Другое место (Понять вечность) - Борис Долинго

Дьявол, вот о чём я совершенно не подумал, увлечённый исследованиями Мишкиного мира, так это о возможном алиби. Я вполне мог попросить своих подчинённых на работе, а также Рудика на случай, если им всем будут задавать вопросы, отвечать, что нахожусь в отпуске в Турции, скажем, уже несколько дней. Сомнительное, но, тем не менее, алиби. Особенно, если меня бы никто не заложил сознательно, чего быть бы не должно. Но теперь уже поздно жалеть о такой возможности.

Хотя, почему же поздно? Я могу ещё, вернувшись, позвонить и даже подъехать на работу, наплести что-нибудь про отложенный выезд и попросить каждого из моих сотрудников конфиденциально, что бы говорили то-то и то-то. Это стоит сделать, как только вернусь – я же совсем забыл, что в моём мире времени прошло гораздо меньше, чем здесь. Если, конечно, там уже в течение прошедшего времени никто не наведывался из милиции. Хотя, нет, что я говорю – в этом случае меня попросят предъявить билеты, да и через турфирму всё легко проверить в любом случае. Наверное, я сглупил: проще было бы сказать, что уехал к другу на Алтай или что-то в этом роде.

За этими достаточно досужими теориями я проторчал в камере, периодически слоняясь из угла в угол и ложась на нары, часа три моего субъективного времени. Наконец, в очередное моё приземление на жесткий лежак, я не заметил, как задремал (кстати, это было интересно, оказывается, я мог спать в этом виртуальном мире).

Разбудил меня тривиальный грохот засова в двери. Потягиваясь, я встал с нар, и вовремя: в камеру вошёл сам полковник Салем. Несколько охранников – я не мог видеть, сколько их в коридоре – остались у двери.

Полковник осмотрел камеру, как будто я мог что-то тут спрятать, и, покачнувшись на носках, сказал:

– На твоё… ваше счастье, Пожизненный Президент Хиггинс распорядился немедленно доставить вас к нему. Что ж, пока вам улыбается удача. Хочу только посоветовать, чтобы он в вас не разочаровался. Иначе прямая дорога вам в подвалы президентского Дворца, где добывают показания у подозрительных лиц.

Я поинтересовался у полковника, который сейчас час. Он немного подозрительно стрельнул на меня своими русско-татарским глазками, но всё же ответил. Получалось, что проторчал я в камере вместе с моим сном ни много, ни мало, аж семь с лишним часов.

Меня вывели из здания службы безопасности космодрома и на военном гравилёте под усиленной охраной доставили к президентскому Дворцу. Я сожалел, что в гравилёте меня поместили в отсек, не имевший иллюминаторов, и я был лишён возможности лицезреть столицу славного планетарного государства Попой с воздуха.

Гравилёт приземлился в закрытом ангаре, так что я даже не мог представить, в какой части президентского Дворца нахожусь. Сначала меня провели через помещение, где подвергли тщательному осмотру, хотя осматривать у меня уже было нечего: карманы мои очистили ещё на космодроме. Но безопасность здесь соблюдалась на высоком уровне, и меня даже просветили на какой-то явно не рентгеновской установке, допуская, очевидно, что внутри я мог нести бомбу или что-то ещё. В общем, обследовали меня очень долго, брали пробы крови, кала и мочи, попросили состричь немного ногтей и волос. Я начал догадываться, что исследуют меня, наверное, на уровне ДНК.

Затем люди в белых халатах долго задавали мне разные вопросы, впрочем, пока очень не конкретные, в основном, видимо, направленные на составление чего-то вроде психической карты личности. Однако там были и очень забавные, скажем, о моих интимных пристрастиях. Меня, например, спросили, как я отношусь к любви с кишечнополостными или, скажем, со скрытожаберными. Это было очень любопытно и наводило на мысль о многообразии форм жизни в этой виртуальной вселенной.

«Ну», – сказал я сам себе, когда меня в сопровождении четырёх охранников и полковника Салема увели из центра обследования по бесконечным коридорам, – «дальше врать тебе придётся ещё более складно». Если, конечно, считать, что пока у меня это получалось.

Наконец меня привели в какое-то помещение, но это оказалась не приёмная Президента, а нечто вроде комнаты ожидания, если не сказать, камеры. Однако камера эта была намного более комфортабельная, чем та, где я уже провёл до этого без малого восемь часов. Во-первых, она была большая, метров двадцать квадратных, во-вторых, обставлена просто шикарно: кожаная мебель, бар с холодильником, пальмы, какие-то совершенно незнакомые мне растения в кадках, светильники, дающие приятный мягкий свет. Однако там отсутствовали окна, а дверь массивностью наводила на мысли, что это всё-таки камера, возможно, для достаточно важных пленников, но всё-таки камера.

Одно утешало: мой рейтинг явно повышался, вопрос – надолго ли. Впрочем, тут кое-что зависело и от меня.

Меня оставили одного, охрана и даже полковник удалились. Я не сомневался, что здесь-то уж точно есть какие-то устройства слежения, и поэтому стал вести себя как можно более непринуждённо. Сначала я подошёл к небольшому фонтанчику, бывшему в углу камеры-салона и всполоснул лицо: умыться мне после моего сна в каменном мешке не дали.

Затем я открыл бар и внимательно изучил незнакомые напитки. Моё внимание привлекла бутылка коньяка «Пять Звёздных Скоплений». На маленькой этикетке ближе к горлышку бутылки имелось сокращение даже «ПЗС» – оформление ну ни дать, ни взять, как у какого-нибудь КВВК или, скажем, «Дойны».

Была там ещё настойка «Перцовая Астероидная», различные вина, одно из которых имело странное название «Генитальный Красный Камень», и даже виски «Белый Осёл», что свидетельствовало, о том, что у Президента Хиггинса, или просто Профессора Хиггинса политические и вкусовые пристрастия явно не совпадали. Впрочем, даже Шелленберг курил «Кэмэл». Кстати о куреве, тут были и сигареты. Явно дешёвой здесь «Звезды Попоя» я, разумеется, не увидел, а вот к величайшему своему удивлению обнаружил знакомую «Приму». Более тог, на задней стороне пачки шла надпись, что сигареты выпущены на Земле в Султанате Рига. Имелась даже акцизная марка!

Я начал пробовать всё подряд и отдал должное высокому качеству напитков, несмотря на странные порой названия. Пробовал я, конечно, всего понемножку, но постепенно «крыша» от всех коктейлей у меня поехала. Было любопытно ощущать лёгкую степень опьянения: я всё ещё не верил, что от виртуального алкоголя можно словить кайф. «Впрочем», сказал я сам себе, разглядывая на свет бокал с вином под названием «Рубин», которое оказалось великолепным, «для моей души, которая благодаря Мишке оказалась здесь, всё это – несомненная реальность». Ай да Мишка, ай да Мефистофель: купил мою душу с потрохами!

На одной из стен висели часы, довольно архаичные часы со стрелками, и я наглядно мог видеть, как утекает время. Это меня уже начало немного беспокоить, так как совсем скоро я должен был вернуться назад, а Хиггинса так пока и не встретил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});