Император поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Закончив речь, я отправился к требушетам, возле которых суетился мастер Аменемхет, который не бросил свои творения и отправился со мной в поход, как я его не отговаривал от этого.

— Мой царь, всё готово, — увидев меня, он отвлёкся от орудий и подбежал ко мне ближе.

— Снарядов не жалеть мастер Аменемхет, — приказал я, — как и требушеты. Нужно будет, мы построим ещё.

— Слушаюсь мой царь, — поклонился ремесленник и глаза его зажглись таким знакомым мне фанатичным огнём, — обещаю, что мы зальём их всех огнём, во славу Ра.

— Во славу Ра! — повторил я, надеясь, что бог не будет против, что я упоминаю его имя в этом моменте.

Словно ответом на мои мысли, хмурое небо над нами внезапно стало расчищаться и сначала показались несколько робких лучиков солнца, а потом и вовсе светило залило всё вокруг своим ярким светом.

— «Ты это, поосторожнее там со своими словами, — внезапно раздался ворчливый голос Бастет, оставшейся в шатре, — я чувствую ауру Повелителя».

Я тут же заткнулся, показал, что всем доволен и сказал Тушратте править обратно к войску, поскольку враг наконец собрался и звуки их горнов стали трубить сигнал к атаке. Наши звуки были много скромнее, поскольку нам не нужно было единым сигналом оповещать всех. Для пехоты были свои рога, для всадников свои, были конечно и общие, но они так громко не выли, поскольку центурионам план был доведён до сведения и они отлично знали, что от них ждёт царь в бою. Имея к тому же, моё разрешение действовать по обстановке, но на благо войска, они могли и сами принимать решения если видели, что бой отклонился от первоначального плана. За это никогда никого не наказывали, лишь вели разъяснительную работу и показывали, что можно было поступить гораздо более эффективнее, если случалась проблема в принятии неправильного решения.

Первыми заработали требушеты, все вместе стали выкидывать фарфоровые шары с керосином, обмотанные горящей просмоленной верёвкой. От их попадания поджигалось либо сразу несколько врагов, либо расколовшийся снаряд оставлял на земле густо чадящее чёрным дымом горящее пятно, заставляя врагов обходить его и ломая этим строй.

Следом взметнулись в небо стрелы и вскоре в ответ в легионы полетели и стрелы врага, как от их лучников, так и от набежавших колесниц. Видя, что они обходят построенные когорты с боков, пытаясь зайти нам в тыл, я дал знак, чтобы трубили атаку всадников и наперерез вражеским отправились мои колесницы, доставая из чехлов луки или дротики, кто с чем мог лучше обращаться.

Несмотря на огромные потери от действий требушетов и лучников, враг медленно, но упорно добрался до передних рядов легионов и там закипел бой. Я видел, как тяжело им приходится, поскольку численность врага и правда подавляла, на каждого воина приходилось пять противников и это было видно даже невооружённым взглядом. Переключившись на зрение сокола, я увидел общую картину боя, которая медленно стала складываться не в нашу пользу. Из-за подавляющей численности, нас окружал враг со всех сторон и когда он сомкнёт оба конца полумесяца своего построения, подвоз припасов и отвоз раненных будет прекращён, требушеты прекратили бы стрелять, боясь попасть по своим, а дальше началось бы избиение легионов, под большим вражеским преимуществом в людях.

Вернувшись на землю, я посмотрел на Аменмоса, сидящего в доспехах верхом на мерине и сопровождавшего меня везде.

— Катафракты готовы?

— Ждут приказа Его величества, — улыбнулся радостно он, понимая, что если я об этом спросил, значит готов буду бросить в битву свой последний козырь. Резервы у меня ещё были, которые позволят затянуть битву на несколько часов, но вот козырь, подобный требушетам, оставался только один.

— Тогда мне нужно переодеться, — хмыкнул я, — я сам поведу вас в битву.

— Для нас это большая честь мой царь, — он не мог кивать из-за доспехов и шлема, но прикрыл глаза, показывая, что это для него важно.

— Довези меня до шатра Тушратта, тебе тоже пора переодеться, — обратился я к митаннийскому принцу, тот поклонившись, молча выполнил требуемое.

* * *

Внезапно солнце ослепило Бурна-Буриаша, отразившись от чего-то яркого вдали. Он, стоя на колеснице видел, что бой идёт по его сценарию и несмотря на огромные потери, за которые ему ещё предстояло ответить перед царём, но они медленно теснят египтян.

— Что это? — он прикрыл глаза, стараясь рассмотреть, что там такое яркое блестит, показавшись из рядов египетского войска.

С трудом, но он наконец рассмотрел, что на поле показалась небольшая группа ярко блестящих в солнечном свете лошадей, на которых находились люди в доспехах.

Бурна-Буриаш оглянулся на тех военачальников, кто был рядом с ним.

— Зачем эти люди сели на лошадей? — удивился он, — у них же есть колесницы.

— Это не важно брат царя, — отмахнулся один из старейшин, — их всего пятнадцать, я сосчитал. Они ничего не сделают против нашего войска.

Логически это звучало правильно, но с этими египтянами всё было не как у нормальных людей, поэтому Бурна-Буриаш решил перестраховаться и подъехать ближе, чтобы лично посмотреть, чем будут заниматься эти странные люди верхом на спинах лошадей, которые тоже кстати были укрыты бронёй, как раз и ярко блестевшей на солнце.

Брат царя стараясь отстранится от яркого блеска, который исходил от высоких фигур, поставил руку козырьком ко лбу и посмотрел, как они встали линией, в их руках появились огромные деревянные копья и затем они поскакали в сторону передовых линий его пешего войска, всё больше набирая ход. Осознание того, что произойдёт, когда на таком скаку длинные копья в их руках встретятся с щитами воинов пришло к нему не сразу и только когда пятнадцать странных фигур словно ножом разрезали слитный строй, раскидав воинов в стороны, военачальник раскрыл рот от увиденного. Такое он видел впервые в жизни. А тем временем, фигуры на конях пробив первые ряды строя выехали им в тыл и не дожидаясь подхода второй волны пехоты, развернулись и подняв на уровень груди пешего воина свои огромные копья, с блеснувшими на свете солнца металлическими наконечниками, снова взяли свой страшный разбег, только в этот раз Бурна-Буриаш отлично знал, чем этот их бег закончится.

— Всадники! Убить их! Быстро! — заорал он, показывая горнистам на опасную группу.

Ближайшие колесницы тут же услышав приказ сигнальных горнов, стали разворачиваться и поехали в сторону фигур и вскоре попытались их атаковать, но выпущенные стрелы не причиняли никакого вреда блестящей группе, которая увидев, что внимание лучников перенесено на них, сначала отъехала под защиту своих лучников, отогнавших колесницы врага, а затем сместилась на другой фланг и там проделало свои крайне результативнее атаки, обрушивая сразу весь строй в любом месте, где бы она не появлялась.

Стиснув зубы и видя, что строй разломан, а воины бросая щиты и копья начинают бежать с поля боя, едва напротив них оказывались странные всадники, Бурна-Буриаш понял, что бой проигран, поскольку эти из неоткуда взявшиеся ездоки верхом на лошадях, полностью перевернули битву. Брат царя, скрипя зубами от злости, приказал горнистам трубить отход, пока всё войско не бросилось в бегство. Тягучие звуки горнов разнеслись по равнине, и понурая армия с облегчением выполнила отданный вовремя приказ.

Глава 31

Я легко соскользнул с мерина и бросившиеся ко мне на помощь Хопи с Танини, помогли снять с меня шлем и подшлемник. Свежий ветер и холодок сразу вызвали мурашки, поскольку я сильно пропотел в броне за весь бой, но пот не кровь, так что я повернулся в сторону остальных катафрактариев, которым также помогали спуститься с меринов и снять шлемы. Кругом я видел только восторженные взгляды и на новую элиту войска смотрели словно на только что спустившихся с небес богов. Пятнадцать всадников полностью перевернули битву, клонившуюся к поражению и это понимали все. Даже я не сильно рассчитывал на подобный эффект, поскольку слабо представлял себе, что такое таранный рыцарский удар на одоспешанных конях, с глубоким седлом и стременами. Нет, из истории я знал, что это эффективно было против пехоты, но чтобы настолько…