Другое место (Понять вечность) - Борис Долинго

– А где же у вас лаборатория на Тухо-Бормо? – осторожно поинтересовался Хиггинс.

Я усмехнулся, припоминая карту Тухо-Бормо:

– Её вы всё равно сами не найдёте, даже если я и скажу, где там она точно расположена. Она на острове посреди озера. Иногда на закате или восходе, когда происходит определённая аберрация солнечных лучей, можно увидеть контуры лаборатории. Но, повторяю, ничего это не даст: здание как бы висит в параллельном пространстве, и у вашей цивилизации нет пока средств проникнуть туда.

– М-да, – сказал Хиггинс после некоторого раздумья, – это очень поэтично. Я, знаете ли, немного поэт. Я даже напишу об этом стихи. Вот у меня уже даже кое-что сложилось в уме. Не желаете ли послушать?

– С огромным удовольствием, – согласился я, посмотрев на часы.

Хиггинс откинул волосы со лба и начал декламировать. Я должен был признать, что для экспромта получилось очень неплохо. Я не знаток поэзии, но, по-моему, это было нечто среднее между Шекспиром в переводе Маршака и Омаром Хайямом:

«Пятьсот километров шагай на восток от Залива,

К озеру выйди, что остров имеет по центру.

В восемь часов на закате включи голоскоп,

И гравитатор по кольцам рефракций

Укажет вам путь,

Что ведёт к неразгаданным тайнам!»

Хиггинс закончил декламировать и посмотрел на меня.

– По-моему, просто великолепно, – довольно искренне сказал я. – Только почему пятьсот километров, например? Я ведь расстояний не называл.

– Вот! – торжествующе сказал Хиггинс. – Сразу видно, что вы не поэт.

– Я учёный, – сделал я картинно-патетический жест рукой, – учёный! Я привык оперировать точными, проверенными цифрами.

– В этом-то и разница, – согласился Президент. – Здесь слово «пятьсот» – просто эмоционально-конструктивный элемент: удачно вписывается в строку. Можно было бы, конечно, сказать «шестьсот» или «семьсот», например, тоже удачно бы подошло, а вот, скажем, «двести» уже не вписывается в ритм. Вы чувствуете?

– Ещё бы, – согласился я: такое числительное, действительно, в ритм не вписывалось.

– Я напишу о вас целую поэму, – мечтательно сказал Хиггинс, – но у меня ещё вот такой вопрос: а позволяет ваша методика прихлопнуть не всю вселенную, это, согласитесь, довольно жестоко, а, скажем, одну отдельно взятую планету в конкретной вселенной?

– Вы имеете в виду Иденту? – напрямик спросил я.

– Не надо называть имён! – Президент Попоя выставил перед собой ладони. – Во всяком случае, пока. Так позволяет или нет?

– Я как раз над этим работаю, и уже есть успехи, – не моргнув глазом, сказал я. – Мазать уже можно, так сказать, но кушать пока нельзя.

– То есть? – не понял Профессор.

– Это я к тому, что результат скоро будет. Намажете, и – бац! – Я хлопнул по подлокотнику кресла. – Камня на камне не останется.

– Прелестно, прелестно, – пробормотал Хиггинс, складывая ладони пальчиками друг к другу. Вот это очень хорошо. Значит так, поэму я всё-таки напишу, но я не только поэт, а ещё и политик, который не имеет права ошибаться и доверять всему, что ни услышит. Поэтому лирика лирикой, а мы сделаем вот что.

Он внимательно и довольно жёстко посмотрел на меня:

– Вы проведёте лично меня и нескольких моих самых доверенных людей в свою лабораторию и продемонстрируете лично мне возможности вашей технологии. После этого мы и будем разговаривать о вашем статусе в моём правительстве. Пока же я ничего не увижу, я рассматриваю ваши слова как красивый рассказ, не более.

– Ну что же мне так не везёт? – спросил я сам себя вслух. – Императрица меня изнасиловала, а теперь ещё и вы хотите того же. Уважаемый профессор, неужели вы думаете, что я дам теперь на это кому-либо шанс? Ни за что! Мы с вами будем сотрудничать так. На первых порах, я, скажем, с помощью синтезатора материи, изобретённого мною, буду подкидывать вам любое потребное количество военной техники и боеприпасов, а вы не будете трогать меня на Тухо-Бормо. Я должен закончить кое-какие исследования и осмотреться в вашем мире…

Я подразумевал для самого себя, что мне необходимо найти здесь Мишу и Машу, но, естественно, даже намекать на то, что ищу кого-то, не стал.

– После того, как я буду уверен, что вы…

Хиггинс неожиданно резко встал.

– Все условия буду диктовать я! – громко сказал он. – Поскольку вы, господин Опер Геймер, сейчас полностью в моей власти, вы будете делать то, что я скажу. Я вижу, вы любите жизнь, любите хорошие вина, не любите старых жирных коров – любите, очевидно, молодых резвых козочек. Ну, так вот.

Хиггинс сделал паузу и плотоядно усмехнулся:

– Либо добровольно, либо под пытками вы покажете место расположения вашей лаборатории и продолжите работу под наблюдением наших сотрудников безопасности. Первая ваша задача – методика точечного, назовём это так, уничтожения планет. Кроме того, параллельно вы будете заниматься синтезом вооружений, как сами сказали. После того, как вы разработаете нужную мне методику, мы рассмотрим дальнейшие условия вашей работы. Естественно, вы не будете ни в чём нуждаться: ни в комфортабельных условиях содержания, ни в женщинах, ни в чём. Но работать будете в закрытом суперсекретном учреждении.

– Это всё? – насмешливо спросил я и посмотрел на часы: оставалось чуть меньше двух минут до моего возвращения.

– Да, всё! – дёрнул головой Хиггинс, от которого и на этот раз не укрылось моё внимание к положению стрелок на часах. – А что вы, уважаемый господин Геймер, всё на часы смотрите?

Я картинно потянулся:

– А вам, уважаемый господин Президент, следовало спросить об этом пораньше. Вы что, думали, что я идиот, и никак не обезопасил себя, засовывая голову к вам в пасть? Моя установка контролирует моё положение в пространстве вашего мира и в заданный момент вернёт меня обратно, в какую бы камеру вы мене не посадили. Зря, я думал, что мы договоримся с вами, ведь я тоже был заинтересован в сотрудничестве, матрас вы полосатый.

Хиггинс немного растерялся. Он ещё не вполне верил мне, но по беспечности и наглости моего тона сообразил, что я его нисколько не опасаюсь. Он открыл рот, чтобы крикнуть стражу, но тут раздался мелодичный щелчок.

– Адьё, президентишка! – сказал я и показал язык, но Хиггинс меня уже явно не видел и не услышал, так как я сидел в кресле перед клавиатурой своего компьютера.

Глава 19.avi: «Найти то, не знаю, что».

Весь день на побережье Тухо-Бормо лил дождь и дул сильный ветер. Серые валы обычно ласкового голубого океана разбивались о скалы мириадами брызг или выплёскивались мутной пеной на золотой песок пляжей. Впрочем, пляжи эти были абсолютно пустынны практически везде: большинство континентов Попоя имели очень низкую плотность населения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});