Леди удачи - Марина Белоцерковская

— Связь! — хором выдохнули они.

Немая сцена длилась минуты две, после чего снова что-то щелкнуло. Присутствующие вздрогнули и воззрились на «блюдо». Там сидел Окорок. Вид его выражал эйфорию. Из-за пазухи торчал лист бумаги. Джоанна, подскочив к Окороку, схватила записку. Тот идиотски захихикал. Едва не столкнувшись лбами, подруги прочитали:

«Спасибо за документы и экспонат. С подопытного снята ЭКГ и энцефалограмма, произведены измерения на „Антропосе“. Интеллект — 0,1; математические способности — 0,02; логика — 0; лингвистика — 1,4 (глубокие знания местного фольклора)».

Окорок продолжал хихикать.

— А арф там нету! — внезапно сообщил он.

— Где это нету арф? — фыркнула Ксави.

— В раю.

— В каком раю? — деревянным голосом спросил Волверстон, у которого голова уже пошла кругом.

— В этом… — Окорок неопределенно взмахнул рукой, не меняя блаженного выражения лица. — Там свет без солнца, всё белое и все в белом… Но без арф! — заклинило беднягу.

— Белая горячка. Поехал! — поставила диагноз Джоанна.

Окорок все с той же блаженной улыбкой идиота сполз с рефлектора, сомнамбулически пересек каюту и тихо скрылся за дверью.

— Вы видели?.. — задал Нэд вопрос в пространство.

Джоанна в вежливом удивлении подняла брови:

— Что?

Волверстон слегка пробудился от столбняка:

— Ну, это! — он махнул рукой в сторону рефлектора.

Ксави вскочила с озабоченным видом.

— А что там? Что? Неужели, крыса?! — и она бросилась осматривать угол, добросовестно заглядывая во все щелки.

Мужчины оторопело уставились на нее.

— Да вы что?!! — потрясенно воскликнул Блад. — Какая крыса?! Он же исчез!

— Исчез? Кто исчез? — девушки с сомнением переглянулись. Джоанна укоризненно покачала головой:

— Питер, о чем ты? С тобой все в порядке?

Блад, потеряв дар речи, взглянул на Волверстона. Тот побагровел и рявкнул:

— Прекрати, Мари! Мы видели Окорока своими глазами!

— Ну, знаешь! — неожиданно оскорбилась Ксави. — К Окороку ревновать?! За кого ты меня держишь?! — она обиженно уселась в углу, бубня: — Зашел себе человек на минуточку спросить что-то, и на́ тебе! Уже ревность!

— Действительно, Нэд, — осуждающе глянула на растерянного великана Джоанна, что есть силы кусая прыгающие губы, — ты мог бы Мари больше доверять. А тебе, Питер, — обратилась она к онемевшему капитану «Арабеллы», — не мешало бы удерживать друга от опрометчивых поступков. А теперь вот она плачет! — девушка указала в угол, где у склонившейся к самым коленям Ксави и в самом деле подозрительно тряслись плечи. — Знаешь что, — Джоанна миролюбиво обняла за талию окончательно ошалевшего Нэда, — ты сейчас иди. Она немного успокоится, а после вашего возвращения ты у нее прощения попросишь. Правда, Питер? — повернулась было она к Бладу, но, увидев малоинтеллектуальное выражение лица адмирала, едва не прыснула.

Нечеловеческим усилием воли вернув себе серьезный вид, Джоанна мягко, но уверенно вытолкала Волверстона с Бладом за дверь. Пытаясь сообразить, на каком они свете, капитаны без сопротивления покинули каюту. А вслед им неслись рыдания, до странности напоминавшие хохот.

Глава 30

Разум показывает человеку не токмо внешний вид, красоту и доброту каждого предмета, но и снабдевает его действительным оного употреблением.

К. Прутков, «Афоризмы»

Блад третью ночь не спал, пытаясь составить план действий. Слишком хорошо была защищена чертова Санта-Роза. Питер потерял в бою два прекрасных фрегата и больше сотни человек, но ничего не смог сделать. И не сможет! Чтобы заставить замолчать хотя бы мощную батарею береговой обороны, нужно, как минимум, взорвать пороховой склад. А черта с два его взорвешь! Разведка принесла неутешительные сведения: все дырки, лазейки и трещинки охраняются. И как охраняются! Блад стукнул кулаком по планширу. Уже второй раз по милости д'Ожерона он влипает в историю. Почему-то губернатор выбирает самые богатые и прекрасно охраняемые прииски, словно задался целью уничтожить Питера и его команду. Блад вспомнил, как перебрал на злосчастном балу у губернатора и сгоряча дал слово этому ненасытному спруту. И вот теперь расплачивается.

— Пить надо меньше! — сказал сам себе Питер и, вспомнив причину запоя, впал в черную меланхолию.

Его мрачные размышления прервал Джереми Питт:

— Капитан! Испанцы выслали эскадру: фрегат и четыре брига. Они в миле от нас.

— Значит, будем драться!

— Ты с ума сошел! «Арабелла» и «Атропос» не выдержат. Испанцы просто потопят нас, как котят!

* * *

Бой длился почти час. Пираты дрались отчаянно, и хотя силы были неравны, почти не имели потерь. Впрочем, испанская эскадра стремилась не столько расстрелять корабли Блада, сколько прижать их к подводным скалам, торчащим из воды подобно клыкам тигра. Удовольствия в этом было мало. Положение усугубляли и сумерки. Из-за них канониры Блада, несмотря на свой богатый опыт, не нанесли испанцам ни одного серьезного повреждения.

— Капитан! — заорал с батарейной палубы старшина пушкарей Нэд Огл. — Отходить надо! Ядра на исходе!

— Спокойно, дружище, — Питер, хмуря брови, сосредоточенно следил за маневрами противника. — Палите реже, но точнее. Ну-ка, право руля и залп бортовыми по флагману!

«Арабелла» резко развернулась. Пушки ее грозно рявкнули, но испанский фрегат успел рыскнуть, и ядра лишь бессильно чиркнули по корпусу судна. Блад шепотом выругался. Положение, действительно, становилось отчаянным. «Арабелла» и «Атропос» оказались почти вплотную у рифов, а вражеские корабли всё теснили их кольцом. Еще немного, и флибустьеры не смогут даже повернуться, а дальше выбор невелик: разбиться о скалы, палить друг в друга или быть просто расстрелянными, как учебные мишени, пятью испанскими кораблями. Почему пятью? Их шесть — четыре брига и два фрегата. Стоп! Откуда второй фрегат!

Легкий белый корабль, непринужденно вклинившись между бригами, дал залп носовыми пушками куда-то выше мачт «Арабеллы» и вдруг борта его словно взорвались огнем. В дыму боя и сумерках испанцы, вероятно, не заметили пришельца или приняли его за своего. Эта ошибка стоила им двух новеньких судов, ибо то, что от тех осталось, не годилось даже на растопку печи в хибарке городского нищего. А фрегат, вырвавшись вперед, круто развернулся и носовыми в упор разнес в щепки бушприт третьего брига. Тот потерял управление и стал беспомощно разворачиваться ветром, подставляя под огонь свой борт. Канониры «Атропос» тут же довершили начатое неожиданным спасителем.