Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940 - М. Мельтюхов

В ходе визита в Берлин 18–19 апреля 1939 г. румынский министр иностранных дел Г. Гафенку успокаивал Гитлера, уверяя его, что англо-французские гарантии не имеют реальной силы и больше направлены против непосредственных соседей Румынии, а не против Германии. В любом случае «Румыния готова искренне сотрудничать», лояльно выполнять экономическое соглашение с Германией, не имеет никаких обязательств в отношении Англии и Франции, ни в коем случае не станет содействовать английскому «окружению» Германии и не примет участия ни в какой дипломатической комбинации с участием СССР. Со своей стороны, Гитлер предостерег Румынию от сближения с Москвой[721]. 23–26 апреля в Лондоне Гафенку убеждал английское руководство, что Германия не желает войны и стремится к соглашению с Англией. «Румынская дружба с Францией и Великобританией не беспокоит Германию, так как эта дружба предоставляет Румынии возможность занимать твердые антирусские позиции». Румынский министр вновь высказался против сотрудничества с СССР, контакты с которым следовало использовать для давления на Германию. В ходе лондонских переговоров был затронут вопрос об укреплении Балканской Антанты за счет привлечения в ее состав Болгарии, для чего, по мнению английской стороны, вероятно, следовало передать ей Южную Добруджу. В любом случае Лондон устраивала нейтральная позиция балканских стран. Позднее в Париже Гафенку поддержал английскую позицию в отношении переговоров с СССР[722]. 11 мая было подписано англо-румынское соглашение об увеличении товарооборота. В июле 1939 г. была достигнута договоренность, что Англия предоставит Румынии займ в 5 612 300 ф. ст. для закупки вооружения и военного снаряжения. В этом явно проявилась заинтересованность великих держав Европы в максимально широком использовании румынского сырьевого экспорта[723].

Тем временем Англия 11 апреля запросила СССР о том, в какой форме он «мог бы оказать помощь Румынии в случае нападения на нее Германии». Правда, тут же выяснилось, что Бухарест, вообще-то, не склонен к сотрудничеству с СССР, опасаясь контрмер со стороны Берлина[724]. 14 апреля Москва, заявив о готовности участвовать в коллективной акции в поддержку Бухареста, запросила Лондон о том, как английское правительство «мыслит себе формы помощи Румынии». Но внятного ответа от Англии не последовало, поскольку Лондон стремился добиться, чтобы СССР взял на себя односторонние обязательства в отношении своих западных соседей[725]. Понятно, что Москва не собиралась играть в эту игру, и в ответ 17 апреля Англии и Франции было предложено заключить договор о взаимопомощи[726]. Теперь оказалось, что уже Англия не спешит реализовывать эту идею.

Посетивший ряд стран Юго-Восточной и Восточной Европы заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин 8 мая в Бухаресте имел протокольную беседу с Гафенку, заверив его, что смена Литвинова на посту наркома иностранных дел СССР В.М. Молотовым не скажется на внешнеполитической стратегии Москвы. На вопрос Потемкина, не пришло ли время «пересмотреть польско-румынский пакт, направленный против СССР», Гафенку ответил, что «ничто не препятствует заключению» румыно-польского соглашения о взаимной помощи «в случае нападения с запада»[727]. Понятно, что подобный ответ ни к чему Бухарест не обязывал. В тот же день Румыния уведомила Германию, что она «твердо отклонила» все предложения с самого начала втянуть ее в переговоры с СССР[728]. Попытка Москвы ликвидировать польско-румынский договор 1921 г. или хотя бы распространить его действие и на Германию вызвала категорические возражения Польши и Румынии[729].

Обе страны всячески отказывались от каких-либо соглашений, направленных против Германии, и вообще выступали против коллективной безопасности. Румыния точно выполняла свое обещание, данное 19 апреля Гитлеру, не заключать «никаких союзов против Германии» и не иметь «никаких дел с Советским Союзом»[730]. Понятно, что Англия при всяком удобном случае ссылалась на подобную позицию Варшавы и Бухареста с целью ограничить обязательства в отношении СССР[731]. Не случайно Гафенку в Лондоне рекомендовали не слишком скрывать свое нежелание сотрудничать с Москвой. Более того, эта позиция Румынии использовалась Англией и для давления на Францию. 23 мая румынское правительство вновь довело до сведения Англии, что «Румыния не желает принимать участия в какой-либо системе, предусматривающей помощь со стороны Советского Союза», и «не хочет идти вместе с Англией и Францией в их переговорах с Советами». Еще ранее о том же было сообщено Германии. Впрочем, эта позиция не скрывалась и от Москвы, которой было заявлено, что «румынское правительство не примет участия ни в союзе [с СССР], ни в переговорах о нем. Румыния не может связывать себя… с Россией»[732].

В условиях политического кризиса 1939 г. советское руководство было заинтересовано в точном определении позиций как великих европейских держав, так и своих западных соседей. Конечно, основное внимание СССР в это время уделял контактам с Англией, Францией и Германией. В Москве отмечали, что позиция Англии и Франции в отношении Германии постепенно смягчается. Если в марте — апреле западные союзники делали заявления с угрозами в адрес Германии, то в первой половине мая они всего лишь демонстрировали спокойную уверенность в своих силах, а к началу июня призывали Берлин к переговорам. Польша и Румыния также не проявляли желания к сотрудничеству с Москвой. Начавшиеся англо-франко-советские переговоры о договоре о взаимопомощи развивались ни шатко ни валко, поскольку Англия и Франция не собирались признавать равноправие СССР в европейских делах, опасаясь, что создание реальной антигерманской коалиции приведет к краху нацистского режима в Германии и фашистского в Италии и «большевизации» этих стран. Поэтому все эти дипломатические шаги западных союзников в отношении Москвы были направлены лишь на запугивание Германии и достижение договоренности с ней[733].

1 июня Бухарест напомнил Лондону о своей просьбе, чтобы «ни в каком англо-русском соглашении Румыния не упоминалась»[734]. 13 мая и 20 июля были подписаны новые германо-румынские экономические соглашения по поставкам в Третий рейх леса и сельскохозяйственных продуктов. В начале июля 1939 г. Румыния заключила в Германии кредитные контракты на поставку вооружений, гарантировав Берлину бесперебойные поставки горючего. В июле Румыния вновь подтвердила, что «в настоящее время мы не намерены вступать ни в прямые, ни в косвенные связи с русскими»[735]. Однако 22 июля Верховное главнокомандование вермахта ввело запрет или ограничило поставки оружия в кредит странам, «принявшим участие в английской политике окружения Германии». Теперь Румыния могла получать оружие только в обмен на нефть. Тогда Бухарест запретил поставки нефти в Германию в счет клиринга, поскольку румынские обязательства уже были выполнены. После переговоров 19 августа удалось договориться о возобновлении румынских поставок. Румынское правительство согласилось уплатить иностранным компаниям за нефть для Германии 5,5 млн марок, а германская сторона обещала поставить румынским ВВС 29 бомбардировщиков и снять запрет на поставки чешского оружия[736].

Тем временем на Днестре имели место новые инциденты. 11 мая румынский пограничный катер обстрелял и захватил в советской части Днестровского лимана рыбацкую лодку. Хотя на следующий день лодка и рыбаки были возвращены, совместное расследование этого случая показало, что, хотя факт нарушения советских территориальных вод, обстрела и захвата рыбаков подтвердился, «румыны в этом вопросе заняли резко отрицательную позицию». 31 мая в ходе встречи представителей пограничных частей румынская сторона постаралась употребить в протоколе вместо слов «демаркация» слово «граница» и словосочетания «советская территория», «румынская территория». В результате протокол не был подписан советским представителем. Главное управление пограничных войск (ГУПВ) НКВД просило НКИД решить эту проблему по дипломатическим каналам[737]. 28 июня советская сторона указала румынской миссии в Москве на то, что в ее ноте от 7 июня вновь допущен термин «румынская территория» применительно к Бессарабии. Румынский посланник заявил, что «в дальнейшем миссия будет воздерживаться от употребления в переписке с НКИД неприемлемых» для советской стороны формулировок[738]. Соответственно, 21 июля советское полпредство в Бухаресте получило из Москвы указание не принимать румынские документы с подобными формулировками[739].