История лошади в истории человечества - Вера Курская

В вооруженных силах антигитлеровской коалиции наблюдалась иная картина. Британская кавалерия к началу войны была расформирована, а у США оставался один конный полк, расквартированный на Филиппинах, французы влили кавалерийские подразделения в мобильные дивизии.

Как самостоятельный род войск кавалерия продолжала оставаться в вооруженных силах Италии, Польши, Румынии и Японии.

Воюющие стороны, как правило, уводили племенных лошадей с занятых ими территорий. После того как в 1939 году советские войска вступили на территорию Восточной Польши, часть арабского поголовья Янов-Подлясского завода отправили в Терский конный завод. Немцы, оккупировав Польшу, сделали попытку восстановить племенной состав Янов-Подлясского завода, собирая лошадей в ближайших к заводу крестьянских хозяйствах, но, как только началось советское наступление, угнали этих лошадей в Германию. Точно так же они поступили в 1943 году с лошадьми липицианской породы из Италии. Знаменитые жеребцы из Венской школы были вывезены в Германию уже в 1945 году, перед самым окончанием войны.

Война решительным образом сказалась на судьбе тракененской породы. Когда советские войска вошли в Восточную Пруссию, немецкое командование распорядилось вывезти с Тракененского завода несколько самых ценных жеребцов-производителей, а прочих племенных лошадей погнали своим ходом в потоке беженцев. В результате часть их оказалась на территории, оккупированной англичанами и американцами, а часть, в том числе тракененское маточное поголовье, досталась советским солдатам.

Этих лошадей отправили в конный завод имени Кирова, расположенный в Ростовской области. Существует версия, что сначала отечественные специалисты намеревались смешать тракенов с другими трофейными лошадьми и создать таким образом новую породу; для нее даже придумали название — кировская. Однако от этой идеи вскоре отказались и перешли на чистопородное разведение, причем курировали этот процесс профессор Витт и лично маршал Буденный. В СССР тракенов использовали в пограничных войсках, в кавалерии, в спорте. Именно тракены русского разведения достигли серьезных успехов на спортивной арене, превзойдя своих собратьев из ФРГ, где после войны тракененскими стали считаться все лошади, чьи родители происходили из Восточной Пруссии. Тракененских жеребцов не хватало, и в племенной работе их заменяли чистокровными верховыми. Прилитие крови другой породы в таких масштабах привело к потере изначального типа.

Часть тракенов после войны попала в Польшу: например, четырнадцать лучших племенных кобыл советские власти передали полякам в качестве возмещения ущерба за вывезенных в 1939 году арабских лошадей польского разведения. Однако поляки никогда не ставили перед собой задачу чистопородного разведения тракенов. На основе двух ныне исчезнувших пород, познанской и мазурской, с добавлением крови тракенов, арабов, чистокровных верховых и ганноверанов они вывели великопольскую породу. В научной литературе ее относят к верхово-упряжным, то есть ее представители пригодны как для верховой езды, так и для работы в упряжи, в том числе для легких сельскохозяйственных работ.

Конь Победы

В честь победы СССР в Великой Отечественной войне 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве прошел парад. Все мы много раз видели эти кадры: как проходят войска народа-победителя, как на брусчатку падают поверженные немецкие знамена — и как принимающий парад маршал Г. К. Жуков вместе с генерал-майором П. П. Зеленским скачут легким галопом из Спасских ворот по красной дорожке и навстречу им на вороном коне выезжает командующий парадом маршал К. К. Рокоссовский.

Однако до сих пор нет точных сведений, кем был «конь Победы» — тот, верхом на котором Жуков принимал парад. Известно, что лошадей для парада подбирали в конюшне манежа Минобороны и Высшей офицерской кавалерийской школы. Для Зеленского выбрали терского Целебеса, а вот по поводу коня Жукова существует несколько разных версий. Ясно одно: он, как и конь Зеленского, серой масти.

Первая версия гласит, что это был ахалтекинец по кличке Араб (из-за чего некоторые, получая информацию на слух, интерпретировали ее как «жеребец арабской породы»), участник пробега Ашхабад — Москва, выступавший также в троеборье и впоследствии подаренный маршалу К. Е. Ворошилову. Эту версию транслирует Е. М. Левин, выступавший на Арабе, а также другие известные конники тех лет. Араб действительно стоял в 1945 году на конюшне Минобороны. Но на кинозаписи парада видно, что конь Жукова очень массивный, округлых линий, что совершенно не характерно для тонких и изящных текинцев. С другой стороны, есть сведения, что Араб был конем нечасто встречающегося в своей породе типа. В 1947 году его направили производителем в Луговской конный завод (Казахстан).

Вторая версия, которую в качестве маловероятной приводит Д. М. Урнов в очерке «Последний парад, или Паспорт кобылы», такова: коня Победы звали Казбек (ранее Араб), он был ахалтекинец, отец будущего олимпийского чемпиона Абсента.

В 80-е годы вдруг появилась и третья версия: конем Победы был терский Кумир, спешно найденный для парада в Кавалерийском полку КГБ. Об этом рассказал И. Ф. Бобылев, служивший в свое время в манеже Минобороны. Однако потом следы Кумира теряются, и что с ним стало после парада, не известно. Это вызывает сомнения в правдивости рассказа: лошадь, участвовавшая в параде Победы, вряд ли могла исчезнуть бесследно. К тому же лошадь терской породы должна иметь специальное заводское тавро на бедре, которого у коня Жукова на записи парада, однако, не видно.

В марте 2005 года ростовское телевидение показало сюжет о берейторе Николае Овчинникове из Новочеркасска, который, как утверждалось, готовил лошадей для Жукова и Рокоссовского, и лошадей этих звали Кумир и Полюс. Таким образом, появилось еще одно сообщение. Вообще-то можно предположить, что для парада готовили не двух лошадей, а больше, и таким образом, хотя бы часть правды есть во всех версиях.

В связи с парадом Победы хочется остановиться еще на одном моменте. Рассказывая об участии лошадей в параде, часто цитируют отрывок из мемуаров Жукова, где рассказывается, что изначально Сталин сам хотел принимать парад верхом на коне и для этого даже ходил в манеж на тренировки. Но однажды конь понес его по манежу и уронил, после чего Верховный главнокомандующий, повредивший себе плечо и голову, сказал: нет, пусть парад принимает Жуков, он старый кавалерист. Жуков якобы узнал об этом от Василия Сталина, рассказавшего ему эту историю «под большим секретом». Урнов, однако, отмечает, что настоящему коннику не может не броситься в глаза нелепость всей ситуации: в 1945 году Сталину было уже 67 лет, у него была сухая рука, в любви к лошадям генералиссимус никогда не был замечен, а уж в тяге к экстремальному спорту — тем более… Да и тренерам, допустившим разнос лошади под таким всадником и тем более травмы, явно не поздоровилось бы. К тому же отношения между Василием Сталиным и Жуковым были не столь близкими, чтобы сын вождя делился с маршалом подобной информацией, тем более по секрету. В общем, ситуация выглядит надуманной. Впрочем, указанный отрывок появился только в тех изданиях мемуаров, которые вышли в свет уже после смерти Жукова, и, как удалось выяснить Урнову, был вставлен издателем со слов Василия Сталина. Свидетельства такого рода нуждаются в проверке или как минимум сноске с оговорками, но в посмертном издании мемуаров маршала такой сноски нет.

Послевоенный период

После Второй мировой войны СССР и страны Европы снова оказались перед необходимостью восстанавливать народное хозяйство, в том числе и коневодческую отрасль. Советский Союз за годы войны потерял около 8 миллионов лошадей, и речь идет не только о фронтовых потерях. В хозяйствах на Украине, например, осталось менее 10 процентов от довоенной численности лошадей. Немцы вывезли в Германию чистокровного верхового жеребца Гранита II и его потомство с матками из завода «Восход» (Кубань). После войны часть жеребят и маток удалось вернуть, однако сам производитель, давший, кстати, знаменитого жеребца Грога II, бесследно исчез.

Многие заводы были эвакуированы (прежде всего в казахстанские степи), их племсоставы пострадали — они были частично уничтожены либо рассеяны и даже потеряны. Война затормозила племенную работу со многими породами. Племенные ядра разных пород перенесли эвакуацию неодинаково: так, русскому рысаку пришлось в этом смысле тяжелее, чем орловскому.

Очередная перекройка карты Европы по-новому распределила породы и, соответственно, последующую работу с ними. Например, сильно пострадавшую в результате эвакуаций липицианскую породу восстанавливали уже не австрийские или итальянские, а югославские специалисты, ведь Словения, где находится Липица, вошла в состав Югославии.