Ангарский вариант - Дмитрий Хван

– Итак, мужики, мне нужно окончательно определиться. Вы все, – обвёл он глазами нижегородцев, – увидели, насколько опасна служба ваша…

Мужики тотчас загомонили, мол, да что мы мордобоя не видали и не служба этот вовсе, а так – сущая безделица и объедаловка.

– Что же тут опасного, Павел Лукич? Разве что косточкой поперхнуться, – резюмировал за всех Данила.

– Хорошо, – кивнул Павел. – В таком случае, следующий вопрос. Все ли из вас пойдут на службу в само ангарское княжество, как было ранее уговорено?

– Все пойдём, не сомневайся! – воскликнул один из мужиков, остальные же одобрительно закивали, потрясая бородами.

– Что же, тогда с завтрашнего дня получите пистолеты, из которого палил Никита и я буду вас учить с ним обращаться. Караульную службу тоже будем постигать. А то вас, как баранов схватили, да под прицелом держали. Ладно, пока отдыхайте.

'Повезло им, что англы до оружия не добрались, сверху ящики с чугуном и железом наставили! Правильно Никитос перед наши уходом идею подал, башковитый он парень, поднатаскать его надо. Ну ладно, я пока проведаю наших пленников' – размышляя, встал из‑за стола Грауль.

Когда Павел вошёл в светёлку, где находился Никита, связанный иноземец враз потерял самообладание и нервно засучил ногами на полу. Двое московитов мрачно и равнодушно посмотрели на капитана. Они его, в отличие от сэра Патрика, в деле не видели.

– Ну что, разбойнички и душегубы, кто хочет со мною поговорить по душам? Излить мне, так сказать, душу и очистить её от греха, – ласковым голосом проговорил Павел, посматривая на пленников мягко и с почти что с нежностью.

Никита даже рот открыл от подобной обходительности капитана.

– А ты кто таков? – хмуро зыркнул на него московит, что был постарше.

– Голова ангарского посольства, Павел Грауль, князь Усольский. А ты кто есть?

Тот молчал, тогда Павел перевёл взгляд на мужичка помладше.

– Давеча не молчали, а теперь будто в рот воды набрали. Вы же его хотели видеть, вот он и есть, – кивнул Никита на Павла.

Мужичок бросил быстрый взгляд на старшего.

– О, ясненько! И резать пока никого не надо. Никита, выведи‑ка этого хмыря. А то он разговору мешает нашему с товарищем.

Бородача вывели за дверь.

– Ну давай, говори, зарабатывай жизнь и свободу. А этого упыря англицкого не бойся, он уже никому ничего не захочет рассказывать. А тот и подавно, со дна реки особо не поговоришь.

Иноземец, нервно сглотнув, посмотрел на своего подельника, одарив его рыбьим взглядом. А тот начал говорить, сдавая с потрохами своих недавних товарищей. Как оказалось, только что уведённый мужчина был одним из товарищей посольского думного дьяка Посольского приказа. Он и якшался с англичанами.

– Они же, – кивнул он на иноземца, – хотели послов ангарских схватить и к себе на англицкий двор отвесть для крепкого расспросу.

– А что им надо было узнать? – развязывая путы пленника, спросил Грауль.

– А того я уже не ведаю, – вздохнул мужик. – Они что‑то про золото говорили и про мушкеты.

– Ясно, – удовлетворённо молвил Павел. – А сам глава Посольского приказа ведает о шашнях того хмыря с англичанами?

Пленник, потирая затёкшие руки, отвечал, что князь Львов верно ничего и не знает. И что этот подьячий делал всё келейно, в тайне от прочих товарищей.

– Это радует. Ну ладно, вали отсель, да более на глаза мне не попадайся. Да! И не служи врагам отечества своего впредь, это опасно для здоровья.

– Ты меня отпускаешь? – изумился мужик. – А они как же?

– А их ты больше никогда не увидишь. Всё, ступай‑ступай, – махнул рукою Павел и проводив его до двери, приказал Даниле отвести его за ворота и отпустить на все четыре стороны.

А потом Грауль вернулся к сидевшему под окном, связанному сэру Патрику Дойлу, представителю торговой компании английского двора в Москве.

– Патрик, мы остались одни, – Павел подмигнул опешившему от подобной вольности ангарца англичанину. – Тебе ничего не помешает рассказать мне, что подвигло вас на разбой.

– Но это не было разбоем, – с сильным акцентом возразил иноземец, опасливо поглядывая на ангарца.

– Уверяю тебя, в ангарском суде тебя судили бы именно за разбой и ты бы много лет провёл на угольной шахте.

– Но я не в Ангарии! – недоумённо возразил Дойл.

– Это почему же? – изобразил удивление Грауль. – Вы напали на нас на территории нашего посольства. А на территории посольства действуют наши ангарские законы. Значит, как глава посольства, я могу судить тебя, Патрик, как обыкновенного разбойника.

Ангарец с улыбкой смотрел на реакцию англичанина. Импровизация Павлу явно удалась и иноземец, кажется, начал понимать, что он серьёзно вляпался.

– Но я подданный английской короны! Меня ожидают мои друзья, они знают, что я здесь!

– И что с того? – рассмеялся Павел. – Они тоже разбойники? Пускай приходят, у нас есть чем их встретить.

Павел встал с лавки, прошёлся к ящику, стоявшему у стены и вытащил из него один из трёх карабинов, что остались у него после ухода группы Карпинского. Зарядив его и щёлкнув затвором, он приблизился к сидящему на полу англичанину.

– Ты же это хотел получить?

Патрик не сводил мрачного взгляда с ангарского мушкета, который так интересовал пославших его старших товарищей.

– А ты не пробовал просто спросить? – продолжал говорить ангарец. – Постучаться в ворота и вежливо, как настоящий сэр, попросить меня уделить тебе немного времени, чтобы ответить на твои вопросы, а? Чего молчишь? А то напали, как презренные разбойники, да ещё ночью, прикрывая темнотой свои грязные помыслы.

Дойл продолжал молчать, он буквально онемел, не находя правильных слов, чтобы возразить этому ангарцу.

– Или может вас интересует наше золото? – Павел запустил руку в карман штанов, достав несколько червонцев. – Да что ты всё молчишь‑то, сэр Патрик?

Было видно, что иноземец уже дошёл до нужной кондиции, а дальнейший разговор превратиться лишь в истерику этого начинающего 'торговца'. Теперь пора переходить к следующей стадии общения с англичанином.

– Ну да ладно, до этого была лирика, а сейчас займёмся скучным бумажным делом. Ты садись, Патрик, на лавку, отдышись пока. А мне нужно составить отчёт о вашем нападении.

– Какой отчёт? – пролепетал Дойл.

– Как какой? – изобразил изумление Павел. – Мне необходимо отписать своему князю о вашем преступлении. И не только моему князю, но и в Посольский приказ Московии.

Патрик уронил голову на грудь:

– Прошу вас, не делайте этого, – глухо проговорил он.

– А ты что, боишься, что ли? Нападать на беззащитных послов ты не боялся? Короче, молчи пока, будешь говорить, когда я спрошу. Никита, приведи свидетеля – хозяина сего двора, надо подписать протокол.

Никита, похоже, начал понимать, что удумал капитан. Поэтому, ощерившись белозубой улыбкой, он быстро исчез за дверью.

– Итак, твоё полное имя и место рождения?

– Патрик Дэвис Дойл, рождён в Плимуте, двадцать четыре года от роду.

– Чем занимаешься в Москве?

– Торговый агент Московской компании.

– Кто послал тебя на это преступление?

– Сэр Томас Уильям Тассер, мой… начальник, – понуро качнул головой Патрик.

Допрос продолжался ещё некоторое время, после чего Грауль описал на бумаге действия англичан и их подручных, дал прочитать Дойлу. После капитан составил второй экземпляр, а за ним и третий. Один экземпляр Павел решил отдать англичанам – пускай, маковку почешут, подумают. Потом иноземец подписал все три экземпляра протокола стандартной фразой "…с моих слов записано верно, Патрик Дэвис Дойл".

– Ну всё, молодец, Патрик. Теперь свидетель подпишет и будешь свободен. А в Посольский приказ, так уж и быть, бумагу я посылать не буду.

– Ты меня отпустишь, как того московита? – обрадовался англичанин.

– Да, Патрик, сейчас ты пойдёшь к своим товарищам. Скажешь, что если их ещё что‑то интересует, то пускай приходит один человек, знающий русский язык, со списком вопросов. А тебя чтобы я больше не видел, если увижу – точно пошлю на угольные шахты. Всё, проваливай!

Грауль за шиворот поднял англичанина и тот на подгибающихся ногах поплёлся за Павлом. Капитан приказал Даниле проводить иноземца за ворота и отпустить.

– Только не забудь дать ему доброго пинка, для скорости! – предупредил он скалившегося нижегородца.

До обеда к ангарцам приходили и с Земского приказа, что в Москве оказался прообразом органов внутренних дел, а так же с Посольского приказа, прибыл человек и от Беклемишева. Приказным дьякам ангарцы, все, как один, твердили о том, что мол, кто напал – мы не ведаем, людишки какие‑то лихие. Хотели пограбить загулявших на царском пиру хмельных до изумления послов, да вот дворня и слуги выручили их. Побили всех злодеев, кто сбежать не успел. Вона, даже дед Фома, местный истопник, поколотил одного, хоть и сам битый оказался. А лихие люди даже возок свой оставили. Послы же сейчас в лёжку лежат, битые. От присланного вскоре Михаилом Фёдоровичем лекаря‑немца ангарцы не отказались, дали себя осмотреть. Вежливо выслушали его причитания по поводу шишки на голове Кабаржицкого, обязались следовать его советам. Напоили‑накормили, дали монетку и выставили, пребывающего в полной уверенности о своей значимости, лекаря вон.