Жандарм - Никита Васильевич Семин

нехорошего, стоит только мужчине покинуть нас.

— А вы, как я посмотрю, жандарм. Или это мундир с чужого плеча?

— Мой.

— Недавно на службе, — понимающе покивал незнакомец. — Я дам вам добрый совет. Уходите. И не пытайтесь вновь прийти на Хитровку. Ведь в следующий раз меня рядом может и не оказаться, и тогда Демид закончит начатое.

— Благодарю, мы воспользуемся им, — кивнул я мужчине и, развернувшись к Лидии, осторожно взял ее за плечо.

Та еще не отошла от просвистевшей рядом с головой пули и не стала вырываться, покорно двинувшись вслед за мной.

— Молодой человек, — донеслось мне в спину от мужчины.

Я обернулся, не ожидая ничего хорошего. Но зря.

— Передайте привет Савелию Лукичу от Николая Трофимовича. Он поймет.

— Передам, — кивнул я, прикидывая, какие отношения связывают этого «Николая Трофимовича» с главой службы филеров.

Он его агент? Или просто поддерживают контакт, для решения острых ситуаций? Хотелось бы знать, правда, скажут ли мне — большой вопрос.

Когда мы вышли из проулка на Яузкий бульвар, Лидия тут же выдернула свою руку из моей ладони. Поправив растрепавшуюся от магического ветра прическу, он скосилась на меня и тихо произнесла.

— Спасибо.

И тут же уже более громким голосом возмущенно добавила.

— Могли бы и сказать, насколько здесь опасно!

— Но я ведь это и говорил! — потрясенно заявил я, смотря в спину зацокавшей по мостовой каблучками Лидии.

И тут же опомнившись от несправедливого обвинения, поспешил догнать ее.

— Вы упоминали о возможности изнасилования, и что вы способны это предотвратить. О таких бандах речи не было, — отрезала она.

Хотелось сказать что-то едкое, я даже ускорил шаг и обогнул ее, чтобы остановить и высказать в лицо все, что я думаю о ее выходке... На меня посмотрели испуганными глазами. Плечи чуть сжались. Во взгляде — запоздалый страх и мольба понять и простить. Девушка просто вымещала на мне тот ужас, что ей пришлось пережить. Так, как умела. А я... я снова не мог отвести глаз от ее лица, позабыв обо всем.

— Нам надо идти, — вырвал меня из созерцания ее красоты голос девушки.

Я сам не заметил, как чуть не дотронулся пальцами до таких манящих пухлых губ.

— Кхм... Да, — вернув руку на место, я встал рядом с Лидией.

В молчании мы дошли до перекрестка, где была назначена встреча, после чего Лида встрепенулась. Я проследил за ее взглядом и заметил знакомый автомобиль.

— Похоже, папенька все же смог узнать, где я, — грустно одними уголками глаз улыбнулась она.

— Он переживает за вас, — заметил я.

— Иногда, даже чересчур много, — вздохнула Лидия и посмотрела мне в глаза. — Григорий... Это ваше настоящее имя?

— Конечно. Разве я мог соврать вам тогда?

— Но ведь соврали. Не сказали, что вы жандарм. Я думала, вы просто наглый рабочий, нахватавшийся знаний и решивший, что это ставит вас со мной вровень. И это было даже забавно.

— Я не врал вам. Никогда. Просто кое о чем умолчал.

— А сейчас?

— И сейчас вынужден опустить некоторые подробности о себе. Но возможно при следующей встрече... — я с ожиданием посмотрел на нее.

Та улыбнулась. Уже весело, открыто.

— А вы умеете заинтриговать даму. Хорошо. Тогда через два дня возле Большого театра.

— Во сколько?

— Часов в пять.

— Я непременно приду! — заверил я Лиду.

Та лукаво улыбнулась и поспешила к двум мужчинам, что вышли из автомобиля Воронцовых и шли к нам. Меня они буквально ощупывали взглядами, но подходить не стали. Усадили свою госпожу в автомобиль, и тот быстро покинул негостеприимную Хитровку.

В главное управление я пришел, когда на часах было уже пятнадцать минут пятого. Поднявшись на второй этаж, я дошел до кабинета Пантелеева, и меня чуть не ударило по носу резко открывшейся дверью.

— Извините, — гулко пробасил Лебедев, коротко кивнул и протиснулся мимо меня.

Недолго посмотрев ему вслед, я зашел в кабинет. Пантелеев был один, видно Лебедев оказался последним, с кем он разговаривал из группы. Так я еще вовремя!

— Твоя встреча закончилась? — вместо приветствия спросил Юрий Николаевич.

— Так точно. Пришел получить план занятий и документы на подъемные.

— Успеешь, — махнул рукой Пантелеев на стул перед собой. — Садись и пиши отчет, что делала Воронцова на Хитровке, зачем вообще заявилась туда. Кого встретили, как повели себя местные — в общем, все детали, — и, заметив мой недовольный взгляд, ехидно добавил, — я тебя предупреждал об этом.

Послать его, что ли? К сожалению, нельзя. Я и так нарушил распорядок дня, а несмотря на то, что я еще не полноценный жандарм, а только курсант, служба у меня уже формально идет. Поэтому стиснув зубы, подошел к его столу, взял писчую бумагу с ручкой и, пододвинув стул поближе к рабочему столу куратора, принялся за короткий пересказ. Максимально короткий, расписав лишь нападение и появление некоего Николая Трофимовича. Про резоны Воронцовой написал коротко — женский интерес. Все.

Пантелеев мне не мешал, лишь поглядывал насмешливо и с явным наслаждением от этого действа. Сволочь! Закончив, пододвинул бумагу к нему.

— Понятно, — ознакомившись с «отчетом», протянул Пантелеев. — Форма отчета неверная, но пока спишем на отсутствие у тебя знаний. Демида этого знаю — тот еще тип. В Иваны метит, но пока авторитета для этого у него не хватает.

— Иваны?

— Авторитетные бандиты, которых уважает все подпольное сообщество, — пояснил Пантелеев. — Николай Трофимович — один из них. Причем один из «столпов» у московского криминала. Маг, балуется кровавыми жертвоприношениями и шаманизмом. Изначальная предрасположенность к воде.

— Он — агент Савелия Лукича?

— Шутишь? — рассмеялся Пантелеев. — Такие штатными агентами если и бывают, то до самой их смерти ты об этом не узнаешь. Да и после нее — далеко не факт. К тому же подполковник с агентами не работает, это вотчина таких, как ротмистр Алексеев. Нет, насколько мне известно, он является просто «контактом» криминала с нашей службой. Бандитам тоже невыгодно, если официальная власть сочтет их совсем вышедшими из-под контроля и примет решение о тотальной зачистке. Вот в особых случаях мы с ним и работаем. Выдать особо опасного преступника, на которого гневается Его Императорское Величество лично. И такие бывают, — добавил он, увидев скепсис на