Убить футболиста - Фёдор Раззаков

Громов, который потерял беглянку из виду, едва она выбежала из подъезда, пробежал несколько десятков метров вперед, пытаясь хотя бы по стуку каблуков определить возможное направление ее бегства. Однако стук каблуков вскоре внезапно стих и сыщик лишился даже этой подсказки.

Миновав полутемный двор, он выбежал на узкую улочку, с обеих сторон которой возвышались заборы: один — деревянный, другой — бетонный. Улица была пуста, что крайне удивило Громова. Другого пути бегства у девушки не было, а пробежать ее столь быстро и скрыться незамеченной она, по его мнению, тоже не могла. Продолжая мысленно удивляться способностям беглянки покрывать такие расстояния, Громов побежал по улице в сторону огней, мелькавших впереди. Пробегая через несколько метров мимо сдвинутой в заборе доски, он лишь на мгновение остановился, но затем продолжил свой путь дальше, посчитав малоправдоподобной мысль о том, что юная путана среди ночи способна искать спасения на безлюдной стройке, да еще пролезая сквозь дыру в заборе.

Тем временем маньяк продолжал терзать свою жертву. Натешившись с ее грудью, он стал срывать с девушки коротенькую юбку и колготки, которые уже через несколько секунд были превращены им в лохмотья. Оставив всякие попытки сопротивляться его звериному натиску, Диана безвольно распласталась на земле и только тихо стонала. В эти мгновения ей хотелось одного — скорее умереть, чтобы не видеть и не чувствовать всего того, что с ней сотворит этот выродок. Однако смерть не шла, тем самым удлиняя ее муки. Женщина, которая хорошо знала, что такое мужская страсть, испытавшая на себе прикосновения не одного десятка чужих рук, теперь медленно умирала в объятиях зверя в человеческом облике. Сквозь пелену тумана, который окутывал ее, Диана почувствовала, как насильник преодолел последний бастион — сорвал с нее трусики — и резким движением обеих рук раздвинул ей ноги. Затем он стал расстегивать свои штаны, и девушка, чтобы не видеть того, что произойдет через секунду, закрыла глаза.

Громов пробежал еще несколько метров по тихой улочке, пока в его сознании не шевельнулась внезапная догадка. Чтобы проверить ее, он резко повернул назад и буквально в несколько прыжков достиг того места в заборе, где виднелась щель. Присев на корточки, он при слабом свете дальнего фонаря рассмотрел на торчавшем из доски гвозде капроновую нитку. Поняв, откуда она могла здесь взяться, сыщик отодвинул доску в сторону и пролез в образовавшуюся дыру.

Очутившись по ту сторону забора, он на мгновение замер, вслушиваясь в тишину. И тут впереди себя Громов явственно услышал какой-то шум, отдаленно напоминавший то ли всхлипывания, то ли стоны. Не раздумывая больше ни секунды, он бросился на этот шум и вскоре увидел то, от чего ему в первые мгновения стало не по себе. Здоровый детина, усевшись верхом на чье-то распростертое на земле тело, обеими руками срывал с него остатки одежды. Подойдя ближе, Громов узнал в распластанной жертве именно ту девушку, за которой гнался. Теперь она неподвижно лежала на земле, и он с ужасом подумал, что она уже мертва. Детина же, разделавшись с одеждой несчастной, стал лихорадочно стаскивать с себя брюки, для чего ему пришлось встать с земли. И Громов понял, что лучшего момента для нападения не придумаешь.

— Руки в гору, ублюдок! — громко и внятно обратился он к детине, опуская руку на то место, где у него под мышкой должна была находиться кобура с «Макаровым», однако ни того ни другого на месте не оказалось. Громов вспомнил, что по дороге к Афине, еще в автомобиле, он снял с себя пиджак, а вместе с ним и кобуру. Теперь он оказался совершенно безоружным перед преступником. Такое головотяпство произошло с ним впервые.

«Вот, блин, он теперь еще и меня изнасилует», — мелькнула в сознании Громова шальная мысль, от которой ему стало не по себе.

За те четырнадцать лет, что он работал в столичной милиции, ему довелось повидать несколько насильников, наводивших ужас на добропорядочных москвичей. В ходе общения с этой публикой Громов сделал неожиданный для себя вывод о том, что внешний вид этих людей практически никогда не выдает их звериную сущность. К примеру, тот же лефортовский потрошитель, который своими зверствами наводил страх на жителей района в середине восьмидесятых, оказался вполне обычным инженеришкой, членом партии с двадцатилетним стажем, к тому же женатым и имевшим двоих детей. Насильник и убийца семерых женщин Грищенко, в течение двух лет водивший за нос столичных сыщиков, был маленьким тщедушным инвалидом второй группы, который в момент задержания с перепугу наделал в штаны.

Однако сегодняшний маньяк грозил внести существенные коррективы в умозаключения сыщика. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, какие бездны порока таятся в этом представителе homo sapiens. Сильные руки и ноги, мощный торс, низкий лоб и квадратное лицо со сломанным носом — вот внешний облик человека, с которым Громову «посчастливилось» встретиться на глухой строительной площадке.

Стоя напротив амбала, он стал мысленно прикидывать вероятность своей победы над столь грозным противником. Как ни странно, но, трезво взвесив все «за» и «против», он пришел к выводу, что шансы победить у него все же есть. Он размышлял следующим образом. От природы физически сильные люди во время драки очень часто теряют всякую осторожность, считая, что их прекрасные физические данные позволят им без труда осилить любого противника. Эта самонадеянность их часто и губит. Кроме этого, на руку Громову играла и неутоленная сексуальная страсть верзилы, которая должна была буквально подстегивать его побыстрее разделаться с противником, а торопливость, как известно, полезна только при ловле блох.

Терпеливо ожидая нападения амбала, Громов стал искать на его теле то место, куда он нанесет своей главный и решающий удар. Поскольку свернутый на сторону нос маньяка навсегда запомнил чье-то весомое прикосновение, сыщик скользнул взглядом ниже, считая дурным тоном дважды бить в одно и то же место. И в следующую секунду он понял, куда он нанесет свой решающий удар, который поставит точку не только в их поединке, но и в профессиональной карьере этого полового гиганта. В тот момент, когда амбал с ножом в руках бросился на Громова, тот заметил, что «молния» на его брюках расстегнута. Его взору предстал белый клочок нижнего белья верзилы, который мгновенно превратился для него в ту красную тряпку, которой обычно тореадоры дразнят быка.

Этому правилу — выбрать на теле противника место для решающего удара — его обучил еще в далеком детстве дворовый приятель. Громов тогда жил на улице Казакова и вместе с пацанами частенько бегал в летний кинотеатр сада имени Баумана смотреть киношки. Однако тамошние пацаны взяли в моду отнимать у них деньги, поэтому отстаивать свою правоту им приходилось с помощью кулаков.

Первое время Громову здорово доставалось от хорошо обученного врага, и синяки и шишки были привычными на его теле. Однако вскоре за его обучение взялся пацан постарше и буквально за месяц научил Громова правильно махаться. С его помощью он постиг многие законы кулачного боя, научился не только наносить точные и выверенные удары, но и уворачиваться от ременных блях, палок и кулаков противника.

Чуть позже, уже в армии, у Громова появилась возможность усовершенствовать свое мастерство под руководством еще одного опытного наставника — корейца Вани Кима, который обучил его принципам тайцзи-цюань. Овладев этим учением, Громов получил в свое владение грозное оружие, которое затем неоднократно выручало его в схватках с заведомо сильным соперником. Согласно этому учению, воин, обороняющийся от противника, в несколько раз превосходящего его по силе, должен был избегать прямого контакта и, следуя его движениям, измотать его психологически, чтобы затем, выбрав момент, нанести решающий удар. «Круговые движения, совершаемые тобой, — учил Громова кореец, — позволят тебе свести на нет удары огромной силы. Когда, следуя твоей податливости, сила соперника сама себя исчерпает, тебе достаточно будет небольшого усилия, чтобы повергнуть врага окончательно».

Избегая прямого контакта с противником, сыщик стал всем телом совершать плавные движения из стороны в сторону, подстраиваясь под ритмику движений маньяка. Тот же, видимо, впервые столкнувшись с таким способом борьбы, не стал мудрствовать лукаво и попытался с одного удара покончить с противником. Он нацелил острие ножа ему в грудь и сделал резкий выпад вперед. Громов ловко увернулся от этого удара, плавно уйдя назад и ни на секунду не прекращая свои движения. Разъяренный амбал пошел в новую атаку, которая завершилась для него столь же безрезультатно.

Так продолжалось несколько минут, в течение которых Громов сумел извести амбала настолько, что тот уже ничего не соображал, а просто безоглядно бросался из стороны в сторону, пытаясь достать своим остро отточенным тесаком все время ускользающего врага. Наконец в один из таких моментов, когда он в очередной раз совершил серию выпадов в пустоту, сыщик плавно ушел в сторону и тут же с разворота нанес точный удар ногой по руке, в которой верзила держал нож. Не ожидавший этого маньяк разжал пальцы, и огромный тесак отлетел далеко в сторону.