Проповедь гуманитария (СИ) - Мороз Анатолий

— Нет!!!

Голова самопроизвольно запрокидывается вверх. Нет, нет, нет — только не это. Не может быть, я достану ей самую лучшую биологическую оболочку, вот только бы найти её память…

Тысячетонный блок железа сорвался с потолка. Его бока казались раскалёнными, какие бывают лишь когда по металлу стреляют ионизированным веществом. Падая, кусок раздавил и кристалл, и жёсткий диск компьютера. «Неужели это мои выстрелы откололи его», — ещё успел подумать управляющий. Он увидел, как с потолка отрывается вторая секция и летит прямо на него. Понимание трагедии только сейчас настигло математика. Он успел ещё вяло подумать, что не плохо бы выставить энергетический щит, а затем наступила темнота.

Глава 17

— Ты за Клеона или за Никитиниана?

Павел Сергеевич удручённо приложил руку к голове. С каждым днём он слышал этот вопрос всё чаще, причём формулировка становилась только откровеннее. Если раньше собеседники хотя бы пытались начать речь о совершенно отвлечённых вещах, а потом аккуратно перевести разговор на нужную тему, то теперь пёрли напролом, не считая нужным придерживаться рамок приличия.

Ситуация осложнялась тем, что сейчас его спрашивал друг, и даже если в этот раз удалось бы отмахнуться от вопроса, то он всё равно бы вернулся.

Игорь Владимирович между тем лишь ехидно улыбался. Он застал коллегу, знаменитого профессора Куралёва, врасплох и теперь тот не сможет отделаться общими фразами. Павел тяжело вздохнул, а потом решил завершить разговор так, как никогда до этого не делал. Учёный поднял правую руку и собрал на ней пальцы в пригоршню, после чего резко распрямил их и хлопнул по ладони. Если он правильно помнил последовательность, то сначала поток воздуха и сдвиг пола выпроваживал гостя из кабинета, а потом перед самым его носом падала дверь. Но ничего из этого не случилась, повторная комбинация тоже не дала результатов. Причину исследователь понял быстро: в данный момент он писал отчёты не в своём кабинете в Едином Главном Университете, а в бамбуковом бунгало рядом с морем, куда его закинуло очередной экспедицией. Из технологий у него имелся лишь кондиционер да нейросеть, помогающая составлять тексты научных работ. Путей к отступлению не оставалось, и профессор кафедры биогеографии прикинулся дурачком:

— Я за свою страну и государя, — после чего протиснулся через стоящего в дверях доцента и вышел на улицу. Надо было ещё раз подумать, как они дошли до такой жизни.

Итак, Физматская Империя — государство, занимающее весь Октет с окрестными галактиками и непрерывно существующее вот уже девяносто тысяч лет. Её территория включает четыре крепости в сверхмассивных чёрных дырах, сотни городов-сфер, тысячи миров-колец, миллиарды экуменаполисов и десятки миллиардов простых планет. Население превышает многие секстиллионы человек. Хребтом страны является Орден Математиков — людей, способных силой мысли изменять саму реальность. Во главе системы власти находится император, который с помощью Большого Государственного Компьютера может присутствовать везде, давать ответы и посылать команды чиновникам. При этом от личности владетеля зависит мало: любой потомок Алана-Ландау может добросовестно исполнять обязанности верховного правителя. Иными словами, качество жизни на планете куда больше определяется губернатором, нежели императором.

Но братья всё перевернули, расколов общество! И их отец, загадочно умерший в полном расцвете сил. По закону престол должен был унаследовать старший сын, Никитиниан, однако Клеон так не считал. Пока «Никитка» отсиживался в столице, младший был у всех на виду и вёл публичную жизнь. Он постоянно присутствовал на разных мероприятиях, от светских раутов до научных конференций, успевая при этом быть активным в соцсетях. Что уж говорить: он добивался популярности в глазах народа, и это ему удалось. Но главное было другое: Клеон обладал способностями математика, также, как и первый император. Многие думали, что именно он приведёт Октет к свинцовому (или хотя бы к золотому) веку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Клеон не спешил никого разубеждать. Его эскадры двигались от Рэраки к Эстивену уже больше года, хотя обычно суда проделывали данный путь за три месяца. Только на четырёхсотый день флот достиг столицы, и был уже в сотни, если не в тысячи раз крупнее, чем в начале.

Кем был младший принц в начале своего похода? Да, по сути, никем. Брат наследника не занимал никаких важных постов и готовился на роль наместника Лавнии. Если бы всё шло своим чередом, то лет через пятьдесят тёзке малоизвестного химика вскрыли бы черепную коробку, вставили бы туда многокилометровую корону, свёрнутую в высших измерениях, и посадили бы в Рэраку принимать решения на пару с Малым Государственным Компьютером вплоть до исчерпания жизненных сил. Однако он смог форсировать события и благодаря появившимся у него способностям математика раньше облачился в царские регалии.

В тот же день, как было объявлено о кончине предыдущего императора, Клеон записал видеообращение, в котором обвинял брата в отцеубийстве и предлагал всем восстановить справедливость (то есть назначить правителем себя). Многие ему поверили. Да что там многие, сейчас младшему симпатизировала половина державы. Впрочем, неверно будет говорить, что он добился всего за один год. Принц шёл к этому целую жизнь.

На протяжении последних месяцев ряды сторонников Клеона, явных или скрытых, множились. Под руку к нему переходили военачальники, видящие в нём нового Физматского Льва, управляющие секторов и отдельных планет, неудовлетворённые своими полномочиями, бизнесмены, ищущие прибыли, толпы обычных граждан, желающие просто лучшей жизни. Грамотно была поставлена и информационная кампания. Клеон мог появляться на сотнях митингах в свою поддержку одновременно и переживать до пятидесяти покушений в день.

Что характерно, никакого чёткого фронта, который мог бы разделить империю, не наблюдалось. Все планеты, которые отказались поддерживать мятежника, попросту огибались его флотом. Это совсем не было похоже ни на ересь астрологов, ни на бунт нумерологов, ни даже на восстание сторонников теории торсионных полей

Центральное правительство тоже не пыталось как-либо останавливать его продвижение к центру империи. Вместо этого Никитиниан или его советники выстраивали мощный рубеж обороны вокруг столицы.

Местные управленцы не оставались в стороне. Самые хитрые губернаторы распродавали оружие и запасы продовольствия со своих планет, пока эти товары были высоки в цене, а наиболее умные наоборот закупались, несмотря на дороговизну. В демократических мирах увеличивали количество полицейских и служащих по контракту, в авторитарных или тоталитарных объявляли частичные и полные мобилизации. На судостроительных верфях удалось начать строительство кораблей, признанных ранее бессмысленными в условиях мирного времени.

Оружейные компании наращивали выпуск продукции. Жители экуменаполисов трудились в три смены, отрабатывая выделенную им массу. Молчал Орден, балахоны членов которого мелькали около мятежника. Вселенский патриарх выступил с призывом всем сплотиться вокруг законного государя и разойтись с миром, но только имя Никитиниана в его речи ни разу не прозвучало.

Раньше от всех этих тревожных раздумий можно было отмахнуться, сказать, что до столицы Клеону ещё далеко, уверенно заявить: «Во власти сидят не дураки, они договорятся и не допустят кровопролития», то теперь становилось ясно: как минимум одна битва будет. А возможно, она перерастёт в гражданскую войну.

Павел Сергеевич достал коммуникатор из правого кармана брюк. Он захотел позвонить самому близкому человеку из тех, кто у него остался: своей дочери, ныне студентке седьмого курса факультета журналистики ЕГУ. Так как репортёрам в силу профессии требовались новости, то легче всего они могли их получить, обучаясь в городе-сфере, поэтому корпуса располагались на Алькомоне — ближайшему к Эстивену подобному поселению. Допустимо даже говорить, что именно Алькомон являлся столичным миром, так как на Эстивене располагались планеты Министерств, прочих организаций, ну и дворец императора. Жизнь же концентрировалась рядом.