Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Меркачёва Ева Михайловна

Был эпизод, когда она пришла на лекцию с осужденным (не помню, приковала ли его наручниками, но точно крепко держала). Он сбежал, она его на улице увидела, задержала, а поскольку опаздывала на лекцию, то доставила прямо в вуз. «Куда мне его девать было?» Могу лишь догадываться об ее стиле работы в тюрьме, поскольку знаю, как она вела себя на гражданке. Расскажу вам показательную историю. Как-то у меня заболела бабушка, а в больницу устроить ее не получалось. Вера Гавриловна узнала и скомандовала: «Собрались, этапируемся!» Я пытался возразить: «Направления нет, не примут». — «Примут!» Приехали. Она зашла в кабинет к начмеду и через несколько минут вышла с ним под руку. Шепнула мне: «Завербовала. Я умею». Пошли мы с ней и бабушкой в приемную, где непосредственно укладывали в больницу. Там огромная очередь из ветеранов афганской и чеченской войны, кто-то начал возмущаться. И тут Вера Гавриловна громовым голосом: «Я сказала — отбой! Я сказала — сейчас зайдет вот эта бабушка!» И наступила гробовая тишина.

Точно так же она решала все вопросы в тюрьме, если была уверена, что за ней — правда. За это ее заключенные и любили.

Комментарий одного из авторов Уголовного кодекса, профессора Анатолия Наумова:

— Более всего поражал ее удивительно волевой характер. Некоторые «понятия», по которым жили ее подчиненные (их «философия»), вполне зримо проглядывали в ее повседневной жизни. Например, известное жизненное кредо «не верь, не бойся, не проси». В пору наших встреч она занималась подготовкой своей кандидатской диссертации на кафедре уголовного права и по совместительству выполняла обязанности юрисконсульта местной епархии РПЦ. Но идеология и своеобразная правда тюремной жизни как кодекс поведения осужденных и, главное, тюремной администрации оставались для нее руководством в повседневной, уже иной, жизни. Для своей диссертации (мне пришлось выступать на защите в качестве официального оппонента) Вера Гавриловна провела большое социологическое исследование о значении использования религиозных постулатов осужденными, отбывавшими наказание в виде лишения свободы. Так вот, на меня произвело большое впечатление, что, по ее подсчетам, основные обращения к Богу у таких верующих были связаны с их просьбами (опрашивались как женщины, так и мужчины) сугубо личного характера. Не скрою, что меня это очень и очень отрезвило, в особенности отдаленность этих просьб от канонически евангельских. То есть независимо от нравственной встроенности ее, так сказать, горних представлений, она достаточно умеренно, без обычных преувеличений оценивала их значение для исправления осужденных.

А в целом в моей памяти она осталась оптимистом-правдолюбом, способным всегда простить ближнего, напоминая, что редко кто сам без греха и в силу этого не вправе брать на себя роль судьи.

Из СИЗО Вера Гавриловна уволилась в 2003 году. Окончательно перешла работать юристом в Екатеринбургскую епархию при митрополите Викентии. Что интересно, здание епархии через дом от СИЗО.

Лещенко шутила: переехала с «Репина, 4» на «Репина, 6». И на этой новой гражданской должности ей приходилось принимать участие в серьезных чиновничьих совещаниях.

— Если она видела, что там «о чем-то не о том», могла присутствующих поставить на место, начиная «по фене ботать», — рассказывает Данил Сергеев. — К мужчинам при этом обращалась «уважаемый», к женщинам — «очей очарование». Однажды ее спросили: откуда она? И Вера Гавриловна ответила: «Так-то я с тюрьмы взята, а сейчас владыке помогаю». Они, похоже, подумали, что она сидела, и на всякий случай побаивались. Может быть, в том числе это помогало ей без лишних бюрократических проволочек оформлять документы на земли и помещения для епархии.

По просьбе патриарха она выступала адвокатом одного известного человека. Он был начальником таможни и благодетелем церкви. Рассказывала мне потом: «Я пришла в СИЗО "Лефортово". Впервые оказалась с другой стороны. Это очень сильно отрезвляет. Быть с другой стороны — настолько унизительно и дико». Как-то она по благословению митрополита защищала директора НИИ в Москве. Она понимала, что его посадят. И вот в коридоре суда она его поучала, как себя вести (он все старательно записывал на листок): «Заедешь на хату, увидишь, кто старший, спроси у него, какие у вас порядки». Ну и дальше все по пунктам. Так вот пока она все это говорила, возле них в суде толпа собралась, все слушали, открыв рты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

По словам Прусаковой, Лещенко бесплатно защищала бедных отчаявшихся людей. Причем обладала фанатической удачей и выигрывала почти все дела для этих несчастных. Сама говорила: «Это не я, это Бог управляет!» Речь о сотнях спасенных ею, только теперь уже от несправедливого судебного преследования.

— Вообще во многое не верится, если не знать ее лично, — продолжает Данил Сергеев. — Но я — свидетель удивительных историй. При мне она забрала с улицы к себе домой совершенно чужую ей бабушку с деменцией. В какой-то период в квартире шел ремонт, Вера Гавриловна спала на работе, а бабушка — в машине. И Лещенко в течение ночи несколько раз прибегала прогревать автомобиль, убедиться, что с бабушкой все хорошо, и покормить ее. Когда владыка узнал про это, распорядился поселить бабушку в монастыре. Так эта старушка за несколько дней монахов чуть с ума не свела, поскольку с утра до ночи материлась на чем свет стоит (больная же была). А представьте, что Вера Гавриловна несколько лет терпела все это у себя дома.

Все чаще и чаще Вера Гавриловна возвращалась к мысли самой уйти в монастырь. «Мечтаю о жизни там. Устала от дрязг». Друзья не верили: «Ты такая живая, эмоциональная! Как же ты затворницей будешь?»

— Она как-то взяла меня с собой в монастырь Ганина Яма, что в Свердловской области, — рассказывает Елена. — Там несколько храмов на территории. И есть место, где живет настоятель (тогда это был Феодосий). У него, как выяснилось, собирались люди и вели беседы о вере и любви. И оказалось, что Вера Гавриловна постоянно туда привозила тех, кто был в беде — в сложной жизненной ситуации или имел проблемы со здоровьем. Мне кажется, что это не сотни, а тысячи людей. Некоторые истории спасенных ею звучат просто невероятно. Об одной я написала рассказ — так была вдохновлена. Это рассказ про женщину-гинеколога, которая благодаря ей перестала делать аборты и сама забеременела на склоне лет. Скажу вам так: веру в Бога Вера Гавриловна приобрела не на работе, она в ней была с детства. Просто эта непростая работа укрепила в ней веру, раскрыла ее в тот результат, к которому она в итоге пришла. А ведь служба в тюрьме могла сломать морально и психологически, подтолкнуть к пьянству (как закончили многие сотрудники ФСИН), могла ожесточить.

Незадолго до смерти она сказал мне: «Договорилась с настоятельницей Николо-Сольбинского монастыря. Мне келью выделят».

Умерла Вера Гавриловна в 2020 году в День России, 12 июня. Похоронили самую эпатажную тюремщицу страны в Николо-Сольбинской обители.

Могила Лещенко на территории монастыря

«Когда-нибудь обо мне напишут книгу или снимут фильм, и это будет боевик», — шутила Вера Гавриловна. Можно сказать, что она угадала.

Часть IV

ВРЕМЯ «Ч»

Осужденные покидали учреждения, сменив тюремную робу на камуфляж

В 2022 году произошли исторические для всей тюремной системы события. Такие случаются всего раз или два в столетие.

Первое — были переписаны Правила внутреннего распорядка для исправительных учреждений. ПВР — документ, на основе которого строится жизнь арестанта, именно он определяет режим дня, список запрещенного и, наоборот, разрешенного за решеткой. Второе — осужденных с неотбытыми сроками отправляли в зону специальной военной операции. Никакой официальной информации об этом не было. Но по подсчетам журналистов и правозащитников можно предполагать, что к ноябрю 2022 года в зоне СВО находилось около 30 000 арестантов.