Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

кивнул и опустил голову, разглядывая свои руки. Да, он понимал.

– Год или больше… или никогда… – тихо повторил он. – Я должен подумать, как быть, ведь года у меня нет.

Перкау не стал унижать его жалостью во взгляде, и царевич был благодарен за это.

Сегодня Хэфер не хотел, чтобы его жрица приходила к нему, потому не пошёл ни к одному из тех мест, где она обычно находила его. Вместо этого он вернулся в отведённую ему комнату, растянулся на ложе и закрыл глаза. Медленно он позволил своему сознанию погрузиться во тьму, шаг за шагом всё глубже, воспроизводя в памяти то, что его разум пытался вытеснить. Вспышки боли и ужаса… Века – или мгновения? – потери себя в безвременье… Невозможно долгое восстановление…

Хэфер вспоминал легенду об Ануи, погибшем как нэферу и переродившемся уже как Божество. Его прежняя форма была расколота и восстановлена в новом качестве. Царевич думал о том, прошёл ли он сам свою трансформацию до конца. Его мысли текли дальше, к невозможному, пока не оформившемуся…

«А что, если…»

Но Хэфер пока не знал, как закончить эту мысль.

⁂

Перкау притворил дверь за своим будущим Владыкой и вздохнул. Иногда даже отличный результат казался недостаточным. Они собрали не просто сносное, а очень хорошее тело по кусочкам из того, что осталось от царевича после жестокой бойни. Но даже сам наследник понимал, что это тело уже никогда не будет отточенным оружием воина.

Бальзамировщик надеялся лишь, что царевич не станет спешить и не покинет храм раньше срока. Ануи всё ещё скрывал наследника от мира за пределами храма. Не время ему пока встречаться с врагом. Однако наступал момент для следующего шага, и это жрец чувствовал. Вот только для какого? Пока он не прозревал судьбу Хэфера – узор складывающихся событий был слишком хрупок, и будущее, и без того непостоянное, зависящее от многих решений, ещё не было предрешено. К тому же, наследник сам должен был попросить о предсказании.

Не решался Перкау прозревать и судьбу своей ученицы – уже из личных соображений, боясь увидеть в жизни родной ему души нечто страшное и неотвратимое. Он знал, что не сможет уберечь Тэру от того, что стало естественным для её сердца, как само дыхание. Она не в силах была бороться со связью, протянувшейся между душой её и Хэфера… А может, эта связь существовала задолго до их нынешней встречи? Девушка хранила тайну дольше, чем могла бы, но в итоге всё же открыла себя их гостю, пусть пока и не до конца.

Верховный Жрец знал, что Тэра издалека приглядывала за Хэфером всё время в ходе его восстановления. Знал он и о том, что покров её тайны был отчасти нарушен, потому что теперь они стали общаться. Царевич не видел девушку, но это было только вопросом времени. Когда-нибудь – и очень скоро – им покажется мало того, что они разделяли: безусловного понимания, единения мыслей и чувств, которое они обретали в беседах. Однажды им, воплощённым на земном плане бытия, захочется укрепить связующие нити, переплести их в «здесь и сейчас»… Новое тело Хэфера было хрупким, но живым и способным отразить его чувства.

Перкау много думал о том, как ему самому следовало поступить. Ему не дано было исполнить то, чего он желал больше всего, но Хэфер, сын Императора, мог даровать именно такую награду. И потому бальзамировщик уже отказался от идеи отговаривать Тэру от общения с Хэфером, тем более что это всё равно было бессмысленно. Чувство её к царевичу было сильнее разума, имело корни в божественной воле. Не будь его, возможно, девушке просто не удалось бы исцеление…

Когда жрец вышел в сад, чтобы привести свои мысли в порядок, был уже вечер. Прогуливаясь, он дошёл до окон комнаты Тэры. Девушка явно пребывала в прекрасном настроении. Сидя на широком подоконнике, свесив ноги в сторону сада, она расчёсывала свои золотистые с серебром волосы. Рядом с ней царственно возлежала не так давно ощенившаяся псица и чинно наблюдала за возившимися под окном щенками. Тэра тихо рассмеялась, глядя, как один из юных четвероногих стражей храма взгромоздился поверх щенячьей кучи-малы в попытках закрепить своё лидерство, но быстро оказался сброшен под общее торжествующее тявканье. Завидев учителя, девушка помахала ему рукой. Перкау кивнул, не удержавшись от тёплой улыбки.

Он видел перемены в них обоих – и в своей ученице, и в царевиче. Тэра преобразилась и больше напоминала теперь жрицу Золотой Хэру-Хаэйат, чем посвящённую Ануи. Поистине, Любовь достигала всех пределов, земных и божественных, ибо сам Амн создавал этот мир с Нею. И разве каждый влюблённый не являлся своего рода проводником Её Силы? Что до Хэфера – во многом именно Тэра придавала смысл его нынешней жизни. Благодаря её присутствию восстановление царевича протекало гармонично, и он учился управлять новым телом заметно быстрее, чем можно было ожидать.

У эльфов и некоторых человеческих народов были легенды о живой и мёртвой воде. Тела поверженных героев окропляли сначала мёртвой водой, и только потом живой. Если же герою давали испить живой воды прежде мёртвой, он погибал. Мёртвая вода сращивала расколы формы и удерживала в ней дух – согласно сказаниям, возможно было даже собрать разрубленное тело по кускам. Подобное умели делать и жрецы Ануи – разумеется, их мастерство простиралось до определённых пределов. Живая же вода разжигала внутренний огонь и позволяла подняться, одухотворяя материю: герой делал вдох и поднимался для нового боя. Нельзя было разжечь огонь в расколотой форме, ведь прежнюю, повреждённую, пламя новой жизни просто уничтожило бы.

В легендах рэмеи та же идея отражалась в текстах о божественной трансформации, сквозь которую прошёл сам Ануи – изначально не Божество, но мудрый повелитель народа нэферу и избранник Богини Аусетаар, – когда Сатех расколол Его прежнюю форму. Перерождение не могло наступить прежде смерти. Владыка Мёртвых, погибающий и возрождающийся, научил этому и других.

Смерть даровала Хэферу форму, но именно Любовь сейчас помогала этой форме оживать для грядущих свершений. И как символично было то, что, выражаясь эльфийским языком, и мёртвую, и живую воду он испил из одних и тех же рук! Что ж, не просто так Страж Порога избрал Тэру инструментом для воплощения Своей воли. Она более прочих в их храме являла собой оба проявления Ануи, что был и Владыкой Мёртвых, и Хранителем Вод Перерождения.

Через несколько минут Перкау уже стучал в дверь ученицы. Тэра встретила его немного смущённой улыбкой.

– Доброго вечера, учитель.

– Доброго, девочка, – тепло приветствовал её бальзамировщик, входя.

Его взгляд упал на лиру на кровати.

– Ты не