачивается ко мне. Ее глаза полны слез.

— Ты еще не поняла? — хмыкаю. — Ты мне нравишься… Нет! — перевожу взгляд на лобовое стекло. Тяжело сглатываю. Черт! — Думаю, я люблю тебя. А еще ты нужна мне. Но я не буду держать тебя силой, — до боли сжимаю кулаки. — Ты должна сама решить, остаться со мной или нет. Решай прямо сейчас. Готова ли ты стать моей полностью, без остатка. Или нет. И не забывай: я жуткий собственник, если ты скажешь «да», я больше не отпущу тебя никогда! — собираюсь с силами, смотрю на свою девочку, которая выглядит ужасно мило с огромными глазами, наполненными неверием, и открытым ротиком. — Решай, Мила. Решай прямо сейчас. У тебя нет времени «на подумать»!

Пятнадцатая дверь. Антон. Машина Стаса. Часть 4

— Любишь? — неверяще шепчет Мила. — Мы знакомы всего ничего, — кусает губу.

— Я вроде бы ясно выразился, — начинаю беситься.

Дыхание становится частым, поверхностным. По телу разносится напряжение. Мышцы будто бетоном наполняются. Хочется рвануть к Миле. Вытрясти из нее правду, заставить сказать, что она думает обо мне, о нас. Молчание милашки убивает. Заставляет каждую клетку тела гореть от нетерпения.

Чтобы немного отвлечься, сдергиваю резинку с волос и снова перевязываю хвост.

Мне нужно чем-то занять себя, лишь бы не смотреть на Милу. Боюсь, если позволю себе хотя бы один взгляд, сорвусь. Весь контроль полетит к чертям. И тогда Мила увидит мою худшую сторону. Я бы даже сказал, звериную.

Ведь ее сладкий аромат витает вокруг. Вызывает желание получить девушку себе. Пальцы покалывают, Мечтаю зажать Милу в угол. Поцеловать. Насадить на член. Вдолбить истину в ее голову. Мила должна понять, что она моя! И только моя! Я хочу заставить ее сказать, что она останется со мной. Но я сам дал ей выбор! И не могу ничего сделать, пока она не примет чертово решение! Сжимаю кулаки.

Не знаю, сколько проходит времени, но, в итоге, до меня доносится тяжелый вздох.

— Как я могу тебе доверять? — голос Милы полон грусти.

Смотрю на нее. И понимаю — она боится. Боится, что ее предадут. Бросят. Оставят, когда она будет нуждаться в поддержке. Боится, что я буду тем, кто нанесет настолько глубокую рану ее сердцу, что она не сможет оправиться.

— Я не сделаю тебе больно. По крайней мере, намерянно, — с силой разжимаю пальцы, тянусь к своей милашке, беру ее за руку, переплетаю наши пальцы.

Мила смотрит на меня. Ее глаза наполняются слезами, блестят так сильно, что я не выдерживаю. Нажимаю на защелку ее ремня безопасности, убираю ненужную преграду. Перетягиваю Милу к себе на колени. Она садится, сжимая бедрами мои ноги.

— Я, правда, не причиню тебе вреда, — обхватываю ее щеки, убирая с лица непослушные волосы. — Мне нужна ты, — говорю ей в губы. — Только ты, — делаю акцент на последнем слове.

Мила смотрит мне в глаза. Долго. Пристально. Словно хочет поверить, что я говорю искренне. Кусает нижнюю губу. Вздыхает. На секунду прикрывает веки, а потом резко распахивает их.

— Я остаюсь, — уверенно произносит она и целует меня.

Не могу ей сопротивляться. Сразу отвечаю на поцелуй. Горячий язычок проникает в рот, принося с собой сладость моей девочки. Крышу сносит моментально. Напряжение постепенно отпускает, заменяясь на неконтролируемое желание. Последние цепи, которые сдерживали меня, с лязгом спадают. Впиваюсь пальцами в спину своей милашки. Вжимаю ее в себя. Чувствую мягкость Милы и одновременно неимоверную хрупкость. Понимаю, что она моя. Только моя!

Собственнический инстинкт заставляет меня рычать. Перехватываю инициативу. Зарываюсь пальцами в ее волосы, языком жестко врываюсь в рот. Целую Милу так, как никого не целовал. Забираю у нее все, что могу. Но и отдаю взамен столько же. Осознание, что она сама вверила себя мне в руки, заставляет почувствовать власть над ней. Целую Милу жадно, покусываю ее губы. При этом наслаждаюсь ощущением ладошек, скользящих по моей груди вверх. Мила обнимает меня за шею. Начинает тереться о мою грудь.

Ох, твою же мать!

Через одежду насаживаю Милу на член. Вздох удовольствия срывается с ее губ. Поглощаю его. Начинаю тереться в такт движения языка. Мила впивается ноготками в мою шею, еще больше распаляя желание.

Где-то на краю сознания улавливаю звук проносящихся машин. Он проникает сквозь шум в голове, с каждой секундой становится все громче и громче.

Блядь! Как я мог забыть, где мы? Понимание, что кто-то может заметить милашку, изнывающую от желания, заставляет замереть. Собственнический инстинкт берет верх.

— Мы не можем, — собрав всю силу, которая у меня только осталась, отрываю Милу от себя. — Не здесь, — целую ее в уголок губ.

— Почему? — Мила дышит часто, смотрит затуманенным взглядом. — Мы одни, а двери закрыты.

Застываю. Двери? Закрыты?

Она же не могла узнать?!

Пятнадцатая дверь. Антон. Машина Стаса. Часть 5

— Я имею в виду, что нас никто не побеспокоит, — Милы широко улыбается, а я чувствую, как пружина, которая сжималась меня внутри, расслабляется.

На мгновение прикрываю глаза. Даже успеваю вдохнуть полной грудью, прежде чем Мила снова тянется к моим губам, коварно глядя на меня. Эта девушка полна соблазна. Я хочу ее до покалывания в руках. Член изнывает от желания оказаться в ее горячей влажности. Но как только губы Милы касаются моих, я поворачиваю голову. Впиваюсь пальцами в мягкие бедра, чуть отодвигаю девушку от себя.

Мила обиженно смотрит на меня. Ее щеки заливает краска, нижняя губа начинает подрагивать.

— Не здесь, — спешу объяснить, но вместо того, чтобы пересадить Милу в соседнее кресло, как подсказывает здравый смысл, сжимаю ее бедра еще крепче.

В глазах милашки мелькает удивление, прежде чем она закусывает губу. Не проходит секунды, как я понимаю — она