Пылающая комната - Артем Литвинов

— Крис, — тихонько сказал я, — здесь Генри Шеффилд, астролог.

Крис изменился в лице, прижал руки к вискам и покачал головой. Я понял, что он ждет от этой встречи крупных неприятностей.

Генри, как ни в чем ни бывало, подошел к нам и поздоровался. Мы сквозь зубы поздоровались в ответ.

— Разрешите присоединиться, — спросил он, располагаясь рядом с нами.

Они встретились глазами с Крисом.

— Господин Харди, то есть Крис, покорнейше прошу простить, — Генри кивнул учтиво, но не без сарказма.

— Мой дорогой племянник, — он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Вы путешествуете вместе? — спросил он, — и как вам нравиться Италия?

За нелепостью его вопросов явно стояла какая-то коварная уловка.

— Я вас поздравляю, с успехом, это грандиозный успех, как и говорили звезды.

— Спасибо, — сухо ответил Харди.

— Кстати, — сказал Генри, — звонила какая-то мисс Паркер из обсерватории, она сказала, что мою визитку ей дал ты, и попросила ей помочь устроиться на работу. Я ее отослал в информационную лабораторию центральной библиотеки, но она даже обрадовалась. Потом перезвонила и очень благодарила.

Я вздохнул с облегчением, мысль о том, что я мог обмануть и без того несчастного человека, перестала меня мучить. Больше меня с Шеффилдом ничего не связывало.

— А в какой гостинице вы изволите проживать? — спросил он вновь.

— Какое тебе дело, — грубо ответил я.

— Ну, не скажи, дело всегда найдется, вот может быть вы, — он опять учтиво кивнул Крису, — пожелаете узнать, что вам сулит судьба.

Я встал и резко сказал моему другу:

— Идем отсюда.

Он покорно поднялся, и мы вместе быстро ушли.

— Он тебя ревнует, этот чертов астролог, — заметил Крис мрачно, когда мы вышли на набережную.

— Нет, он не умеет это делать, такие категории в его вселенной не существуют, но он не безобиден.

— А я говорю, да, — настаивал он, пока мы спускались вниз к причалу. Там было темно и безлюдно, свет фонарей не доходил вниз. Я встал, облокотившись на железную ограду, море тихо плескалось у самой площадки, на которой мы стояли. Крис обнял меня и крепко прижался ко мне, я догадывался, что встреча с бывшим соперником подействовала на него, как укус скорпиона, но я даже представить не мог, что это его так взвинтит.

— Как он это делал? — спросил он шепотом, его прерывистое дыхание обжигало мне шею. — Ну?

Я не отвечал, я упивался его возраставшим возбуждением, оно передавалось мне быстрее, чем электрический ток в замкнутой сети. Его сердце бешено колотилось.

— Он принуждал тебя или ты сам хотел? — продолжал он, задыхаясь от нетерпения, его голос, его неотразимый голос, от которого сходила с ума толпа на стадионах, становился все глуше и глуше.

— По-всякому, — отозвался я с притворным равнодушием, мне доставлял удовольствие этот допрос с пристрастием. Он терял контроль над собой. Он резко развернул меня, и я, стараясь не смотреть ему в лицо, сосредоточенно начал расстегивать его джинсы. Мы целовались с той ненасытной жадностью, которая провоцируется столкновением требующего немедленного удовлетворения желания с крайне неподходящими обстоятельствами.

— Ну, уж нет, — он остановил мою руку в тот момент, когда можно было меньше всего этого ожидать, — это слишком просто. Я хочу все.

— Нет, Крис, — тихо взмолился я, опустив голову ему на плечо, — только не здесь, нас увидят.

Он взял мою голову и, запрокинув ее, посмотрел на меня в упор:

— А ты боишься? Пусть видят, плевал я на них.

Он расстегнул на мне джинсы.

— Я тебе обещаю, этого недоноска ты забудешь надолго.

Я вцепился в ограду, прижавшись к ней лбом, меня охватило безумное желание закричать, но вместо этого я нашел в себе силы только стонать в такт его движениям, а они становились все жестче, он обезумел от моего невольного сопротивления, боль не уступала наслаждению. Он крепко держал меня за бедра, не давая мне подаваться вперед при каждом нажиме.

— О Господи, полегче, это невыносимо!

— Потерпи, малыш, — попросил он с невыразимой нежностью в голосе.

— Не могу!

Он неожиданно дернул меня на себя, войдя настолько глубоко, что я закричал во весь голос, и тут же вышел. Он успокаивающе погладил мои ягодицы, мокрые от его влаги, и осторожно развернув меня, опустился передо мной на колени.

— Ты простишь меня? — спросил он. Я обхватил руками его голову:

— Я хотел этого, — сознался я, глядя ему в глаза, — твои губы прекрасны, Крис, любовь моя, освободи меня…

Я взглянул вверх, там, на ступеньках стояли две девушки, совсем юные, лет четырнадцати, не более и, тайно следя за нами, увлеченно целовались.

27 июля 2001

Произошел ужасный случай на концерте, после того, как все закончилось и Крис выходил со стадиона я по случайному стечению обстоятельств курил, стоя рядом с машиной Бобби, Крис шел быстро вокруг него толпились журналисты, поклонники и еще куча народу, и вдруг произошло нечто непонятное, они все начали резко оборачиваться на меня и в следующую минуту часть этой толпы была уже вокруг меня плотным кольцом. Меня фотографировали, задавали вопросы, просили дать автограф, спрашивали, как я познакомился с Крисом, какие у нас отношения, правда ли, что это я делал ему татуировку, правда ли, что весь новый альбом о нашей любви, я попытался вырваться, но сделать это было невозможно. Крис, увидев все это, рванулся ко мне, он был в ярости, к нему присоединились Бобби, телохранители и все остальные, завязалась настоящая драка, кому-то из репортеров он так заехал, что тот уронил камеру, вмешалась полиция, меня в полном замешательстве затолкали в машину, и Бобби тут же погнал, не разбирая дороги. Мы заехали в самые грязные районы города и остановились под балконом трехэтажного полуразвалившегося домика, прямо около живописной грандиозной помойки. Прошло минут десять, мы молчали. Наконец Бобби повернулся ко мне и в первый раз за все время хорошенько рассмотрел его лицо.

Он был немолод. На вид ему можно было дать лет сорок. Вьющиеся без седины темные волосы придавали его лицу строгость, но ни в коем случае не отталкивающую. Сами черты были правильные, значительно более чем, например, у Криса, но назвать его красивым было нельзя. Нельзя было даже подумать об этом. Он смотрел на меня без осуждения, даже с состраданием.

— Досталось вам сегодня, — заметил он, доставая сигарету и закуривая.

— Еще как, — согласился я.

— Крису не повезло, — продолжал он, — теперь все это превратят в событие недели.

— А вы давно с ним? — поинтересовался я.