Дочь реки (СИ) - Счастная Елена

— Ты уж прости, — Рарог сел на лавку недалеко от печи, вытягивая приятно гудящие после ходьбы ноги. — Но пришлось нынче задержаться. Да и не знаю, пожелаешь ли ты теперь со мной пойти.

— А что приключилось? — Делебор обернулся через плечо, остановив на весу руку с кувшином, так и не донеся до кружки.

И отчего-то вопрос его показался тревожно резким, настороженным, словно что-то он уже знал или о чем-то невеселом тоже хотел рассказать. Но пока молчал, ожидая, что поведает Рарог.

— Князь Владивой всю нашу ватагу на службу себе взять хочет. И купцы готовы кошелями своими потрясти, заплатить нам немало, чтобы мы водный путь по Волани на юг снова безопасным сделали.

Делебор вздохнул, все ж наливая в кружку квас. Поразмыслил малость: и вряд ли предложение князя ему слишком-то понравилось. Но он не спешил осуждать и выказывать сомнение в правильности решения Рарога. Молчание затягивалось, а разговор так и не двигался с места.

Но Рарог не хотел торопить соратника. На такое не вдруг решишься — по себе знал. Квас оказался отрезвляюще кисловатым, и приятно было потягивать его после недолгой, но жарковатой дороги от стана до веси.

— Может, и стоит с князем Велеборским на сюз пойти, — все же заговорил кожевенник, когда Рарог уж и верить перестал, что дождется от него хоть слово в ответ. — Потому как мы много наследили кругом в двух княжествах.

Уж с чем, а с этим трудно было поспорить.

— Не верю я князю, — усмехнулся Рарог. — Но я видел, что учиняют русины на этих землях. Они становятся все нахальнее, нападают и на веси, и даже на остроги.

— Как бы ты ни говорил, что дома у тебя теперь нет, а он все ж есть, получается?

— покачал головой ватажник. — И князь о том знает. И русины могут зацепить что твой дом, что мой.

— Может, и в этом дело тоже, — не стал спорить Рарог.

— А еще в чем? — Делебор приподнял бровь, оперся о стол локтями, наклоняясь ближе.

— Не все тебе нужно знать.

— Зато тебе, верно, знать нужно, что тебя люди княжича Любора из Долесска сыскать пытались. И здесь были, спрашивали. Не видел ли кто тебя. Они тоже многое о тебе знают. Откуда только?

Рарог нахмурился, раздумывая над словами Делебора. Уж что княжичу Долесского княжества от него понадобилось, это тому только и известно. Никогда они толком не сталкивались. Слыхали друг о друге — да оно и не удивительно. На тех путях речных, что через земли отца Любора, князя Ратмира проходят, он успел лодьи не раз провести. А княжич слыл сыном достойным своего отца и наследником его скорым, если толки о частой хвори Долесского правителя были правдивы. И уж не связан ли интерес княжича с тем, что он сам оказался вдруг тем, кто сердце и мысли княжны Беляны занимал? Не стал Владивой большой обиды на него затевать от того, что тот дочь охмурил настолько, что та добрым именем своим и своего отца решила пожертвовать ради того, чтобы с ним быть. Да наверняка в сторону Долесска теперь обратится более пристальный взгляд князя. И Беляну он попытается жениху назначенному передать как можно скорей.

— А зачем искали меня, не сказали?

Делебор покрутил стоящую перед ним кружку пальцами.

— Думается, это только сам княжич тебе скажет. Но лица его ближников не показались мне добрыми.

Одна закавыка на другой. Ну, что ж, коли княжичу так припекло с Рарогом встретиться, то это его заботы. Найдет те пути, что с его пересекутся. А самому нет нужды еще и в Долесск соваться без нужды. Но отчего-то подумалось о русинах, которые появлялись на Волани и ее притоках больно хитрыми путями и со стороны соседнего княжества как будто. Кто-то пожаловал им лодьи, удобные для хождения по здешним водам. Кто-то показывал те места, по которым незаметно можно перебраться куда угодно. От одной речной жилы до другой. И все это увязывалось в один непонятный пока клубок, в котором, если попытаться, можно и найти нужную нить.

Только вот Рарог до сих пор не был уверен, что желает Владивою помогать, пусть и согласился, кажется. Не только из-за того, что тот, хоть и не напрямую, а опасностью для семьи пригрозил, коли артачиться вздумает. Была и другая причина, о которой он и думать не хотел. Но вот все думал-думал, каждый проклятый день вспоминал, сидя у кормила и на стоянках. И переливы света Ока на мелкой речной волне неизменно напоминали ему те же блики, только от луны, что играли на коже Грозы, как вздумала она однажды ночью искупаться.

Ох, и въелась в мысли! И тело предательски остро отзывалось даже на эти не слишком-то откровенные воспоминания, хоть как забудешь? Как выбросишь из головы, чтобы перед взором внутренним не являлись, ее ладные, гладкие бедра и талию, плавно изогнутую? И грудь острую, которую хотелось накрыть ладонями и просто держать, ощущая подушечками пальцев мягкость и зыбкую нежность кожи.

Никак не забыть. И не видеть бы больше ее никогда.

— Значит и впрямь не зря я принял сторону Владивоя, — проговорил он, пытаясь облечь путаные мысли в слова. — Еще неведомо, что у Любора на уме. Надо бы попытаться вызнать исподволь. Так что, Делебор? Со мной пойдешь или кожи все лето мять станешь?

— Пойду, отчего ж не пойти. Если добычу, что мы с русских лодий снимем, нам между собой делить будет можно, то это не хуже, чем к свеям на их земли соваться. Другие робятки от тебя вестей тоже давно ждали. Соберем их, лодью выведем в русло и можно русинов ловить.

— Тогда я успею еще до Кременья добраться, — сразу словно озарение в голове пронеслось.

Давно Рарог дома не был. Хоть и прогнали его из рода, а хоть одним глазком он порой пытался в родную весь заглянуть. Понять, может, что там изменилось. А вдруг теперь нет нужды в стороне оставаться, в скитаниях задерживаться. На глаза родичам он не попадался: уж научен скрываться хорошо на охотах с отцом да и в жизни другой: неприкаянным находником, который даже богам, кажется, не нужен, хоть это и не так, конечно. Есть у них свои на него виды, да только какие, он пока понять не мог.

— Нужно ли? — полоснул по душе сомнением голос Делебора.

Но ответить Рарог не успел. Не успел лишний раз о том подумать. Легкие шаги пробежались в сенях — и в хоромину заглянула любопытная девчушка одиннадцати зим, вся в веснушках по щекам и вздернутому носишке: обласкало светило, не поскупилось. Она на миг замерла, растерявшись от неожиданности увидеть дома гостей, а после радостно взвизгнула и кинулась к Рарогу. Он и опомниться не успел, как забралась к нему на колени под притворно укоризненным взглядом отца. Русоволосая макушка едве не в нос ему ткнулась, обдала теплом Ока, которое еще несколько мгновений назад освещало ее.

— Ну, как поживает моя невеста? — он потрепал Милу по затылку.

Девчонка так и зашлась румянцем от удовольствия. Нравилось ей, когда Рарог ее невестой своей называл, хоть до того мига, как она сможет ею считаться, еще расти и расти. Делебор ворчал на такую шутку, конечно, но не слишком рьяно.

— Да на кой ты сдался ей, пень трухлявый, — буркнул строго и подмигнул дочери.

— Он не трухлявый, — возмутилась та. — Вот еще зиму выжду — и точно невестой Рарогу назовусь, — защебетала, цепляясь маленькими пальчиками за локоть "жениха".

— А я все жду, — серьезно подтвердил тот. — А коли ты мне невеста, то не откажешь помочь?

Делебор помрачнел слегка, уже догадавшись, о чем Рарог Милу попросить хочет. Но кто он такой, чтобы в жизнь его лезть? А девчушке коли нравится маленькие просьбы Рарога выполнять, то и пусть. Вреда от того никакого нет.

— Не откажу, — с готовностью кивнула Мила.

— Сходи к травнице Милонеге и попроси у нее отвар приготовить из калгана. Как можно скорее.

— А нести куда? — захлопала ресницами девочка.

А Делебор вздохнул тяжко, зная, что отвар этот Рарогу не нужен вовсе. Да только так Милонега поймет сразу, что он здесь и хочет с ней встретиться в условленном месте. А уж там ей решать, пожелает ли она прийти. Милонега еще ни разу встречи той не пропустила.

— Травница знает, куда нести. Ты только передай, — Рарог улыбнулся девчонке.