Когда звонит Майкл - Джон Фаррис

Доремус оставил Эми на лугу, а сам направился к мельничному пруду, разрывая по дороге рубашку, которую одолжил у скульптора. Он намочил ткань и вернулся на луг. Девушка ничком лежала на траве. Доремус опустился на колени, перевернул Эми на спину и осторожно приложил влажную ткань к ее распухшему лицу. Девушка вздрогнула и попыталась было отодвинуться от него.

— Я хочу умереть, — простонала Эми.

Доремус начал скрупулезно изучать лицо девушки. Все, на что он прежде не обращал внимания, теперь приятно поразило его: аккуратный чуть вздернутый носик, мягкий овал лица с едва выдающимися скулами, волевой подбородок, удивительно длинные и густые ресницы. «Какая же это для нее трагедия — так влюбиться в Крэга, — подумал про себя следователь. — Ведь она всеми способами пыталась защитить его, всячески оправдывая Крэга, а жестокая истина изнутри сжигала все ее существо». Доремус давно начал догадываться о происходящем, но вот как это хрупкое создание смогло оценить чудовищную ситуацию? Может быть, благодаря женской интуиции? «Как она прекрасна, — с тоской размышлял он. — Такая способная, восхитительная. Что же мне теперь с тобой делать, как успокоить, утешить, что сказать в эти страшные минуты?»

Доремус глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Эми лежала на траве без движения, грудь ее едва заметно приподнималась. Следователь склонился над девушкой и легонько пошлепал по ее лицу влажной тканью, чтобы поскорее привести Эми в чувство.

— Вставайте, — приказал он. — Я не собираюсь тащить вас на руках. Вы уже достаточно взрослая, чтобы передвигаться самостоятельно.

Эми не обратила внимания на его замечание, и Доремус снова мягко ударил ее концом мокрой рубашки. Девушка открыла глаза и взглянула на Доремуса. При свете луны он заметил, как раскраснелись ее щеки, а на одной из них виднелась небольшая ссадина.

— Вам не надо было этого делать.

— Вставайте.

Эми уселась на траву, а потом с трудом поднялась на ноги. Доремус бесстрастно наблюдал за ней. Внезапно Эми словно прорвало:

— Я вас терпеть не могу. На всем белом свете не найти более ненавистного для меня человека. Я не шучу. Я невзлюбила вас с самой первой встречи. Вы зазнайка, бессердечный и занудный пижон. И я хочу, чтобы вы об этом знали.

Закончив эту тираду, Эми, слегка пошатываясь, побрела через пастбище к мельнице. Там она остановилась и, коснувшись раненой щеки, зарыдала. Доремусу вдруг показалось, что именно так должны плакать обиженные дети, которых не понимает никто в мире.

Он подошел сзади и, поддерживая девушку за локоть, осторожно повел вдоль ручья к машине. Всю дорогу Эми не переставала всхлипывать. Когда же они сели в автомобиль, она неожиданно обняла Доремуса обеими руками и уткнулась холодным лицом ему в плечо, в новенькую курточку Виллиса Хока, которую тот одолжил Доремусу. Следователь не противился, он ждал, пока Эми наконец успокоится. Небо на востоке начинало светлеть. Эта ночь оказалась бесконечной. И тут на Доремуса навалилась смертельная усталость. Он почувствовал себя измученным и опустошенным. К тому же голова его раскалывалась. А еще Доремус был уверен, что конец этой жуткой истории еще далеко...

— Наверное, он... тяжело и серьезно болен. Я не знаю, как это могло произойти... Но раньше я над этим не задумывалась. Ни разу за все время. Он что-то там скрывал, странные, навязчивые мысли днем и ночью терзали его. Сколько же времени вынашивал он в голове свои планы? О Господи, Боже, Боже, что я могу сделать, как помочь ему?

— Эми, теперь самое главное — всегда помнить об этом. Крэг действительно болен. И чрезвычайно опасен. Теперь же — как никогда, потому что может почувствовать, что мы близки к разгадке его тайны.

Эми отстранилась от Доремуса и испуганно обронила:

— Питер!

— Рядом с Крэгом Питер находится в полной безопасности. Пожалуй, он единственный, кому сейчас ничего не грозит.

— Как же он мог заставить Питера делать все эти чудовищные вещи? Разгуливать по крышам школьных корпусов... Ведь он мог запросто сорваться и погибнуть. И какое отношение имеет Питер к смерти доктора и Хэпа? Доремус, я ничего не понимаю!

— Думаю, все началось именно с Питера. Ведь он внешне здорово смахивает на Майкла Янга, да и лет ему примерно столько же, сколько было Майклу, когда тот погиб. Кроме того, насколько мне известно, характеры Питера и Майкла, их темпераменты тоже имеют много общего. И вот в жизни Питера появляется Крэг — школьный психолог. Крэг пытается разрушить стену озлобленности и враждебности, из-за которой Питер потерял дар речи. Они все ближе и ближе друг к другу. Схожесть судеб сплачивает их. Ведь и у того, и у другого трагически погибли матери. Может быть, именно это влекло Крэга к Питеру — у того тоже отняли мать, и она трагически погибла, причем так внезапно.

— Но почему все так случилось? — не выдержав, воскликнула Эми.

— За последнее время мы только и слышали, как сильно любил свою мать Майкл. Он возненавидел всех, стал непослушным, неоднократно пытался сбежать из дома. А что мы знаем об отношении Крэга к матери? Как он воспринял ее смерть? Неужели ему было все равно? Сильно сомневаюсь. Думаю, ему было так же больно и обидно за мать. Вот он и затаил злобу на тех, кто приложил руку к ее смерти, и поклялся отомстить. Как и его брат. Но мальчики отличались друг от друга и характерами, и темпераментами. Крэг, видимо, относился к тем, кто, закусив губу, сжимает кулаки и держит все в себе. Кроме того, на плечи его легли заботы о младшем брате. Он почувствовал ответственность за братишку — ведь они остались совсем одни под попечительством мало знакомой тетки, которую поначалу невзлюбили и относились с недоверием. Словно весь мир восстал против Янгов, и теперь Крэгу приходилось любой ценой охранять Майкла. Только представьте, как глубоко потрясла Крэга смерть брата — ведь он не уберег его, потерпев полное фиаско.

Выпрямившись в кресле, Эми с каменным выражением лица слушала все, что говорил ей следователь. А потом, облизнув губы, произнесла:

— Наверное, он чувствовал себя... виноватым. Невероятно, чудовищно виноватым в этой гибели.

— Именно так. И с возрастом комплекс вины набирал силу. Скорее всего его психика не выдержала. Безусловно, все эти годы он страдал. Вы догадываетесь, что может произойти с человеком, который постоянно ощущает на себе вину, который к тому же вынужден скрывать чувства и мысли от других, ежесекундно контролируя свои поступки.

Эми немного помолчала, а потом, запинаясь, промолвила:

— Он может... сам себя уничтожить. Или... перенести часть бремени на кого-нибудь другого.

— Разумеется. Как, например, на Элен Коннелли. Или на Эндрю Бриттона. Или на Хэпа Уошбрука.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});