На качелях XX века - Несмеянов Александр Николаевич

История эта через несколько дней после визита к Маленкову имела любопытное продолжение. Звонок вертушки в моем президентском кабинете: «Сейчас с вами будет говорить Лаврентий Павлович». — «Несмеянов слушает». — «Говорит Берия. Ваш Институт научной информации надо числить в составе издательства Академии наук». Начинаю несмело возражать, перечисляя доводы против. Мои доводы — как об стену горох. — «Ведь если Институт информации будет непосредственно в Академии наук, Вас же раздавят и разорвут своими требованиями. Надо, чтобы он был прикрыт издательством, был как бы для внутренних нужд Академии наук». Постановление так и вышло: Институт научно-технической информации при издательстве АН СССР. Это снижало его значение, и, подумав, мы с А.В. Топчиевым решили не считаться с этой добавкой и не подчинять институт административно издательству. А потом об этом вообще все забыли.

Жизнь института, заслужившего вскоре добрую славу, началась. Так было сделано дело, которое я ставлю по значимости в своей деятельности на второе место после строительства МГУ. Директором нового Института был назначен Д.Ю. Панов[355], бывший заместитель директора Института точной механики и вычислительной техники, механик по специальности. Это имело в моих глазах то преимущество, что ему легче, чем не специалисту, было использовать цифровые машины в деле научной информации. Он рьяно взялся за дело. Но первое, что надо было делать, — это обстраиваться, ремонтировать и приспосабливать к нуждам института полученное здание. К сожалению, Д.Ю. Панов, давший хороший старт институту, не сумел наладить отношения с коллективом, и уже с 1956 г. пришлось найти нового директора. Им стал и с тех пор уже 15 лет успешно ведет институт А.И. Михайлов[356].

Чтобы потом не возвращаться к Институту научно-технической информации, еще несколько слов о нем. Когда настало время Институту точной механики и вычислительной техники переезжать в построенное для него здание, М.А. Лаврентьев не стал переводить туда лабораторию этого института, возглавляемую Гутенмахером[357]. Поскольку я еще раньше заинтересовал этого человека проблемой информационных машин, я договорился с Институтом научно-технической информации о переводе этой лаборатории в названный институт, помог решить вопрос о продлении аренды помещения, занимавшегося этой лабораторией. Штат этой лаборатории так и закрепился за Институтом научно-технической информации, но руководитель этой лаборатории оказался трудно управляемым и разбрасывающимся, и с ним вскоре пришлось расстаться.

Однако вскоре над Институтом научной информации нависла грозная опасность. Однажды мне позвонил Вячеслав Александрович Малышев, незадолго перед тем получивший новое назначение в качестве главы Комитета Совета Министров по науке и технике[358]. Может быть, я неверно привожу тогдашнее название этого ведомства. Верно лишь то, что он был предшественником нынешнего Комитета Совета Министров СССР с таким названием. Малышев мне заявил, что Институт научной информации ему необходим и что он отберет его у Академии наук. Мои доводы не действовали. Тогда я попытался обрисовать ему, что передача института мгновенно разрушит дело, так как реферирование обеспечивают тысяч двадцать внештатных референтов — научных работников разных институтов Академии наук, которым мы разрешаем реферировать материалы, используя рабочее время, а в случае передачи института это разрешение отпадет и реферирование прекратится. Где он найдет десятки тысяч квалифицированных ученых, да еще свободно владеющих иностранными языками? Уже поэтому институт не может существовать вне Академии. Малышев задумался и предложил в качестве паллиатива совместное владение и руководство институтом. Пришлось на это идти, я только выговорил, что оперативное управление и финансирование института остаются за Академией наук. Кто платит деньги, тот и устанавливает свои порядки. С тех пор институт называется Всесоюзный институт научно-технической информации (ВИНИТИ) Академии наук и Комитета по делам науки и техники при Совете Министров СССР.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Создание Института элементоорганических соединений

Возвращаюсь к другим делам, связанным с визитом к Г.М. Маленкову. Хотя новое здание ИОХа еще не было готово к принятию своих «жильцов», но переезд вскоре должен был произойти, и предстояло немедленно размежеваться новому Институту элементоорганических соединений (ИНЭОС) и старому ИОХу. Директором последнего стал академик Б.А. Казанский, наиболее видный продолжатель линии Н.Д. Зелинского (фото 42). В остающемся старом здании ИНЭОСа наряду с руководимой мною лабораторией металлоорганических соединений мы создали новые лаборатории моих учеников и сотрудников — М.И. Кабачника (лаборатория фосфорорганичсских соединений), Р.Х. Фрейдлиной (лаборатория синтеза элементоорганических соединений), А.Е. Борисова (лаборатория стереохимии металлоорганических соединений), К.Н. Анисимова (лаборатория карбонилов); кроме того, с нами переходили в ИНЭОС И.Л. Кнунянц (лаборатория фторорганических соединений), Д.Н. Курсанов (лаборатория изотопов), В.В. Коршак[359] (лаборатория высокомолекулярных соединений). Вновь был приглашен К.А. Андрианов[360] для организации лаборатории кремнийорганических соединений.

К моменту выезда в 1953 г. ИОХа в новое здание ИНЭОСу в старом здании стало тесно. Я позаботился зарезервировать участок на углу улицы Вавилова и Бардина позади нового здания ИОХа для возможного будущего строительства ИНЭОСа и строго наказал уполномоченному Президиума К.Н. Чернопятову[361] сохранить этот участок. Получить решение о строительстве ИНЭОСа удалось немного позднее, в связи с подготовкой решения о развитии науки и промышленности в области пластмасс.

С 1957 г. на посту академика-секретаря Отделения химических наук М.М. Дубинина сменил Н.Н. Семенов. В это время он проникся сознанием важности техноэкономической роли, которую должны сыграть в нашей стране пластмассы, искусственное волокно и в целом высокомолекулярные соединения. Это увлечение подкреплялось в нем тем, что реакции полимеризации, ведущие к получению высокомолекулярных соединений, — это цепные реакции, а цепные реакции, их особенности, способы воздействия на них и управление ими — это был для Семенова с юных лет фарватер его научной деятельности, отмеченной впоследствии Нобелевской премией. Он был настолько увлечен высокомолекулярными соединениями, что стал в значительной степени менять направление деятельности своего Института химической физики, берясь за решение технических задач в области пластмасс.

Однажды ко мне приходит А.В. Топчиев и рассказывает, что Н.Н. Семенов подготовил докладную записку в Совет Министров о необходимости развития науки и промышленности полимеров в СССР и собирается отправить ее по адресу и что он, Топчиев, сказал Семенову, что так будет неладно и что записку надо обсудить в Академии наук и отправить ее от имени Академии наук СССР. Так и было сделано. Не знаю, сыграла ли эта записка роль инициатора или же увлечение полимерами Н.С. Хрущева произошло независимо от нее, но только полимеры оказались в фаворе, и в вышедшем постановлении химическая промышленность и Академия наук получали ряд поручений и средства, в том числе и на строительство в Москве, в частности, на строительство ИНЭОСа на зарезервированном мною участке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вскоре Академстрой начал строительство, и в 1962 г. состоялся переезд ИНЭОСа в новое прекрасное здание. Так осуществилось третье дело моей жизни.

Сессия Совета Мира в Вене

В конце 1953 г. мне предстояла новая заграничная командировка, на этот раз в Австрию, для участия в расширенной сессии Совета Мира (фото 50).