Тропой дружбы - Макс Брэнд

Он усмехнулся:

— Ты не первый, кто надеется на карты. Но вот что я тебе скажу, паренек. Будь честным, и ты всегда окажешься в выигрыше.

— Так-то оно так, — согласился я, — да только от честной работы бывают мозоли на руках, горбатая спина и плохое зрение.

Он опять расхохотался, и тогда я ему сказал, что Слоуп очень хочет сейчас же его видеть.

— Зачем это? — уставился на меня Мильтон.

— Только чтобы сообщить вам хорошую новость.

Он сразу как-то расслабился, пошел и поймал прихрамывающего мустанга, который пасся неподалеку, бросил ему на спину седло и забрался на него. Мы двинулись назад.

По дороге Мильтон стал восхищаться Кейт, но заявил, что на вид она слишком хороша, чтобы быть настоящей бегуньей. Его мустанг, конечно, тяжеловат, но он готов держать пари на доллар, что обскачет ее до обгоревшей сосны, стоявшей в миле от нас.

Я осмотрел его мустанга. Что ж, могу сказать, у него были свои достоинства. Во всяком случае, все четыре ноги были при нем, а это уже лошадь.

Разумеется, я принял пари, и, когда Мильтон крикнул, мы помчались вперед. Триста ярдов Кейт опережала соперника на корпус, и я наблюдал, как мистер Мильтон нахлестывал своего мустанга. Затем я ее послал. Мне даже не нужно было ей говорить, что она должна сделать. Моя гнедая стрелой пролетела мимо мустанга, как будто его и не было, и мне пришлось даже натянуть поводья, чтобы остановить ее, когда мы были за сотню ярдов до обгоревшей сосны.

Подъехав, Мильтон протянул мне доллар. У него был задумчивый вид.

— Она именно такая, какой выглядит, — произнес он. — В наше время таких уже мало. Сколько ты за нее заплатил?

— Восемь сотен.

— Сними свое седло, а за упряжь я тебе дам двести долларов, — неожиданно предложил Мильтон. — Мне известны места, где такая лошадь стоит гораздо больше!

Я только засмеялся, хлопая Екатерину Великую по шее. Он больше ничего не сказал, но всю дорогу до дому поглядывал на нее сбоку.

Глава 38

Мильтон, конечно, понимал толк в лошадях.

— Вам, видать, приходилось попадать в переделки, когда быстрые ноги под вами кое-что значили? — полюбопытствовал я.

— Переделки-то? Да, я много чего мог бы тебе порассказать, — засмеялся он, но как-то тихо и невесело, если вы понимаете, что я имею в виду. Потом добавил: — Мексиканцы умеют задать скачку, когда им подворачивается случай. Уж они-то здорово тебя погоняют!

— Ага, говорят, сам слышал, — подхватил я.

И, поглядев на мистера Мильтона, сразу решил, что те мексиканцы, которые задали ему гонку, должно быть, были отчаянными ребятами, потому что и он не казался человеком, которого запросто поймаешь, вовсе не казался — ни по виду, ни по тому, как пускал в ход свой револьвер.

Я даже восхитился им и вдруг задумался: откуда бы это старателю так много знать о лошадях и проводить столько времени за картами? Большинство знакомых мне золотоискателей, а я достаточно их повидал, в свободное время, отдыхая от тяжелой работы, стругали палочки, покуривая на солнышке, шлялись по городу или просто отесывали камни молотками. А Мильтон, это было сразу видно, выглядел слишком прилично для человека такой профессии.

Не знаю, как там все сложилось у него в жизни, что он знал достаточно, чтобы по достоинству оценить Кейт и все такое, за исключением этой его глупой истории с Кристабелем, но он мне нравился, так что я довольно хорошо о нем думал все время, пока мы добирались до дому. К тому же он оказался наблюдательным человеком — ему понравилось, как я езжу верхом. Мильтон сказал, что я правильно понимаю: главное — это соблюдать равновесие, а не цепляться изо всех сил за повод. Крепкая хватка, она, конечно, нужна, если человек мчится за гончей, когда под ним не лошадь, а одно недоразумение.

— А вы сами охотились верхом с собаками, мистер Мильтон? — спросил я, надеясь услышать какую-нибудь интересную историю.

— Охотился ли я с собаками?! — повторил он со смешком. Потом его голос изменился, и он искоса поглядел на меня: — Разве это возможно здесь? Нет, конечно, сам я не охотился, но много слышал об этом от тех, кому доводилось выезжать на охоту с гончими.

— Вот бы интересно послушать! — загорелся я. — Мне не приходилось встречать человека на Западе, который когда-нибудь охотился с гончими или хотя бы знал кого-нибудь, кому это доводилось делать!

— Видишь ли, там, где живут мексиканцы, кого только не встретишь! — ответил он. — Тут тебе люди из самых разных уголков, эмигранты и всякое такое.

Я кивнул. Это верно. На юге, на Рио-Гранде, никогда не угадаешь, с кем тебя свела судьба. Тамошний бродяга вполне может оказаться принцем, а какой-нибудь принц на самом деле обыкновенным пройдохой.

Мы подъехали к нашему дому и сбросили поводья. А когда вошли в хижину, Слоуп встал и пожал Мильтону руку с самой дружеской улыбкой.

— Думаю, Рэд уже оповестил вас, что я оформил передачу вам половины доходов от Кристабеля? — спросил он.

— Половину во всех доходах? — уточнил Мильтон и вздрогнул, будто в него попала пуля. Потом обернулся ко мне: — Нет, Рэд ничего мне не говорил! — И опять очень пристально посмотрел на меня.

— Хотел сделать вам приятный сюрприз, — объяснил я.

— Д-да, это действительно очень приятный сюрприз! — согласился Мильтон. — Вы хотите сказать, что намерены вернуть мне половину вашего участка, мистер Дюган?

— Разумеется, именно это я и сделал, — подтвердил Слоуп. — Документ уже готов. Но когда я говорю «я», то включаю сюда и моих друзей. У нас нет разногласий по этому поводу.

— Конечно, мы все согласны, — подтвердил Блонди, нагнувшись, чтобы завязать шнурки башмака.

Сияя, как несчастный идиот, Слоуп достал из кармана большой конверт:

— Вот эта бумага, которую я приготовил для вас, мистер Мильтон!

Тот покачал головой и помолчал. Потом проговорил:

— Что ж, Дюган, должен сказать, уже при первой встрече вы показались мне порядочным человеком, вы вели себя по отношению ко мне благородно. И все же, честно говоря, я не думал, что смогу получить причитающееся мне без единого выстрела!

Естественно, этим своим замечанием он малость обидел Слоупа. Может, вы еще не поняли, что нашим олухом можно было вертеть как захочешь, но заставить его сделать что-нибудь серьезное совершенно невозможно! О, он становился просто другим человеком! Даже если бы вы накинули ему веревку на шею, а к этой веревке прицепили двенадцать мулов, все равно своего не добились бы. Он или только брыкнул бы пятками, так что эти мулы посыпались бы, как котята, или порвал веревку, или сломал бы себе шею! Вот каким он был человеком! Глуп-то глуп и покладистый, как дитя, если вы знали, как с ним обращаться, но стоило его задеть, как в нем просыпался бульдог.