Рейтинговые книги
Читем онлайн «Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 77

Действия министра внутренних дел наталкивают на мысль, что он, вольно или невольно, подыгрывал тем, кто любой ценой хотел отъезда Императора из Петрограда. Все приведенные выше факты говорят о том, что к февралю 1917 года против Николая II созрел заговор, для осуществления которого требовался обязательный отъезд Царя в действующую армию. Казалось бы, это противоестественно, ведь, давая возможность Царю уехать в армию, заговорщики как бы сами давали в его руки грозный механизм подавления этого самого заговора и любого бунта. Но в том-то и дело, что к февралю 1917 года верхушка армии была уже против Царя, и прежде всего, это касается генерала Алексеева.

Марк Ферро пишет по поводу отъезда Николая II в армию: «У Царя появилось предчувствие, что что-то замышляется, по крайней мере, в армии, после того, как брат Михаил сообщил ему о недовольстве в Ставке по поводу его длительного отсутствия. Царь, со своей стороны, знал о том давлении, которое хотели на него оказать союзники во время конференции в январе в Петрограде. Ему было известно, что английский посол сэр Джордж Быокенен поддерживает тесные отношения с Гучковым, Милюковым и великими князьями»[491].

А) Прибытие царя в Ставку и февральские события

23 февраля 1917 года Император Николай II прибыл в Ставку. «Для встречи Государя на вокзал Могилева прибыли: генерал-адъютант Алексеев, генерал-адъютант Иванов, адмирал Русин, генерал Клембовский, генерал Кондзеровский, генерал-лейтенант Лукомский, генерал-лейтенант Егоров, состоящий при штабе Походного Атамана генерал от кавалерии Смегин, протопресвитер о. Шавельский, губернатор и высшие начальствующие лица штаба Верховного Главнокомандующего», — говорится в книге пребывания Его Величества в Армии за февраль 1917 года[492]. Император отправился в штаб для очередного доклада о положении на фронте. Распорядок работы Императора по приезде в Ставку ничем не отличался от обычного. Об этом свидетельствуют записи камер-фурьерского журнала: «23.02. 1917. Четверг. В 3. 15 м. дня Его Величество в сопровождении министра Императорского Двора и особ Свиты отбыл на проживание в Губернаторский дом. В 3. 30 м. дня Его Величество изволил посетить Свой Штаб, возвратился в 4 ч. 40 мин. дня; 24. 02. 1917. Пятница. Государь посетил Свой Штаб и по возвращении от 12 ч. 15 м. принимал Начальника Бельгийской миссии генерала барона де Риккель; 25.02. 1917.

Суббота. От 10 утра Его Величество изволил посетить Свой Штаб. От 2 Государь в сопровождении Особ Свиты прогуливались на моторах. В 18–00 Государь отбыл ко всенощной в церковь Штаба»[493].

Началась обычная жизнь Ставки. Тем временем, в Петрограде вовсю уже шли беспорядки. Об этих беспорядках Царь узнал 24 февраля из разговора по прямому проводу с императрицей. «Телефонист мне передал, — пишет Дубенский, — что только что окончился разговор Государя (из его кабинета) с Императрицей в Царском, длившийся около получаса. По телефону узнал, что сегодня, 24-го февраля, в Петрограде были волнения на Выборгской стороне»[494]. Однако ни характер, ни серьезность этих выступлений Государыня оценить еще не могла и, скорее всего, сообщила Царю о том, что волнения незначительные. 24 февраля она высылает Государю письмо в Ставку: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально». Тоже самое она писала в письме 25 февраля: «Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать»[495]. Из писем видно, что Государыня также не была проинформирована о подлинных событиях. Иначе почему она, Императрица Всероссийская, узнает о них «неофициально»?

Как бы там ни было, но из первых, дошедших до него сообщений, Николай II не мог составить себе подлинного представления о событиях в Петрограде. «Государь, вероятно, не все знал, так как он был совершенно спокоен и никаких указаний не давал», — пишет Дубенский. Император был целиком поглощен событиями на фронте: «Государь внимательно следил за сведениями, полученными с фронта за истекшие сутки, и удивлял всех своей памятливостью и вниманием к делам»[496].

25 февраля Император совершил прогулку на автомобиле. «В субботу 25 февраля, — пишет Мордвинов, — была наша последняя продолжительная прогулка с Государем по живописному могилевскому шоссе к часовне, выстроенной в память сражения в 1812 году, бывшего между нашими и Наполеоновскими войсками. Был очень морозный день, с сильным леденящим ветром, но Государь, по обыкновению, был лишь в одной защитной рубашке, как и все мы, его сопровождавшие. Его Величество был спокоен и ровен, как всегда, хотя и очень задумчив, как все последнее время»[497].

Таким образом, мы видим, что, несмотря на создавшуюся в Петрограде опасную обстановку, ни Николай II, ни окружавшие его люди свиты почти ничего о ней знали, вернее, они не знали о масштабах волнений. За все первые дни событий ни одной официальной телеграммы о масштабах происходящего Государь не получил. 25 февраля в Петрограде пролилась первая кровь: на Знаменской площади был убит полицейский поручик Крылов, пытавшийся вырвать флаг у демонстранта, казаки отказывались разгонять мятежную толпу, провокаторы кидали бомбы в мирных людей и кричали, что это дело рук полиции, уже были выброшены лозунги «Долой Самодержавие!», а Государь обо всем этом ничего не знал. Как верно пишет О. А. Платонов: «В это последнее пребывание Государя в Ставке было много странного: в Петрограде творились страшные дела, а здесь царила какая-то безмятежная тишина, спокойствие более обычного. Информация, которая поступала Государю, шла через руки Алексеева. Сейчас невозможно сказать, в какой степени Алексеев задерживал информацию, а в какой степени эта информация поступала искаженной из Петрограда. Факт тот, что фактически до 27 числа Государь имел искаженное представление о происходившем в Петрограде»[498].

Тем не менее, он был обеспокоен событиями в Петрограде. 25 февраля, вечером, он посылает командующему Петроградским военным округом генералу Хабалову телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ». Генерал Хабалов, то ли из-за растерянности, то ли из-за того, что боялся вверенных ему частей, то ли по каким-то другим причинам не предпринял ничего, чтобы исполнить недвусмысленный приказ царя. Как говорил сам Хабалов: «Эта телеграмма, как бы вам сказать? — быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить „завтра же“…». 26 февраля, в воскресенье, в Петрограде наступило затишье, и Хабалов отправил Царю телеграмму, что беспорядки прекратились. Но не успела эта телеграмма дойти до адресата, как они возобновились с новой силой. Между тем, как Царь получил известие, что в городе все спокойно. Одновременно до Царя дошли сведения, что «забастовкой пекарей», как поначалу воспринимались события в Петрограде, воспользовалась Государственная Дума и ее председатель Родзянко, которые, как писал Воейков, «открыто вынесли свою революционную деятельность из стен Таврического дворца». 26 февраля в камер-фурьерскому журнале появляется запись: «26.02. 1917, воскресение. Сего числа в „Собрании указаний и распоряжений Правительства“ был опубликован Высочайший указ „О роспуске Государственной Думы и Совета с назначением срока их созыва не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств“. Совет Старейшин Государственной Думы постановил не расходиться и всем оставаться на своих местах»[499].

Налицо был уже не просто бунт толпы, но государственный переворот. Между тем, до Царя доходили совершенно иные сведения. Министр внутренних дел Протопопов продолжал дезинформацию Николая II. В. Н. Воейков пишет: «На следующий день, (т. е. 25 февраля — П.М.)в субботу, я получил от А. Д. Протопопова телеграмму с извещением, что в городе беспорядки, но все клонится к их подавлению». В тот же день генерал А. И. Спиридович, находившийся в Царском Селе, отправил Воейкову полученные сведения из департамента полиции: «Ничего грозного во всем происходящем усмотреть нельзя; департамент полиции прекрасно обо всем осведомлена потому не нужно сомневаться, что выступление это будет ликвидировано в самое ближайшее время»[500]. Думается, что деятельность Родзянко по умалчиванию событий и телеграммы Протопопова, их искажающие, имели под собой одну цель — ввести Государя в заблуждение, с целью его дезориентировать и дать возможность революционному процессу принять такие широкие масштабы, которые позволили бы Государственной Думе начать шантаж Царя с требованием Ответственного министерства. Во всяком случае, таковы были планы Родзянко. Что же касается Гучкова, Милюкова, с одной стороны, и Керенского и Чхеидзе — с другой, то те преследовали свои, хотя и разные, но далеко идущие цели.

1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули бесплатно.
Похожие на «Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули книги

Оставить комментарий