Созвездие эректуса - Александр Розов

— Брр, — перебила девушка, — Может, обсудим это вечером? Оохаре, помоги мне плюхнуться в воду, что-то меня уже запарил сухопутный образ жизни.

— Вечером ты будешь спать, — сказала Киако.

— Ну, значит, обсудите без меня, — ответила Уфале, сползая с пирса. Оохаре, который уже успел спрыгнуть в воду, аккуратно поддерживал ее за подмышки.

Хинаои сделал завершающий ход ладьей и триумфально, как о победе у мыса Трафальгар сообщил:

— Мат!

— Я так и знала, — отозвалась Уфале и, оттолкнувшись ногой от пирса, медленно проплыла на спине десяток метров. Оохаре плыл рядом на боку. Казалось, его тело скользит в воде само собой.

— Вы там не очень-то увлекайтесь, — предупредил Тананео, и предложил мэру, — Еще одну партию?

Док Рау тронул Винсмарта за плечо:

— Пойдем на берег, коллега, выкурим по сигаре. Интуиция мне подсказывает, что потом я уже не успею.

Вскоре док Джерри убедился, что интуиция великого тахуна была на высоте. Почти сразу после их возвращения, Уфале, неожиданно-тихим и напряженным голосом заявила:

— Вытаскивайте меня по-быстрому. Так плющит, что, блин…

Все, включая пожилых тетушек-утафоа, пришли в быстрое слаженное движение. Док Рау успел бросить коллеге:

— Нормальный процесс. Можете подойти, посмотреть.

Винсмарт предпочел оставаться на приличной дистанции и не слишком приглядываться к происходящему. Ему было слегка не по себе от этого «нормального процесса». Вообще-то он ожидал длительных криков и прочего в том же роде, но ничего подобного не было. Прошло еще полчаса, в течение которых Уфале, часто дыша, выбирала наиболее удобное для себя положение на коврике (под ободряющие реплики и периодические ненавязчивые советы окружающих). В конце концов, она устроилась на корточках, благо вокруг было, за что (вернее, за кого) держаться. Дальше все произошло очень быстро. Уфале с сильным напряжением выдохнула несколько раз, как будто поднимая тяжелый груз, док Рау громко сказал «все идет отлично!», а затем послышался звук совершенно иной тональности. Док Джерри не сразу сообразил, что это крик младенца.

Когда минут через 20 (выкурив еще одну сигару) он, все-таки, решился подойти поближе. Обстановка на месте событий была такова: Уфале, в некоторой прострации, полулежала в надувном кресле, держа новорожденного на руках, и повторяя «ну, ни фига себе». Киако поливала их обоих теплой водой из шлага с душевой насадкой, одновременно похлопывая дочь по спине в районе лопаток. Док Рау широко улыбался и, с довольным видом, молча потирал руки. Остальные активно жестикулировали и болтали все хором. Обалдевшего Оохаре хлопали по плечам, а Тананео даже подергал его за уши от избытка чувств.

— Все нормально? — спросил Джерри, просто чтобы спросить что-нибудь.

— Вполне, — подтвердил Рау, — Разрывов нет, кровотечение, как вы сами можете видеть, уже практически прекратилось. Собственно, мои функции свелись к тому, чтобы поддержать головку, вытереть ребенку мордашку, перерезать пуповину и сделать нашей красавице массаж живота после выхода плаценты. Это могли бы легко сделать и без меня.

— Без вас я бы здорово нервничала, — усталым голосом сказала Уфале, — экстрим, блин…

Киако отложила шланг в сторону и, обняв дочь за плечи, что-то у нее спросила шепотом. Та, немного подумав, улыбнулась и кивнула. В ходе последовавшей перегруппировки, младенец оказался сначала на руках у Оохаре (который, похоже, совершенно не понимал, что делать с этим маленьким существом), а потом перекочевал на руки Киако.

Оохаре, в свою очередь, пошептался с Уфале, тоже удостоился одобрительного кивка, и спросил:

— Док Рау, можно мы поплаваем немного?

— Валяйте, только недолго, — разрешил Рау, и, вытащив из своего докторского чемоданчика объемистую фляжку, основательно приложился к ней. Затем похлопал коллегу по плечу и передал фляжку ему. Джерри механически сделал приличный глоток крепчайшей рисовой водки, и несколько озадаченно почесал в затылке, глядя на Оохаре и Уфале, которые уже плыли в сторону центра лагуны. Точнее, Оохаре плыл, а Уфале лежала на спине, держась за его левую руку. Судя по всему, в этой позиции она чувствовала себя вполне комфортно.

… 2 августа. Меганезийская школа. Биология, не лишенная лирики.

Вечером, когда оба доктора, по обыкновению сидели на террасе у дока Рау, Джерри, все же, задал тот вопрос, который весь день вертелся у него в голове.

— Скажите, коллега, то, что я наблюдал, это здесь в порядке вещей?

— Будет проще, если вы скажете, что именно вас удивило, — заметил Рау.

Винсмарт некоторое время перебирал в уме всю последовательность событий, после чего уверенно сказал одно слово:

— Обыденность.

— Что вы, — возразил великий тахуна, — появление человека на свет, это очень значительное событие. Другое дело, что празднуют его не в тот же день, а на следующий. Это разумно, ведь женщине после родов надо как следует отдохнуть.

— Я имел в виду, сам, как вы сказали, «процесс», — уточнил Джерри, — Как будто женщина просто делает нечто трудоемкое по хозяйству, а окружающие ей помогают.

— Ну, да, — согласился док Рау, — так и есть. Роды это один из естественных биологических процессов. У человека, из-за специфики его строения, они протекают несколько сложнее, чем у других млекопитающих, поэтому техника родов включена в школьную программу практической биологии и физической подготовки. Лет 15 назад это было установлено в специальном постановлении Верховного суда о реформе школьного образования.

— Верховного суда? При чем тут суд?

— Ну, как же. Согласно Великой Хартии, школа служит для того, чтобы давать молодежи актуальные навыки и знания о природе, человеке и обществе. Поскольку секс является важной частью жизни, практические знания обо всех его основных аспектах, включая деторождение, должны даваться в возрасте полового созревания, т. е. начиная с 11 лет.

Док Джерри задумчиво подвигал по столу кофейную чашечку и спросил:

— А что думают по этому поводу родители? Мне кажется, не все хотят, чтобы их детям давали такие грубые технические представления о, скажем так, интимной сфере.

— Об этом тоже было постановление суда, — сообщил Рау, — Никакие семейные табу вокруг человеческого тела, не могут лишать ребенка права на актуальные знания. Допустим, что у родителей табу на использование нуля. И что? Ребенок не должен знать арифметику? А как он будет жить в обществе, не владея элементарными приемами счета?

— Как вы любите парадоксальные аналогии, коллега Рау…

— Ничего парадоксального, — возразил тот, — Есть два одинаково безумных средневековых европейских табу: на знания о нуле и на знания о своем теле. Первое рухнуло в XVI веке, а второе продолжает отравлять жизнь миллиардам людей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});