Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала - Автор неизвестен

Мрачные деревья протягивали к ним узловатые ветви, и ветер жалобно завывал в их вершинах. Все вокруг потемнело и нахмурилось, словно ожидая смерти прекрасной и гордой Фанты.

А конь Самбы все скакал и скакал, подгоняемый безмолвным седоком.

Звезды в небе погасли, и луна погасла, и ночь окутала джунгли непроглядной тьмой.

А конь все скакал.

Занялся рассвет, вышло солнце, но ни одна из птиц не запела в лесу. Даже ручьи струились бесшумно в темных зарослях. Угрюмое молчание царило вокруг.

Только мрачный стук копыт нарушал тишину: конь скакал неутомимо и нес на себе безмолвного таинственного всадника и несчастную Фанту.

А позади них, отстав далеко-далеко, из последних сил трусила старая Сокхна.

Только теперь поняла гордячка Фанта, как глупо она поступила. Кому она доверилась? Какой злой дух увозит ее? И что она сделала, за что ей такая кара?

Она была одна среди джунглей со своим страшным мужем и не знала, что ее ждет.

И тут взгляд ее упал на руку всадника, сжимавшую поводья. Как любила она ласкаться щекой об эту нежную руку! Но теперь она, на ее глазах, покрывалась волосами, длинной и жесткой шерстью, от которой исходил удушливый звериный запах. И пальцы становились все короче и толще, и вместо ногтей на них вырастали могучие когти, способные одним ударом вспороть горло взрослому быку: прекрасная рука превращалась в лапу.

От ужаса Фанта облилась холодным потом, и зубы у нее защелкали. Горло у нее сжало, и она не могла издать ни звука. Все на свете отдала бы она в этот миг, чтоб только вновь очутиться в родной деревне и спрятаться, как бывало в детстве, под кровом своей хижины от всех страхов и огорчений.

Подняла Фанта голову в слабой надежде найти утешение во взгляде мужа, в его любимых прекрасных глазах. Но то, что она увидела, повергло ее в отчаяние.

Прекрасное лицо Самбы превратилось в звериную морду с оскаленной пастью. А из пасти торчали страшные смертоносные клыки. И на этой морде, в которой не осталось ничего человеческого, горели дьявольским огнем два свирепых глаза.

Сзади себя Фанта уже не чувствовала прикосновения шелковой одежды. Теперь к ней прижималась волосатая горячая грудь и затылок ей обжигало учащенное смрадное дыхание.

И вдруг страшная сила швырнула ее из седла на землю. Фанта подумала, что пришла ее смерть, и зажмурилась. Но смерть не шла, и она открыла глаза. И не увидела ни коня, ни всадника. Перед нею стоял, потрясая гривой, великолепный и грозный лев.

Фанта вышла замуж за льва!

— Жена моя! — сказал царственный зверь. — Ты была испорченной девчонкой, но с этим покончено. У себя ты была принцессой, здесь ты будешь рабыней. У себя ты капризничала и привередничала, и подобные тебе девы говорили с тобой, стоя на коленях. Здесь ты будешь сама стоять на коленях, есть сырое мясо, спать на голой земле и ходить босиком по лесным колючкам. И я убью тебя, когда мне захочется!

Фанта дрожала от страха.

— Видишь эту пещеру? — прорычал лев Самба. — В ней ты будешь жить со своей старой клячей!

Покорно сняла Фанта свои богатые наряды и вместе с Сокхной укрылась в пещере. Только там, в темноте, залилась она горькими слезами и долго рыдала и стонала…

Пожалела ее старая кобыла и обратилась к Фанте со словами утешения:

— Не плачь, госпожа моя! Мы попали в беду, но доверься мне, и я тебя выручу. А пока надо смириться, усыпить подозрения твоего супруга. Будь с ним ласкова и добра, нежна и покорна!

— Я сделаю все, как ты скажешь, — ответила Фанта. — Буду повиноваться тебе во веем.

И потянулись дни один за другим. Поверила Фанта, что Сокхна спасет ее, и мужество вернулось к ней.

Каждое утро лев уходил на охоту, каждый вечер он возвращался и пел громовым голосом:

Я царь, повелитель джунглей,Предо мной дрожат люди и звери!Я самый могучий и грозный,И прекраснейшая из женщинЖивет у меня в пещере.К ней я иду, возвращаюсь к ней,К покорной рабыне моей!

И Фанта ему отвечала:

Повелитель саванны и джунглей,Повелитель зверей и людей,Владыка всего живого,Властелин моего сердца,Приходи, приходи скорей!Беги сюда, беги проворно!Твоя маленькая женаОжидает тебя покорно…

И так дни шли за днями. Самба охотился и приносил мясо, и, если охота удавалась, он был добр и покладист.

Но вот наступила пора засухи. Дичи становилось все меньше и меньше. Иной раз лев Самба целый день рыскал по джунглям и по саванне, чтобы добыть какую-нибудь жалкую худую зверюшку. В такие дни он пожирал все сам и злобно рычал на Фанту. Он рычал, что пещера не прибрана, что в ней полно блох и из-за них он не может ни выспаться, ни хорошо поохотиться…

И настало утро, когда Самба ушел на охоту и старая Сокхна-кобыла сказала Фанте:

— Нынче вечером твой супруг вернется ни с чем. Он убьет и съест меня. А завтра настанет твой черед.

— Что же нам делать? Скажи, что нам делать? — заплакала Фанта. — Я погибла!

— Не время стонать и рыдать! — оборвала ее Сокхна. — Плюнь три раза: один раз под циновку в пещере, второй раз посредине двора, а третий раз — за оградой.

Фанта исполнила все, как велела Сокхна.

— А теперь возьми три яйца, что лежат вон в том мешочке, оседлай меня, и — бежим!

И вот Фанта взяла три яйца в мешочке, оседлала старую кобылу, и они покинули жилище льва.

— Что бы ни случилось, доверься мне, — сказала Фанте старая Сокхна. — Но только не вздумай пришпорить меня пятками!

И Сокхна как в воду глядела! В тот вечер вернулся лев Самба с охоты голодный и злой. Прибежал он к пещере и зарычал:

— Фанта, где ты?

— Я здесь! — ответил плевок Фанты из-под циновки. Бросился лев в пещеру. Огляделся — никого!

— Фанта! — снова позвал он.

— Я здесь! — ответил плевок со двора. Выскочил Самба на двор. Никого!

«Возможно ли это? — подумал лев. — Неужели Фанта сбежала со своей клячей, когда они мне больше всего нужны?»

И, собрав все силы, лев зарычал громовым голосом, в котором звучали тревога и злость:

— Фанта, где ты?

— Я здесь! — ответил плевок за оградой. Бросился лев за ограду. И снова — ни души!

Понял тогда лев, что жена обманула его и сбежала. Вне себя от ярости, бросился он по следам кобылы в погоню, проклиная Фанту:

Будь ты проклята, кто бы в тебя ни вселился, —Дух, или демон, или злая колдунья!Горе тебе, ибо месть моя будет ужасной!Никто еще не смеялся безнаказанноНад владыкой джунглей!

Он летел как стрела, он мчался как ветер, пожирая пространство. И на рассвете второго дня увидел впереди беглянок.

Жажда мести прибавила ему сил, и лев полетел как на крыльях. В три прыжка догнал Самба старую кобылу, на которой ехала его жена. Но тут Сокхна сказала Фанте:

— Брось позади меня одно яйцо!

Фанта бросила яйцо, и тотчас безбрежное море с бушующими волнами отделило их от разъяренного льва.

Смело бросился Самба в бурное море и поплыл. Он плыл три дня и три ночи, и плыть ему становилось все труднее. Волны захлестывали его, а вода в волшебном море становилась то кипящей, как в котле над костром, то совсем ледяной, как зимним утром в Далабе, то густой и мутной, как в болоте, то сверкающей до рези в глазах.

Лишь на четвертый день лев добрался до берега и снова пустился в погоню, проклиная коварное море.

Лев летел как стрела, он летел быстрее молнии и вот снова стал настигать беглянок.

Бросила Фанта второе яйцо, и перед львом вырос непроходимый лес. Гигантские деревья были так густо и плотно заплетены лианами, что даже заяц не смог бы прошмыгнуть.

Прижалась Фанта к гриве старой Сокхны, и устремились они вперед.

А лев, обезумев от ярости, набросился на чащобу, отделившую его от верной, как он думал, добычи. Он кидался на деревья и с треском валил лесных великанов. Он кусал и раздирал когтями лианы, не чувствуя даже боли. И все время рычал:

— Никто еще не смеялся безнаказанно над владыкой джунглей!

Лев прорвался сквозь лес и опять пустился в погоню. Он мчался так, что лапы его не касались земли!

И в третий раз Самба заметил беглянок. И в третий раз увидела его Фанта у себя за спиной. Сердце едва не выскакивало у нее из груди.

— Ничего не бойся, госпожа моя, — повторяла ей старая Сокхна. — Когда Самба будет совсем близко, брось перед ним третье яйцо. Но помни: что бы ни случилось, не пришпоривай меня пятками!

Фанта бросила третье яйцо, и сразу же позади нее сгустился такой непроглядный мрак, что в нем нельзя было разглядеть и ладони своей руки.

А перед львом возникло невиданное чудовище, чья голова касалась черных туч, а глаза, как костры, горели во тьме. Грому подобен был его голос, и великан шел на льва, сокрушая все на своем пути, и земля дрожала от его шагов.