Вы прекрасны, вы грустны - Елизавета Луговская

Вера с Надей учились в институте благородных девиц в Вильне, но к занятиям были равнодушны и особыми успехами в учебе не отличались.

Чтобы развеять грустную атмосферу, которая воцарилась после ухода отца, Вера прибегала к сценическим импровизациям. Она ставила рядом два кресла и, пересаживаясь с одного на другое, изображала разных персонажей.

Сестра Надежда, наблюдая за игрой Веры, говорила:

- Тебе надо идти в Мариинку! Не надо ни в какие театральные училища. Ты и так все знаешь. Приди, покажись директору, и тебя сразу возьмут. Будешь играть только главные роли!

Вера отвечала:

- В театре интриги, помнишь, что говорил папа или Горбунов? Актеры готовы заклевать друг друга. Не пойду.

Но она была неискренна. Интриги в театре вовсе ее не волновали. Она ждала, когда представится случай. Теперь театральный народ все реже бывал у них в доме. Ведь приходили к отцу. Но Вера знала - Бог распорядится как нужно, она должна стать актрисой, а если не станет, значит, и не суждено. В театральное училище она поступать не собиралась.

И время пришло. Отец позвал ее в Москву. Мария Николаевна не стала возражать. Федор Комиссаржевский заведовал в консерватории оперным классом и имел большие связи. Мария Николаевна ничего не могла дать Вере, а в Москве ее могла ждать карьера. Замуж она не вышла, роман с художником графом Владимиром Муравьевым, который был ее женихом и никто не сомневался в будущем счастливых влюбленных, закончился плачевно и отозвался глубокой травмой в Вериной душе.

Они с Владимиром жили вместе, но венчание все откладывали - решили проверить свои чувства. Тогда и выяснилось, что художник не верен ей. Свои долгие отсутствия он объяснял работой в мастерской, а на самом деле вдохновенно трудился совсем на другом, отнюдь не столь творческом поприще. Он встречался с родной сестрой Веры - Надеждой.

Когда Вера узнала об измене, это было для нее шоком. В один день она потеряла и любимого человека, и любимую родную сестру. Ее тонкая душевная организация не могла и допустить такого. Психика пошатнулась. Целый месяц после разрыва с Муравьевым она находилась на реабилитации в психиатрической лечебнице.

И тут приглашение отца было как нельзя кстати. "В Москву, в Москву!" Вера не сомневалась, что Бог решил отблагодарить ее за страдания и наконец она встанет на творческий путь артиста, о котором мечтала всю жизнь. Как сказано в Евангелии, по вере вашей и будет вам.

Уроки пения у Федора Комиссаржевского брал элегантный молодой человек по фамилии Алексеев. Он увлекался постановкой любительских спектаклей. Когда ученику показалось, что он может полностью исполнить партию, он стал уговаривать учителя, чтобы тот разрешил ему поставить оперу. Для этого предложил свой театр-столовую в доме отца, где поставил не одну пьесу.

Комиссаржевский не возражал. Он всегда приветствовал любые творческие начинания своих учеников. К тому же Федор Петрович видел, что настоящего оперного певца из Константина Алексеева не выйдет, пусть пробует себя в режиссуре. Этот ученик выделялся среди других своим мощным интеллектом. Их уроки пения плавно перетекали в разговоры и споры об искусстве, о театре. О вещах, не касающихся искусства, Алексеев не говорил никогда, его интересовали только театр и литература. Комиссаржевскому было очень интересно беседовать с этим молодым человеком, выслушивать его оригинальные суждения. "Он ставит любительские спектакли, интересно какие. Из него наверняка выйдет толковый режиссер", - думал Федор Петрович. И, как всегда, интуиция его не обманула. Алексеев позже взял себе псевдоним, под которым и вошел в историю мирового театра, - Константин Сергеевич Станиславский.

Решили поставить сцены из "Фауста" и первый акт "Русалки". "Со второй репетиции я охрип и чем дольше пел, тем было хуже. Встав на одни подмостки с хорошими певцами, я понял непригодность своего голосового материала для оперы, недостаточность музыкальной подготовки. Мне стало ясно, что из меня никогда не выйдет певца и что мне нужно навсегда расстаться с мечтами об оперной карьере", - вспоминал Станиславский об этом опыте.

И Станиславский мужественно отказался от карьеры оперного певца, признав свою полную несостоятельность. Но от драматического театра он отказываться не собирался. Он был полон новых идей и горел от нетерпения воплотить их в жизнь. Первой ласточкой было организованное им совместно с Федотовым, Комиссаржевским и Ф.Сологубом Общество искусства и литературы. Клуб торжественно открылся в 1888 году в отремонтированном на средства Станиславского здании на Тверской улице.

Приехав в Москву к отцу, Вера с удовольствием окунулась в работу, она стала его главной помощницей. Вера постоянно присутствовала на его уроках, как ассистент помогала в работе с учениками. Здесь она и познакомилась со Станиславским. У них были почти приятельские отношения. Вере нравился Константин, ей импонировала его сосредоточенность, преданность искусству и в то же время легкость, непринужденность в общении. При этом ни тени фамильярности - напротив, элегантность, утонченность, галантность.

Константин Сергеевич ставил пьесы в Охотничьем клубе. Однажды он, по обыкновению, зашел к Федору Петровичу на чашку чая. Вера отложила гитару и стала накрывать на стол.

- Как дела в театре? Как "Говорящие письма" Гнедича? Вы ведь только недавно сыграли премьеру. Почему не приглашаете?

- Не приглашаю потому, что заболела актриса, исполняющая роль Зины. Не знаю, что и делать, - сказал Станиславский, задумчиво глядя на ложку, которой помешивал чай.

"Через два дня спектакль, у него заболела исполнительница главной роли, а он так спокоен, чай пьет, как будто ничего страшного не произошло", - подумала Вера.

- И что, спектакль придется отменить? - спросила она.

- Отменить? Да нет, зачем же? - как-то задумчиво глядя на нее, сказал режиссер.

- Но Зину-то кто играть будет? - удивилась Вера.

- А вы и будете.

Немая сцена длилась около минуты. Ее нарушила Вера.

- Хорошо, - спокойно сказала она. - Вы знаете, я ведь играла роль Зины в любительском спектакле в Петербурге.

- Ну, вот видите, как все получается, - улыбнулся Станиславский. Приходите завтра на репетицию. В одиннадцать утра.

Станиславский откланялся. Как только за ним закрылась дверь, Вера бросилась с криком восторга в объятия отца. Он поднял ее, покружил, как в детстве. Потом сказал:

- Я никогда не сомневался, что ты будешь актрисой. Хотя и не хотел этого. Впрочем, может быть, и зря. Ты будешь большой актрисой, я в этом не сомневаюсь.

13 декабря 1890 года состоялось первое публичное выступление Веры Комиссаржевской перед московской публикой. И Станиславский, и зрители были очень довольны заменой. Аплодисменты не смолкали долго, и Вера получила не один букет цветов. Это было особенно ценно, потому что поначалу, узнав о замене, публика была разочарована, но уже после первых реплик новой актрисы зрители внимательно следили за ее игрой и за ходом действия. А затем молодой актрисе удалось "увести за собой" зал, полностью овладеть публикой. Одним словом, дебют прошел прекрасно.

Когда Станиславский начал репетировать "Плоды просвещения" Льва Толстого, на роль аристократки Бетси он без колебаний пригласил Комиссаржевскую. Репетиции у Станиславского очень напоминали уроки актерского мастерства, режиссер выполнял роль педагога, на своем примере показывал, как надо играть, проводил только ему одному знакомые упражнения по системе дыхания, актерского ритма. Некоторые маститые актеры поначалу пытались возмущаться, но Станиславский спокойно выслушивал их и приводил свои аргументы. Он был очень вежлив, терпим, и в конце концов, увлеченные его оригинальными идеями, актеры соглашались пойти на эксперимент. Казалось, этот человек никогда не уставал, его голос всегда был звонким, а взгляд светлым. Он полностью отдавался работе и требовал этого же от своих актеров.

Премьера спектакля "Плоды просвещения" состоялась 8 февраля 1891 года в помещении Немецкого клуба. Комиссаржевская играла под псевдонимом Коминой. И опять успех, опять восторженные отзывы современников:

"Какая и тогда была в этой актрисе загорающаяся и зажигающая окружающих сила! А сцена с Таней в начале 3-го акта, когда Бетси застает ту за протягиванием нитки и потом заставляет признаться в надувательстве всего спиритического президиума, начиная с профессора, кончая Звездинцевым, отцом Бетси. Сколько ума! Какое предвкушение краха "спиритичества", сколько мести загоралось в глазах Веры Федоровны! А взрывы смеха во время сеанса у молодежи... ее глаза испускали на своих партнеров и в зрительный зал живительные лучики".

Вере надо было серьезно думать о профессиональной сцене, это было ясно всем. Такой талант нельзя зарывать в землю. Отец еще надеялся, что Вера пойдет по его стопам и станет оперной певицей, он даже брал ее с собой на гастроли по провинции, где в концертах вместе с ним она исполняла партии известных опер. Публика встречала ее пение благосклонно, пресса благодушно, но не более того. Скрепя сердце Федор Петрович вынужден был признать, что певица из дочери выйдет средняя, а вот драматическая актриса - это ее дар.