Несовместимость - Илана Л

глазами Лёшу, чтобы он не поддавался эмоциям.

Но мужчина взгляд отвел, и тогда, несмотря на хлёсткость своих слов, я сказала:

– Лёша, прости меня, ты можешь оставить нас одних? – неловкий вопрос за которым последовала неловкая пауза. А я должна была предотвратить возможное цунами.

– Конечно, Даша, не дурак. Я всё понял, – глухой голос Лёши вывел меня из транса, – y меня самолёт. Я поеду.  

Можно было бы расслабиться, но видела с какой тяжестью ему дались эти слова. Он заботился обо мне, не позволял волноваться. И его неприязненный взгляд к мужчине, которого безоговорочно выбрало моё сердце, был вполне оправдан и искать аргументы было лишним.

– Если надумаешь – знаешь где меня найти, – добавил он.

Лёша ушёл, стрелки часов бежали, мы молчали, а меня охватили тревога и волнение. Ничего не было сказано, признание не было доведено до логического конца. В душе обосновалась какая-то пустота. Тишина била по оголённым нервам, словно ток.

Я смотрела на Рому. Вроде он: линия скул точно прочерчена, те же руки, глаза, волосы. А взгляд другой: чужой, далёкий, будто между нами стена. Я хорошо знала Рому, знала о чём он думал. И было очень больно осознавать, что моё добровольное замалчивание стало неподъёмным грузом между нами.

– Я только на пятом месяце узнала, что беременна, – тихо заговорила я, присела на стул стоящий рядом и мне было всё равно с каким осуждением он смотрел на меня. Тело немного трясло, и я чувствовала, что снова накатила тошнота. Но довести до конца разговор я была просто обязана, – можешь мне не верить, но я не поправилась, а живот появился буквально пару недель назад, токсикоза тоже не было, ничего не было. Ничего не говорило о том, что я в положении. Только пресловутое чутье, что во мне что-то шевелится, – он горько усмехнулся, сел на диван, переплел пальцы рук, повернул голову ко мне, – знаю, что со стороны это выглядит бредом, Рома, но всё было именно так. И я пошла на приём к гинекологу, врач сказала, что я на шестнадцатой неделе беременности. Так я поняла, что чудеса на свете случаются.

– Почему ты мне не сказала, Даша? – хрипло спросил он.

– Ты ушёл к Ане...

– Это не оправдание, – перебил Рома и подскочил ко мне.

Я дотронулась пальцами до его руки, которая была ледяной. Рома не отошёл, но по-прежнему оставил между нами невидимый барьер. Поняла, насколько легко разбить то прекрасное, что было между нами, но нелегко всё будет склеить воедино. Хотела ли я этого? Безбожно. Страшнее всего стоять на краю и смотреть в серые разочарованные усталые глаза. Я сжала его ладонь, казалось до боли.

– Я боюсь потерять ребёнка. Ты знаешь сколько лет я бредила им. Я не имела правa ради сиюминутного удовольствия так рисковать, – видела, что Рома меня не понимал, вырвал ладонь. – Я собиралась тебе сказать, любимый, когда уже ничто бы ему не угрожалo.

– Когда ты мне собиралась сказать? Когда, Даша? Когда он родится? Или может, когда ему будет год-два-три? Знакомься, это папа! А может на его восемнадцатилетние сразу нас двоих бы и осчастливила! Ты же у нас во благо всё делаешь! Правда, Даша? Скажи, в чём я не прав!

Он так сильно стукнул кулаком в стену, что как он не сломал руку, осталось для меня загадкой. Я прекрасно понимала какое нелепое оправдание выношу своему поступку. Ещё пару дней назад я была уверена, что так будет лучше для всех, а сейчас осознала насколько больно сделала Роме. В серых глазах вновь и вновь вспыхивала ярость.

– Во всём, Рома, во всём! Я не хотела тебя шантажировать беременностью. Ты начал бы разрываться между мной и ней! Я просто хотел покоя, понимаешь! Мне и так было тяжело, когда она звонила тебе по пустякам и ты всегда, всегда к ней срывался! Ты видел, как мне было плохо, но ты оставлял меня одну и мчался к ней. Ты не представляешь какой это ад так жить, –  Рома расхаживал взад-вперёд, смотрел под ноги.

Мои пальцы сильнее впивались в Ромин пиджак, который так и остался в моих руках. Немели от той силы, с которой я его сжимала. После выпаленных мною слов, будто прошла целая вечность. В голове рой мыслей, десяток претензий к мужчине, который отошёл назад, привалился к стене, и, казалось, вообще уже был не со мной. Как навести порядок в своей душе и голове – я не придумала, но хваталась за Рому, как за соломинку.

– Я в недоумении, – выдохнул он и посмотрел на меня, –  и почему больнее всего могут сделать самые любимые и родные люди? Я же просил тебя немного подождать. Совсем чуть-чуть! А что сделала ты? Ты сознательно отказалась от меня, Даша! Ты намеренно не говорила мне о ребёнке! Все были в курсе, кроме меня! Ты решила за меня! Ты всегда решала за нас! – моё сердце билось как сумасшедшее. Рома мысленно от меня отгородился и это бессилие убивало. Я понимала его, но он не хотел понять меня. Подскочив к нему, обняла его сзади, и мне тепло стало от его рук, пусть и холодных.

– Рома, я согласна, нашему ребёнку тоже нужны мама и папа...

– Нужны? – Рома резко развернулся, зло посмотрел на меня, – ты об этом напрочь забыла, Даша. Я пытаюсь тебя понять, но тщетно. – Если бы я случайно не узнал, что ты собираешься уезжать в Германию....

– В Германию? – удивилась я, – Рома, кто тебе сказал такую глупость? Ты посмотри на мой внешний вид, и ты видишь хоть одну собранную дорожную сумку?

– Я уже не знаю, чему верить, Даша, а чему нет, – несильно взяв меня за плечи, Рома усадил на диван, а сам присел на корточки возле меня. Заглянул глаза, – если даже ты способна на предательство. 

– Рома, – взяла его лицо в свои тёплые ладони, – я никогда бы не смогла тебя предать. У нас с Лёшей давно всё закончено. Он просто друг.

– Ты знаешь, что я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, Даша, – со злостью бросил он. Поднялся на ноги, провёл рукой по лицу, – и как мужчина смотрит заинтересованно на женщину – я знаю.

Рома обдал меня холодным взглядом.

–