На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

- Почему?- невольно вырвалось у него.

- А вы догадайтесь сами.

Резко дёрнул рукой, и Эрвин только сейчас понял, что до сих пор всё это время держал барона за локоть.

- Извините... милорд...

- Я не ваш милорд... если у вас вообще он есть.

- Нет... пока.

- Ну вот видите, а вы «милорд...» «милорд...»

Отвернулся, потеряв всякий интерес к разговору. Эрвин почувствовал, как стиснулись зубы, и кровь ударила в виски. «Да был бы я сейчас тем, кем был, ты бы сам тут лепетал мне «милорд», «милорд». Проклятье! И дался ты мне со своей девчонкой! Иди и клади свою голову на чью хочешь плаху – мне всё равно! Умеешь творить – умей за всё и отвечать! Не зря тебя твой папаша выпер, я бы сам тебя не только выпер, я б тебя...- выдохнул резко.- Спокойно, Эрвин, спокойно. Чего ты взялся? Не вздумай только рот здесь открыть, кто ты такой... Спокойно! Лучше уйди отсюда от греха подальше».

А глаза сами собой выискали в толпе зрителей фигуру барона, разговаривающего с оруженосцем. «Ничего-ничего, я ещё найду время и место, когда тайна твоя принесёт мне пользу. И вот тогда мы посмотрим».

* * * * *

Он тащил её за руку всю дорогу до постоялого двора, втолкнул в комнату и швырнул на пол, зло хрипел сквозь зубы:

- Чуть шею себе не свернула? Что происходит? Что это? Я на два дня всего уехал, и что? Что у вас тут... с ним... было?

Ания не плакала и не собиралась, ещё чего! Любовь придавала ей сил, сейчас она готова была вытерпеть от этого старика всё, что угодно, пусть, что хочет, то и делает, а уж Ания и рта не раскроет.

- Всё это время я не знала, что с ним...- прошептала, поднимаясь с пола, чуть качнулась, но удержала равновесие.- Вы ни разу не ответили на мой вопрос: жив ли он после того дня? Я вообще думала, что вы убили его тогда, забили своей проклятой палкой...

Она смотрела на мужа исподлобья, чувствуя, как горячей болью наливаются локоть, колено, бедро, на которые она неловко упала.

- Я не знала, что он, оказывается, здесь... Я ни разу не видела его, а он теперь – барон и ничуть не ниже вас, получается...

- Замолкни!- рявкнул ей в ответ.

- Вы всё это время не говорили мне, что он жив... Нарочно держали меня в неведении. Я не знала...

- Лучше бы он сдох!

- Это ваш сын!- Она вдруг сама повысила голос в ответ на его громкие реплики, и барон на это удивлённо повёл подбородком, сверкнувшим седой щетиной. А Ания добавила уже шёпотом:- Ваш единственный пока сын, может, других уже и не будет...

Барон Элвуд дёрнулся, будто его ударили. Она всегда знала, как сделать больнее, знала, от чего он больше всего злится.

- Не будет, говоришь?

- На всё воля Божья...- прошептала в ответ.- Вы слишком вольно разбрасываетесь сыновьями, будто у вас их десять, а не один...

- Ах, вот как мы заговорили! С каких это пор?

- Господь накажет вас за вашу несправедливость, за вашего сына, за меня...

- И за тебя... И за него...- Барон повторял её слова, согласно кивая головой.- Ну-ну...- Страшно глядел на неё огромными глазами.- Бедненькие любовнички...

И Ания вдруг, сама от себя не ожидая, рассмеялась ему в лицо холодным чужим смехом. Она никогда так не смеялась до этого дня, даже не думала, что сможет когда-нибудь вот так вот смеяться. И барон отшатнулся от неё, как от прокажённой, прошептал:

- Ты сошла с ума, послушай себя...

Она перестала смеяться и смахнула с губ ладонью остатки этого безумного смеха. Шепнула:

- А нормальная бы с вами и жить не смогла...

Барон смотрел на неё и не мог поверить, что это та же прежняя, знакомая ему Ания, та, что он знал и считал предсказуемой. Что это с ней? Что случилось вдруг?

- Он мне больше не сын,- заговорил барон негромко примирительным тоном,- я лишил его всего и выгнал из дома. Я и сам не знаю, как он остался жив. Со сломанной рукой, в январе, на улице... Сейчас он барон, это правда, он ушёл к родственникам своей матери – ведьмы! Его принял её отец. Он стал его наследником. Наплевать!- Дёрнул головой, и седые волосы вдоль лица взметнулись вслед за резким движением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Вы могли бы рассказать мне об этом раньше, чтобы это не было для меня откровением.

То, о чём он сейчас рассказал, Ания уже знала от самого Орвила. Ночь вдвоём была длинной, и они успели о многом переговорить. Но услышать всё это от старого барона, с его стороны, тоже было небезынтересно.

- Он должен быть тебе безразличным, если вы, конечно, не были любовниками, как ты клялась.

- Вы же верите своему волшебному кубку? Я вас не предавала!

- Я знаю!

- И тот ребёнок, что я потеряла, он был вашим!

- Я знаю!

- Почему же вы обвиняете меня до сих пор? Что я сделала не так?

Видя его колебания, Ания давила на него, забрасывала вопросами, и барон, впервые не сумевший сломить жену, поторопился удалиться.

- Завтра же ты вернёшься домой! Хватит с тебя турниров! Проветрилась и будет!

Ания молчала. Ей удалось выдержать это всё. Она ожидала многого: что он побьёт её, проявит насилие, будет делать больно своими оскорблениями. За свою любовь, за пережитую ночь с Орвилом, за измену мужу она готова была стерпеть всё, и приняла бы всё беспрекословно. Воспоминания, нежность, любовный восторг помогли бы ей всё пережить. И разве отъезд домой это так уж страшно?

«Да пожалуйста! Я буду жить этой ночью, я буду жить тем, что пережила, тем, что испытала в объятьях другого мужчины, но не тебя! Оставайся, развлекайся своим турниром и дальше, старый дурак!»

- Хорошо, милорд, я вернусь домой.

- Вот и молодец. От греха подальше...

Ещё какое-то время он пристально рассматривал её лицо, будто ждал ещё чего-то, потом ушёл. Ания проводила его глазами и, когда закрылась дверь, не смогла скрыть победной улыбки.

Вот так-то, дорогой мой муж!

От греха подальше, говоришь?

Ваша лошадь опоздала... Слава Богу!

* * * * *

Охрана на башне издалека заметила подъезжающих всадников, потом прибыл посыльный. Возвращался барон Элвуд со своими людьми.

Это сколько уже прошло? Три недели?

Долго же он тянулся со своего турнира, или нашлись какие-то другие дела?

Ания была у себя, когда ей сообщили о приезжающем муже. В последнее время ей было нехорошо, тошнило, особенно по утрам, отвращение вызывали некоторая еда и запахи. Пришлось переложить многие дела на кухне на главную кухарку, Ания появляться там стала редко. И она прекрасно знала, почему это всё. Знала по первому разу, ещё в монастыре.

Скоро об этом узнает и барон. Наконец-то, наверное, подумает он. Уж он-то теперь будет беречь жену, как драгоценный сосуд. Знал бы он...

Ания усмехнулась победно. Она была уверена, что этот ребёнок, зародившийся в ней, ребёнок Орвила, но никак не его отца. Но старому барону об этом знать необязательно. Пусть думает, что он счастливый отец. А правду знать будет только сама Ания, даже Орвил сам никогда этого не узнает.

Ну и пусть! Пусть всё так и остаётся!

Вместо сына он будет воспитывать внука!

Может быть, этот ребёнок станет смыслом жизни для самой Ании. Ребёнок любимого человека после той, единственной ночи. Она помнила всё, сохранила каждый миг их встречи в своей памяти. Его поцелуи, его прикосновения, лёгкие и нежные, пальцы помнили ощущения касаний к его плечам, груди, лицу. Разве могла она забыть это всё?! Нет, нет и нет! Никогда!

Она беспрестанно благодарила Бога, Богоматерь и всех святых за то, что понесла именно после этой ночи. Все эти бесплодные попытки старого барона так и не увенчались успехом. Близость с ним, ненавистным, вспоминалась с содроганием и душевной болью. Слава Богу, слава Богу, что в ближайшее время барон не прикоснётся к ней. Он всегда так делал, когда подозревал беременность у Ании: берёг ребёнка или просто считал, что жена, забеременев, исполнила свою главную роль.