Слепящая пустота - Андрей Чернецов

Харон наклонился, касаясь пальцами холодного металла оружия.

Харон сделал свой выбор.

Смерть для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным…

* * *

— Глеб Валентинович? Глеб?! — Жданов нещадно тряс апологета за плечи. — Если он отрубится, нам всем крышка. Глеб, да очнись же ты! Зинчук, Доценко, плесните-ка на него еще воды.

— Да не помогает, товарищ майор…

— Я сказал, плесните!

— Не надо воды, — Харон открыл глаза.

— Глеб, слава богу!.. — раскрасневшийся Жданов нервно вытирал вязаной шапкой мокрое лицо. — Что с тобой, ты болен?

— Да нет, все в порядке… — попытался улыбнуться апологет. — Со мной такое иногда бывает. Это все от переутомления. Стар я стал для таких забегов. То, что произошло за несколько последних дней… Я даже не могу точно сказать, что из этого было на самом деле, а что нет.

Молчавшие бойцы мрачно рассматривали апологета.

«Наверное, решили, что я спятил», — подумал Харон, оглядываясь по сторонам.

Он снова оказался в метро. Знакомая станция. Завод имени Малышева. Рифленый, разбитый на ромбы потолок, напоминающий грубую чеканку по металлу. Квадратные мраморные колоны. На стенах белая плитка-чешуя. Вокруг костра, пылающего по центру перрона, в живописных позах лежат блестящие от крови туши мутантов.

Апологет вопросительно посмотрел на Жданова:

— Что здесь произошло?

— Небольшая бойня, — ответил майор, прикуривая от старой бензиновой зажигалки. — Едва прорвались. Твари не рискнули сунуться за нами на поверхность — знали, что там охотничьи владения Лилит.

— Что это за существо?

— Лилит? Да шут его знает… — поморщился Жданов. — До сих пор не могу поверить, что мы спаслись.

— Я видел обнаженную женщину…

— Ну да, мы тоже ее видели. На самом деле это лишь часть тела монстра, особый орган-приманка. Я как-то читал одну занятную книжку… там рассказывалось об уродливых хищных рыбах, живущих на самом дне океана в кромешной тьме. Так вот у этих страхолюдин имелся особый охотничий орган, этакий светящийся шарик на удочке. Дурные рыбешки плыли на яркий свет, и их тут же пожирала огромная зубастая пасть.

— Я тоже слышал о таких, — кивнул Харон. — Непонятно только одно: каким образом нам известно о Лилит, если после встречи с ней никто не выживает.

— Очередной миф, — пожал плечами майор, метко запуская окурок в пылающий костер. — Мы — наглядное подтверждение того, что от нее вполне можно сбежать. Значит, были и другие, хотя для большинства эта встреча наверняка оказалась последней.

— Как вы узнали, где меня искать?

— Долго рассказывать… — поморщился Жданов и, перехватив поудобней автомат, коротко бросил остальным бойцам: — Рассредоточиться по перрону. Контролировать выходы из туннелей.

— Так ведь с нами апологет… — робко возразил кто-то из лимбовцев.

— Это приказ!

Бойцы безропотно разошлись в стороны.

— Мы шли за тобой, Глеб, до самой базы вудуистов… Кстати, ничего, что я перешел на «ты»?

— Нормально, майор, — улыбнулся Харон. — После всего пережитого мы теперь как братья. Продолжай.

Кивнув, Жданов закурил по-новой.

— Слышали крики, но когда пришли на саму станцию, все уже было кончено. Нас встретила пустота. Думали, ты погиб, но сигнал радиомаяка говорил об обратном.

— Маяка?

— Ну а ты как думал? Слабенький, конечно, да и приемник у нас не ахти, поэтому было важно постоянно находиться на определенном расстоянии от источника сигнала. Немного отстанешь, и сигнал пропадает.

— А где же сам маячок, если не секрет?

Майор хитро прищурился:

— В рукоятке «Гюрзы»!

— Ай да Шмелев! — хлопнул в ладоши апологет. — Ай да старый лис! А я-то все думаю, отчего он так расщедрился? Прямо соловьем заливался, когда в подробностях описывал свой смертоносный подарок. Так значит, пистолет бутафорский?

— Нет, что ты, — второй окурок полетел в костер следом за своим горемычным собратом. — Пушка настоящая, просто немного переделанная нашими умельцами. Немного укоротили обойму, но ты не специалист, так что вряд ли бы заметил. Хотя специалист бы тоже внимания не обратил. Да и не осталось в нашем городе подобных спецов. Шмелев, пожалуй, последний.

— Ну и что было дальше, после того, как вы покинули станцию Масельского? — напомнил Харон.

— К коммунистам сунуться в открытую не рискнули, хотя среди них есть верные «Лимбу» люди. Пока связывались с нашими агентами, тебя уже сослали в местную «аномалку». В принципе, после этой новости мы тебя уже практически похоронили, но сигнал радиомаяка указывал, что ты благополучно прошел зону насквозь.

— Это приключение я никогда не забуду.

— Может расскажешь, что там видел?

— Может, — кивнул Харон. — Но не сейчас…

— Короче, снова спустились в метро и по туннелям добрались до станции Малышева, где нарвались на целую свору вот этих вот выродков… — Жданов брезгливо указал на трупы мутантов. — Решили отступить на поверхность. Радиомаяк упрямо говорил, что ты приближаешься к территории завода. Ну а что произошло дальше, ты и сам знаешь…

— Да, дела… — подойдя к костру, апологет стал греть озябшие руки. — Отзови своих людей, майор: пока я с вами, никто из туннелей не нападет…

* * *

— Я принял решение! — неожиданно заявил Харон и, отойдя от костра, пристально посмотрел на майора. — Какие инструкции давал Шмелев по поводу моего сопровождения?

— Ну как… — немного растерялся главный безопасник тринадцатого форта. — Быть на расстоянии, по возможности, не попадаться на глаза, прикрывать от всевозможных опасностей. Если понадобится — отдать свои жизни, но тебя, Глеб, спасти.

— Даже так?

— Я цитирую слова полковника.

— А как там насчет беспрекословного выполнения всех моих приказов?

Лимбовцы недоуменно переглянулись.

— Об этом речи не шло, Глеб.

— Сейчас идет.

— Мы готовы! — особо не раздумывая ответил Жданов. — Мы готовы беспрекословно подчиняться тебе. Приказывай.

— Не пожалеешь впоследствии, майор?

— Нет.

— Что бы я ни приказал?

— Что бы ты ни приказал, Глеб. Я уверен, Шмелев именно этого и хотел от нас, просто ты не согласился тогда в форте взять сопровождение. Твои дальнейшие приказания?

— Мне нужен Фишер!

— Человек Круга?

— Именно он. Тот самый Фишер, который несколько раз удивительным образом оказывался в тех же местах, что и я.

— Видимо, он тоже ориентировался по радиомаяку, — сделал вывод майор. — Шмелев наверняка вставил его в рукоять пистолета по просьбе Круга.

— Как же я сам не догадался, — Харон озадаченно тер переносицу. — Значит, Фишера искать не стоит, он сам придет. Нужно просто сесть и подождать.

Жданов вопросительно посмотрел на апологета.

— Останемся на перроне или двинемся в сторону Спортивной?

— А что там на Спортивной?

— База харьковских сталкеров!

— Нет, останемся здесь. Ни к чему привлекать лишнее внимание.

— Как скажешь, Глеб.

* * *

Конечно, ждать Фишера можно было целую вечность, но Харон чувствовал — наемник обязательно объявится. Что-то произошло за то время, пока он отсутствовал в «аномальной» зоне. Словно лопнула натянутая над мертвым городом невидимая струна. Шестерни пришли в движение в тот самый момент, когда он коснулся холодной рукояти «Гюрзы». Там, в осеннем парке. В фантасмагорическом, постоянно повторяющемся видении. Или чем там оно на самом деле было. Водоворот событий закрутился со страшной силой, и ледяная вода в этом водовороте обязательно окрасится кровью. Своей и чужой.

Наемник объявился на вторые сутки. Осторожно вышел из северного туннеля, предварительно подав условный знак зажатым в руке фонарем. Лимбовцы опустили автоматы.

— Можешь подняться на перрон! — крикнул Жданов и вопросительно посмотрел на Харона.

— Подождите в стороне… — апологет указал на темнеющий невдалеке эскалатор. — Я не хочу, чтобы кто-то слышал, о чем мы будем говорить.

— Мы подождем, Глеб.

Когда лимбовцы ушли, наемник неспешно подошел к догорающему костру.

— А я уж думал, ты не придешь, — усмехнулся Харон.

— Мы тут недалеко, Глеб! — крикнул из темноты Жданов. — Если что, ты только свистни…

Апологет заговорщицки подмигнул наемнику:

— Чья это была гениальная мысль с радиомаяком? Уж, часом, не твоя ли, приятель?

Фишер присел на лежащий у костра рюкзак одного из солдат:

— Нет, не моя, Глеб. Но ты сам посуди, как в таком случае я бы мог тебя находить?

— А я думал, здесь замешана какая-то мистика…

— Брось… — поморщился наемник. — Мы ведь с тобой взрослые люди. Повидали немало на своем веку, чтобы перестать верить во всякую необъяснимую чушь.