Война ордена - Бен Каунтер

Зеленокожие закончили строительство своей разномастной флотилии, и Хирогрейв уже понес первые потери, когда орочьи катапульты перебросили мощные заряды через море. Но конечно, все это казалось мелочью по сравнению с тем, что орда собиралась устроить, ворвавшись в перенаселенные города.

Тем временем на Хирогрейве все больше людей гибло от рук своих же сограждан и солдат семьи Фалкен. Один из ульев был охвачен масштабным восстанием только потому, что какой–то ребенок заявил, будто видел призраки имперских святых, требовавших покаяния от граждан Ванквалиса. Конторы переписчиков населения подверглись нападению разъяренной толпы, решившей, что там прячут запасы провизии и оружия. Целый округ оказался во власти пожаров; гвардейские части, и без того выбивавшиеся из сил в попытках сдержать мародеров и нарушителей спокойствия, были вынуждены позволить городу гореть.

Сквозь джунгли продолжали прорываться изолированные группки штрафников и ванквалийских Стражей, порой сталкиваясь с орочьими бандами, отставшими от остальной орды. Кто–то так и не смог дойти до берега и погиб, сгинув в зыбучих песках или попав на зуб местным хищникам.

Потери обеих сторон исчислялись тысячами, но это теперь не имело значения. Ситуация на Ванквалисе давно миновала черту, за которой одна конкретная жизнь теряла всякую ценность. Все стороны, будь они на орбите или на поверхности планеты, готовились к следующей и завершающей стадии.

Момент настал, и по всему корпусу «Лазурного когтя» распахнулись голодные зевы пусковых шлюзов. Из них вырвались потоки серебристых семян — абордажных шлюпок, устремившихся прямо к уродливому и бесформенному «космическому скитальцу».

— Приветствую тебя, Сарпедон, — возгласил Евмен, и в голосе его звучала властность. — Давно не виделись.

Главарь мятежников вместе со своими людьми стоял посреди арены, переоборудованной под летную палубу. К нему примкнули более двух сотен Испивающих Души, включающие и совсем зеленых новобранцев, и закаленных в боях ветеранов. Был среди них и апотекарий Паллас. Ремонт «Громовых ястребов», размещенных в этом зале, был в полном разгаре. Еще очень многое предстояло сделать, чтобы исправить повреждения, причиненные Лигрисом, и вернуть Испивающим Души былую мобильность.

Сопровождаемый своими людьми, командор выпрыгнул из люка шарообразного челнока на палубу. За ними спустился и Лигрис, выбравшись из кокпита, чтобы присоединиться к братьям, выстроившимся за спиной Сарпедона.

Тот ничего не ответил Евмену. Да и нечего было говорить. Кому принадлежит власть, было ясно без лишних слов.

— Твои люди обеспечат безопасность восточной части, — заявил мятежник, — Там расположены моторное отделение и архивы. Я буду командовать западом и носовым отсеком, включая мостик. Ни тебе, ни твоим людям не дозволяется даже близко подходить к ним, иначе мои воины откроют огонь на поражение. Ты меня понял?

— Понял, — ответил Сарпедон.

Он просто кожей чувствовал гнев, исходящий от Испивающих Души, выстроившихся за его спиной. На секунду командору даже показалось, что все закончится здесь и сейчас, что десантники сцепятся и будут сражаться, пока никого из них не останется в живых. Но в следующее мгновение капеллан Иктинос встал возле Сарпедона и отсалютовал Евмену. Тот ответил тем же, и командор ощутил, что его люди хоть немного, но расслабились.

— И что дальше? — спросил Сарпедон. — Предположим, мы победим Воющих Грифонов. Какая судьба ждет нас?

— Чтобы подумать над этим, у меня еще полно времени, — ответил Евмен. — Те, кто присягнет мне, смогут остаться. Что делать с остальными, я решу, когда мы уберемся из этой системы.

Вперед шагнул капитан Люко:

— Скажи, Евмен, что могло подвигнуть тебя на такое?

Сарпедон опустил ладонь на плечо товарища, удерживая того от необдуманных поступков.

— Я помню наш разговор в Грейвенхолде, капитан, — улыбнулся Евмен. — Ты еще болтал о том, на–сколько тебе ненавистна война, что вся твоя бравада — лишь маскировка и что ты продолжаешь сражаться через «не хочу» только потому, что должен защищать то, во что веришь. Так вот и я верю и сражаюсь за свои убеждения. Ничего больше. Все–таки я космодесантник. Если мы перестанем отстаивать свою веру, кем же мы станем?

Сарпедон услышал тихий щелчок предохранителя, активировавшего когти–молнии Люко, и тихий гул разогревающихся генераторов силового поля. Капитан весь подобрался, и командор понял, что его друг готовится броситься в бой.

— Акулы во тьме! — погремел из вокс–динамиков сигнал, поданный с мостика «Сломанного хребта», и Сарпедон узнал голос Тидея — одного из бойцов скаутского отделения Евмена. — Уклон в тридцать градусов. Идут прямым курсом!

— Подлет? — отозвался Евмен.

— Двадцать минут, может, меньше.

— Болтать больше некогда. Сарпедон, отправляй людей на позиции. Всем остальным занять назначенные места. Мостик, задействуйте все оборонительные системы. Необходимо отогнать абордажные шлюпки!

Снаружи «Сломанный хребет» выглядел поистине чудовищно. Свое имя «скиталец» заслужил за характерные выгнутые очертания. Десятки кораблей сплавились воедино, превратившись в гротескную махину, из которой местами выступали биологические наросты, напоминающие вывалившиеся кишки, а кое–где сверкали стальными ребрами обнаженные скелеты погибших звездолетов. Поверхность «Сломанного хребта» была покрыта ржавчиной и чем–то, напоминающим морские раковины; крылья и скопления сенсоров торчали под немыслимыми углами. Из глубоких разломов, наводящих на мысли о свежих ранах, порой начинал сыпаться мусор. Десятки двигателей «скитальца» плевались огнем во всех направлениях. Орудийные башни вращались, точно глаза хамелеона.

Косяк имперских штурмовых шлюпок мчался к чудовищному кораблю, начиная раскручивать огромные буровые установки, расположенные сразу под аквилами, венчавшими их носы. Более тридцати шлюпок, набирая скорость, зацепили верхние слои атмосферы Ванквалиса и устремились к своей цели, уворачиваясь от огня орудий «Сломанного хребта».

Основное вооружение «скитальца» — торпедные установки и крупнокалиберные заградительные орудия мало годились для остановки столь небольших атакующих лодок, поэтому вся энергия была перенаправлена на оборонительные системы. С приближением абордажных шлюпок над броней «Сломанного хребта» всплывало все больше и больше орудийных башен, и вскоре «скиталец» открыл шквальный огонь. Вспыхнуло и тут же исчезло защитное поле первой лодки, когда в нее разом ударили несколько лазерных импульсов. В черноте космоса расцвел белый бутон ядерного взрыва, угасший уже в следующую секунду, оставив в напоминание лишь обугленные обломки и тела.

Погибла еще одна шлюпка, а затем и третья. Но остальные продолжали рваться сквозь заградительный огонь, скрываясь в тени «скитальца», зависшего на фоне ослепительно–яркого Обсидиана.

Первая абордажная команда, врезавшаяся в «Сломанный хребет», погибла, когда ее бур скользнул по обледеневшей броне, и капсула разбилась о «скиталец». Но за ней последовали и другие, вгрызаясь во внешние слои корпуса и проталкиваясь с помощью пылающих моторов все глубже. Словно клещи, они присасывались к «Сломанному хребту». Впервые с того дня, как Сарпедон и его Испивающие Души изгнали ксеносов, «скиталец» оказался наводнен чужаками.

Евмен вел своих воинов через тьму по древним коридорам и орудийным палубам «Махария Виктрикс». Древний корабль являл собой один из наиболее опознаваемых компонентов «Сломанного хребта». Повсюду виднелись знаки принадлежности к Империуму. Из мрака возникали золоченые орлы, а на стенах, покрытых вековым слоем пыли, все еще виднелись слова молитв.

— Гекулар, на тебе фланги! — приказал Евмен, когда его отделение добралось до главной орудийной палубы «Махария Виктрикс».

Огромные орбитальные пушки, давно заклиненные ржавчиной в одном положении, казались древними памятниками войны и занимали сразу несколько этажей, скрываясь в полумраке. Гекулар поспешил собрать своих людей и вместе с ними растворился во тьме.

— Мостик, — передал Евмен, — есть данные, откуда они полезут?

— Никак нет, — откликнулся Тидей, — Но точно появятся в вашем секторе. К сожалению, сенсорное покрытие в этом месте оставляет желать лучшего.

— Будь ты проклят, Тидей, что я, по–твоему, должен… — Евмен сбился на полуслове. — Тишина!

Все замерли, прекратив обследовать палубу, и стволы болтеров задергались, изучая темноту.

Евмен напряженно прислушивался. Его окружали привычные звуки «Сломанного хребта» — скрежет металла о металл, отдаленный гул турбин и шумы, являвшиеся обыденными для наиболее древних частей «скитальца». Но за ними было слышно тихое жужжание, словно на корабль проникли какие–то насекомые. Сверлят там! — крикнул Евмен, указывая в направлении мощного орбитального лазера, расположенного у дальней стены.