Короли рая - Ричард Нелл

быть могущественной и свободной, как она, – чего еще можно желать?

Положение Лани было совсем иным. Во-первых, ее брат не был королем Шри-Кона, да и вообще она почти не помнила свою настоящую семью, кроме матери, иногда наносившей визиты. Остальных она не видела с самого детства. Ни разу.

Страна, в которой она родилась, продолжала существовать без нее, за морем в сотне миль отсюда – место, населенное фермерами и людьми холмов, которым правила одна семья. Моя семья, подумала она с некоторой гордостью. Так было на протяжении сотен лет.

Ее прислали сюда лишь для того, чтобы укрепить мир между Шри-Коном и Нонг-Минг-Тонгом, потому что конфликт нанес ущерб обоим королевствам. Она была уверена, что была здесь, возможно, для того, чтобы однажды выйти замуж за кого-то из Алаку, хотя оба народа выглядели и вели себя достаточно по-разному, чтобы друг друга ненавидеть. Но за кого именно?

Почти наверняка это окажется Тейн. Не потому ли ему еще не подыскали жену, что дожидаются, когда Лани достигнет совершеннолетия и станет его первой женщиной? Если так, это не понравится вельможам обеих земель. Наследник престола, женившийся на иноземке? Его сыновья, в чьих жилах течет кровь королей-землепашцев?

А может, Фарахи намерен жениться на ней сам. Их сыновья будут второстепенными принцами со слабыми притязаниями на трон, и это будет менее значимый союз, но все-таки он сохранит мир на все то время, пока просуществует.

Ни тот ни другой мужчина Лани не привлекал. Фарахи обращался со своими женами как с рабынями, совсем как ее собственный отец – во всяком случае, так говорила ее мать. По торжественным поводам их выводили напоказ, чтобы благородно выглядеть, возможно, улыбаться и кланяться, а затем отсылали обратно в роскошные темницы. Казалось, монарх Острова мало полагался на женщин, кроме своей сестры, и стоило одной из жен родить ему сына, как ее, по сути, списывали. Ходили даже слухи, что он убил одну из них и свою наложницу – мать Кейла, хотя, само собой, официальной версией была болезнь. В любом случае он разговаривал со своими слугами больше, чем со своими женщинами. Он не доверял им ни в чем, не ожидал ничего, кроме послушания и молчания. Что он чувствовал – похоть или любовь, – понять было невозможно.

Тейн как будто ничем не отличался, разве что, пожалуй, имел чуть больше обаяния. Каков отец, таков и сын, подумала она, мысленно пожав плечами. Красивые девицы со всего Пью кидались на симпатичного наследника, но даже в юности тот игнорировал их. Он редко пил, никогда не впадал в ярость или отчаяние, и вся его шелковистая теплота казалась Лани маской, которую он надевал, когда ему удобно. Он будет именно таким человеком, каким его сделал отец, – верным, послушным и сдержанным, и даже если Лани каким-то образом соблазнит его, растопив его алакскую непоколебимость, она никогда не будет первой в его сердце, пока жив отец. А Фарахи еще совсем не старый.

И наконец, Кейл.

К великому раздражению Лани, при мысли о нем у нее затрепетало в животе. Кейл был искренним и добрым. Прекрасным. Она вздохнула. В нем была тихая страсть, которую Лани находила в высшей мере привлекательной; внутренняя сила, которая однажды, возможно, проявится. А может быть, и уже, подумала она, представляя Кейла в мундире, со своими подопечными, чья любовь к нему ясна, как солнечный свет. Казалось, он по какой-то причине невосприимчив к отцовскому влиянию, и хотя из него вряд ли выйдет хороший король, мужем он будет чудесным. Любящим и заботливым, подумала она. И лучше я буду принцессой без страны с мужчиной, который любит меня и моих детей, чем королевой Пью, связанной с нелюбящим тираном.

Такой союз все равно послужит ее народу, как и ей самой. Мы могли бы жить на побережье в скромном доме – он бы сотрудничал с флотом, и мы могли бы вместе исследовать моря и растить детей, почти свободные от обязанностей наших семейств. Чудесная фантазия. Может, даже вероятная. Но мальчик должен стать мужчиной, и быстро. Он должен доказать своему отцу, что готов жениться на дочери чужеземной державы.

С другого конца бухты раздался звук рога, заставив Лани вздрогнуть, и ему ответили еще несколько с кораблей флота. Люди из толпы возле пляжа кричали и махали руками, и Лани потребовалось мгновение, чтобы распознать в них шулеров. Она с досадой закатила глаза. Если что-то было возможно и маловероятно, эти островитяне будут биться об заклад. Проклятье моряков, предположила она.

– Наконец, – пробормотал король, будто не мог дождаться, когда все это закончится.

Но Лани посмотрела на него и смогла увидеть то, что нечасто замечала у Фарахи. Он взбудоражен, решила она, или на худой конец увлечен. Его короткая шея слегка вытянулась, когда он напрягся, высматривая лодки, левая рука вцепилась в подлокотник кресла, зрачки метались туда-сюда.

Она слышала слабые отзвуки барабанов, когда юнги с плеском рассекали тихую гладь бухты, но даже со своего высокого ракурса Лани пока не могла сказать, кто опережает. Она наблюдала за лодкой, идущей второй справа, и гадала, в какой из остальных бывшая команда Кейла. Какие-то флотские на трибунах рядом с Фарахи обернулись и сказали: «Хороший урожай в этом году» – и кивнули головами, и указали пальцами, хотя девушка не поняла, на что именно.

Казалось, она и глазом не успела моргнуть, как один из больших пришвартованных кораблей флота запустил фейерверк – сигнал к отметке четверти. Большинство лодок по-прежнему шли вровень, но к тому времени, когда другой корабль сигнализировал фейерверком отметку в полпути, пять команд явно боролись за первое место, а другие пять – за то, чтоб не прийти в хвосте.

Казалось, теперь Фарахи поутратил интерес, но Кикай все еще яростно обмахивалась веером, спрятав свои изящные ножки под кресло.

Затем одна из ведущих лодок завалилась набок. Толпа зрителей ахнула, весла бешено замахали, плавсредство раскачивалось взад-вперед. Затем лодка перевернулась, яростно выплеснув мальчишек в воду, и Лани лишь растерянно моргала, затем посмотрела на каменное лицо Фарахи. Шулеры и вовсе свихнулись.

* * *

Сидя спиной вперед, Кейл услышал кошмар прежде, чем его увидел. Встревоженные голоса, затем плеск. Он услышал выкрик Лауаки «продолжать грести!» и продолжал, но следующие бесконечные, почти неслышные мгновения длились целую жизнь, и очень скоро он увидел своих парней. Они барахтались в воде, пытаясь выровнять перевернутую лодку, и ловили свои весла, и его тело стало жестким и тяжелым. Все, о чем он мог думать, это: Я облажался. Я их всех подвел.

Он