Охота - Роман Глушков

– Это можно легко проверить, – отозвался Сквозняк. – Секундное дело, если, прилетев на место, не задерживаться там, а оглядеться и сразу же разъединить пакали.

– Найн унд абермальс найн! – решительно запротестовала фройляйн Дорф. – Как, ты думать, монстр носить пакаль с собой? Только в зубы! Ты хотеть сам, добрый и вольный, прыгать в зубы монстр?

– Разумное замечание, – в кои-то веки согласился с Зельмой Бледный. – Конечно, зверю приходится выплевывать артефакт, когда он жрет или вылизывает себе задницу. Но если он будет держать его в пасти как раз тогда, когда ты решишь стукнуть пакалями? Хищнику-то что – он только обрадуется угощению, которое само прыгает в зубы, – но понравится ли это тебе? Даже если ты успеешь разъединить пакали, боюсь, назад ты прилетишь такой же пережеванный, как Захаб.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – пожал плечами Сквозняк, которого доводы товарищей ничуть не смутили.

– Я купить тебе целый шампанский ящик, – пообещала Зельма. – Цвай ящик! Драй! Целый ванна шампанский купить, чтобы ты не рисковать! Цум тойфель красный пакаль! Будем месяц плавать шампанский, я и ты!

– Давай-давай, соглашайся, пока она не передумала, – подмигнул Сквозняку Бледный. – Я, так уж и быть, слетаю к бичехвосту вместо тебя. Ну а ты в награду за мою доброту купишь мне лачугу на тех островах, где вы с Зельмой недавно загорали.

– При всем уважении, майор, но вы уже не так ловко прыгаете и бегаете, как десять лет назад, – заметил Сквозняк. – И если вдруг по какой-то причине возвратный эффект пакалей не сработает, вам придется убегать от чудовища на своих двоих. Вы уверены, что сможете оторваться от него в такую бурю, если вдруг окажетесь на открытой местности?

– Хм, а ты умеешь убеждать, – не стал спорить Бледный. – Ладно, как знаешь – мое дело предложить… В любом случае, последнее слово у нас по традиции остается за боссом.

– Если ты не заметил, наши славные традиции с недавних пор претерпели кое-какие изменения, – ответил я. – Мы уже не служим Ведомству, и я не вправе приказывать вам идти на верную гибель во имя родины. Теперь в нашей группе каждый сам волен решать, подчиняться мне или нет. Я могу лишь сказать, что это дело чересчур опасное и что мы ничем не сможем помочь тому добровольцу, который рискнет им заняться. И если никто на это не согласится, я вас прекрасно пойму и не стану осуждать. В конце концов, есть и другие, менее рисковые способы выследить пожирателя и красный пакаль.

– Но этот – самый быстрый и верный! – возразил Сквозняк. – Да и рискую я не больше, чем обычно. Вы ведь не отговариваете меня от лазанья без страховки по стенам зданий и вышкам связи, хотя прекрасно знаете, что стоит мне допустить малейшую оплошность – и я в полном пролете. Так почему сейчас все вдруг обо мне забеспокоились?

– Что ж, твое право. – Я развел руками и указал на столик с пакалями. – Инструменты к твоим услугам. Бери, пробуй, раз так уверен.

Старлей взял артефакты, положил их на ладони плоскими сторонами вверх, взвесил их, посмотрел сначала на один, потом – на другой… Прямо, как Захаб, только он при этом сидел на диване, а Сквозняк принял удобную стойку, словно готовясь вступить в драку. Не лишняя предосторожность, учитывая, к кому он намеревался нагрянуть в гости.

– Он всегда вот так поступать, – нахмурившись, посетовала Зельма. – Как это сказать… Цум троц!

– Назло, – услужливо подсказал ей Бледный.

– Яволь, назло… Очень нерассудно и безразумно!

– Разумно он поступает или нет, будет зависеть от результата, – заметил Крупье, замерев в ожидании и не сводя глаз с нового экспериментатора. – Давай, Гагарин, не тяни! Раз уж сел в ракету, дерзай, что ли?

– Ну, кому – война, а кому – мать родна! – храбрясь, улыбнулся всем Сквозняк. – Короче, не поминайте лихом… Банзай!

И, резко выдохнув, шибанул пакалем о пакаль – в точности, как это делал его несчастный предшественник…

… Разве что в прошлый раз мы не слышали стука, а теперь он был такой громкий, что все опять поневоле вздрогнули. Вздрогнул и Сквозняк, который никуда не исчез, а по-прежнему находился с нами, стоя посреди гостиной и взирая на соединенные им пакали.

– Вот блин! Осечка! – проговорил он, нарушая царившее в комнате, напряженное затишье.

Зельма облегченно выдохнула, поле чего и с остальных сошло оцепенение. Возгласов радости, правда, не послышалось, но и огорчения никто не выказывал. Кроме самого Сквозняка, в чьей крови уже бушевал и сгорал почем зря адреналин. А адреналин без действия был для него все равно, что пиво без водки для среднестатистического русского алкаша.

Бормоча сквозь зубы ругательства, старлей разъединил пакали, еще раз осмотрел их и кивнул, видимо, сообразив, в чем может быть загвоздка. А затем развернул на сто восемьдесят градусов тот пакаль, что лежал на правой ладони.

– А если так? – спросил он то ли у нас, то ли у самого себя, то ли у артефактов. И, не успели мы глазом моргнуть, как он опять стукнул их друг о друга…

Мы снова вздрогнули… Но всего лишь по привычке, потому что на сей раз все обошлось без шума. Вопрос Сквозняка так и повис в воздухе, но, даже если бы кто-то и дал на него ответ, Сквозняк его уже не услышал бы, поскольку бесследно сгинул из гостиной.

– Пелядь и простипома! – лаконично и емко прокомментировал Крупье удавшийся со второй попытки эксперимент. Все застыли в молчании, отчего казалось, будто комната наполнена не людьми, а манекенами. Или же людьми, которым сообщили, что рядом с ними будет активирована бомба, чей взрыватель реагирует на малейший звук или шум.

Походило на то, что с исчезновением Сквозняка даже время в гостиной остановило свой ход. Все, не мигая, смотрели на то место, где он только что стоял, и боялись помыслить о том, что его постигнет участь бедолаги Захаба. Честно говоря, нам не помешало бы включить секундомер, чтобы наш опыт смог претендовать на статус научного. Однако мы этого не сделали. Старлей пропал слишком неожиданно, и все слегка растерялись, после чего о времени уже никто и не вспомнил.

Мы так и не пришли к единому мнению, как долго отсутствовал Сквозняк: полторы минуты, минуту или даже менее того. Я полагал, что его не было с нами минуту с небольшим, но так же, как все, тоже мог ошибаться. Хотя о чем тут было спорить, если даже сам Сквозняк не ответил на сей счет ничего вразумительного. Зато он ответил на многие другие, гораздо более животрепещущие вопросы. Но самое главное – вернулся живым, здоровым и готовым прямо сейчас продолжать эксперимент, поскольку, по его словам, достигнутый им успех требовалось закрепить и немедля.

Впрочем, тут уже я выразил категорическое несогласие и был вынужден остудить его исследовательский пыл. Остальные тоже меня поддержали. Рвение любителя экстремальных игр Сквозняка было нам понятно, однако хорошего – понемногу. Когда тебя никто никуда не гонит, лучше закрепиться на завоеванной позиции и все как следует обдумать, чем нестись вперед очертя голову, рискуя допустить фатальную ошибку и в итоге оказаться ни с чем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});