Крылов - Николай Степанов

И Крылов закончил басню мудрым поучением:

Так часто человек в расчетах слеп и глуп.За счастьем, кажется, ты по пятам несешься:А как на деле с ним сочтешься —Попался, как ворона в суп!

Басни Крылова читали в петербургских гостиных и крестьянских избах, купеческие сидельцы и солдаты в армии, искушенные литературные гурманы и малограмотные мужики. Басни отвечали чаяниям широких народных масс, способствовали сплочению патриотических сил. Иван Андреевич был особенно обрадован, когда поздно вечером в его комнату ворвался Гнедич с письмом от Батюшкова, находившегося в войсках, теснивших отступающего неприятеля. Батюшков сообщал: «Скажи Крылову, что ему стыдно лениться и в армии его басни все читают наизусть. Я часто их слышал на биваках с новым удовольствием». Это была лучшая награда баснописцу.

Наполеон поспешно отступал. Кутузов все неумолимее сжимал клещи, стремясь отрезать его армию, не дать ей уйти из России. И лишь неумелость и нерасторопность адмирала Чичагова, командовавшего особой армией, которая должна была завершить окружение французов и не дать им переправиться через Березину, спасла остатки «великой армии» от окончательного уничтожения. Наполеон искусным маневром обманул Чичагова, сделав вид, что хочет переправиться у Борисова, а фактически начал переправу у Студенки. Кутузов известил об этом Чичагова, но высокомерный адмирал, любимец императора, не счел за нужное торопиться, и Наполеон с остатками войска перешел Березину.

Разделяя общее возмущение сухопутным адмиралом, Крылов написал басню «Щука и Кот» — о пирожнике, взявшемся шить сапоги, то есть о моряке, взявшемся командовать сухопутным войском. Басня кончалась насмешливым поучением:

И дельно! Это, Щука,Тебе наука:Вперед умнее бытьИ за мышами не ходить!

Крылова не беспокоило, что его басня не понравится в дворцовых кругах, — ведь Чичагова император хотел противопоставить нелюбимому им Кутузову!

Это была последняя басня о войне. Военные действия теперь перешли за пределы России, враг был сломлен, отечество избавилось от опасности порабощения.

«Чиж и Еж»

Но война продолжалась. Добравшись с остатками войска до Парижа, Наполеон снова стал готовиться к борьбе и собирать армию, намереваясь весной 1813 года нанести союзным войскам ответный удар.

Старый фельдмаршал умер в самом начале заграничного похода, в прусском городке Бунцлау, накануне тяжелых боев с французской армией. Во главе войск встал сам император Александр I. Теперь не было никого, кто мог бы затмить его славу или осудить его распоряжения. Кровопролитное сражение под Дрезденом, «битва народов» у Лейпцига принесли новые жертвы, многие тысячи убитых и раненых. Наконец 19 марта 1814 года капитулировал Париж. Союзники добились окончательной победы над Наполеоном. Русские войска торжественно вступили в столицу Франции. Парижане теснились на улицах, даже крыши домов были покрыты зрителями. Женщины из окон и балконов махали белыми платками. Солдаты прошли церемониальным маршем через город. Наполеон подписал отречение.

На Вандомской площади была снесена статуя Наполеона, и на постаменте водрузили белое бурбонское знамя. А русский император посетил салон мадам де Сталь и очаровал ее своим либерализмом и приятностью обращения. Он даже обещал ей, что рабство будет повсюду уничтожено.

Началась полоса новых забот и волнений — дипломатических переговоров, уговоров, уступок, споров, новых уступок, проектов, деклараций, соглашений. Александр I выказал себя ловким и умелым дипломатом, обещая, пленительно улыбаясь, настаивая на своем. Наконец после полуторагодичного отсутствия он отправился назад в Россию. 12 июля он возвратился в Павловск. В Петербурге готовились к торжественному приему императора, сооружались триумфальные арки, поэты спешно писали восторженные оды и кантаты.

Престарелый патриарх поэзии Гаврила Державин написал оду «На возвращение императора Александра». Он читал ее в своем роскошном кабинете, зябко кутаясь в заячий тулупчик, хотя на улице палило жаркое июльское солнце:

Ты возвратился, благодатный,Наш кроткий ангел, луч сердец!Твой воссиял нам зрак прекрасный,Монарх, отечества отец!..Ура! Ура! Ура!

Стихи были слабые, натужные, лишенные того душевного жара, который покорял в его прежних одах. Их прослушали с вежливым вниманием и почтением к одряхлевшему поэту и событию, к которому они относились. Многократное повторение «ура!» показалось неуместным и неудачным. Стихи других поэтов были не лучше. Однако молчание по поводу приезда императора тоже могло показаться предосудительным.

Алексей Николаевич Оленин счел даже необходимым напомнить Крылову о его недопустимом небрежении. За все время войны он ни разу не похвалил Александра Павловича. Ведь «кроткий ангел» может обидеться. У Крылова есть и недоброжелатели, они не преминут обратить внимание на то, что баснописец прославлял Кутузова как бы вопреки самому императору. Теперь самое время откликнуться на общее ликование. Оленин молча пожевал губами и, не слушая оправданий Крылова, многозначительно похлопал его по плечу.

Уклониться было невозможно. Алексей Николаевич близок к дворцовым сферам и знал порядки. Во дворце уже был разговор: сама вдовствующая императрица Мария Федоровна осведомлялась.

Иван Андреевич вспоминал Александра — обольстительного и коварного, любившего очаровывать и внутренне глубоко холодного. Трудные месяцы войны он провел в огромных комнатах Зимнего дворца, управляя из ампирного, круглого кабинета военными действиями и всей страной, вдали от сражений, которыми руководил Кутузов. Теперь император пожинал жатву, выросшую на полях, обильно смоченных солдатской кровью, кровью тех безвестных мужиков, которые испокон веку обрабатывали земли помещиков. Помещики били их батогами, а в армии их секли шпицрутенами под грохот барабанов. Александр — освободитель Европы, «кроткий ангел» и «отец отечества», обещавший уничтожить рабство, не выполнил своих обещаний. Победители «непобедимой» наполеоновской армии снова вернулись под иго помещика, снова должны были от зари и до сумерек шагать за сохой.

Крылов написал басню. Она называлась «Чиж и Еж». В ней говорилось о скромном, робком Чиже, который на заре негромко «чирикал про себя». Когда во всем блеске и славе подымался над миром солнечный бог — Феб — и раздавался громкий хор соловьев, прославлявших его приход, робкий Чижик умолкал. Это молчание вызвало недовольство законопослушного Ежа, который заподозрил в скромном певце недостаток восхищения перед Фебом:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});