Вместе с флотом - Арсений Головко

Однако мер, принятых нами, оказалось недостаточно для того, чтобы обеспечить полную безопасность плавания в Арктике. Количество и качество боевых сил там вообще не могло удовлетворить возросшую потребность мореплавания: именно там у нас не было хороших кораблей противолодочной обороны и морских самолетов дальнего действия.

Именно это я решил доложить в Ставке.

* * *

Москва теперь была не такой, какой я представлял ее по рассказам, услышанным в первый период войны, особенно в октябре 1941 года, когда гитлеровцы достигли подступов к городу. Теперь к остаткам противотанковых заграждений на московских заставах, к фанерным заплатам окон, оставшимся временной памятью о воздушных налетах, к затемнению, обычному везде, следовало присоединить будничную суету огромного города, живущего в ограничениях военного времени, деловую атмосферу всюду, новый обычай, введенный летом этого года после разгрома немецко-фашистских войск на орловско-курском плацдарме. Этот обычай — артиллерийский салют в честь очередной победы наших войск, освобождающих родную землю от захватчиков, — стал новой особенностью Москвы и производил неизгладимое впечатление на каждого, кто, подобно мне, приезжал с фронта.

Приятно смотреть салют в честь очередной победы, но при этом не следует забывать, что война все еще идет на нашей земле и что мы все еще только возвращаем нашему народу город за городом, километр за километром.

Размышляя так, я чувствовал себя увереннее в ожидании приема у Верховного Главнокомандующего. Ждать, впрочем, пришлось недолго: Сталин был точен, а я пришел к назначенному сроку.

[175]

Первое впечатление всегда памятно. Со времени оперативно-стратегической игры, когда я в последний раз видел Сталина в предвоенной обстановке, прошло около трех лет. Человек в маршальской форме уже не был тем Сталиным, каким он помнился мне с тех дней: несмотря на форму, которая всегда скрадывает возраст, он выглядел значительно старше, чем должен был выглядеть. Видимо, два с половиной года войны взяли у него куда больше, чем положено по календарным срокам жизни. Да и у кого они не взяли больше, чем надо бы?..

Сталин был не один, когда я вошел в кабинет: за столом сидели почти все члены Политбюро. Вместе со мной пришли и представители ведомств, связанных с Арктикой: Наркомата морского (транспортного) флота и Главсевморпути.

Несколько слов взаимных приветствий, и разговор сразу принял определенное направление, ради чего меня вызвали в Ставку.

Доложив обстановку на театре, я высказал свою точку зрения на все то, что затрудняло действия Северного флота в текущем году. В частности, сказал, что прекращение союзных конвоев через Северную Атлантику отнюдь не позволило нам высвободить часть боевых сил. Все равно мы обязаны поддерживать оперативный режим на внешнем направлении в пределах своей зоны и быть постоянно готовыми обеспечить безопасность конвоев. Между тем возможности для такого обеспечения у нас по-прежнему ограниченные.

Вопросы, которые задавал Сталин, касались главным образом развертывания сил флота для прикрытия конвоев из Англии и США в нашей операционной зоне. Учитываем ли мы, что фашистская эскадра, сосредоточенная в Северной Норвегии, может не очень тревожить конвои, пока те будут находиться за пределами нашей операционной зоны, и всячески будет пытаться наносить решающие удары именно в ней, на последнем участке пути? Что предпринято и предпринимается нами для предотвращения таких ударов? Будем ли мы, Северный флот, готовы к встрече союзного конвоя, например, в ноябре? Гарантирует ли это командующий флотом? Не повторится ли то же самое, что произошло в эти два с половиной месяца на коммуникациях в Карском море?

Едва я успел ответить, что прекращение конвоев союзниками помогло не нам, а гитлеровцам высвободить

[176]

часть своих сил и переместить их из Северной Атлантики к новоземельскому рубежу, что в дальнейшем позволило им прорваться в Карское море, в разговор вступили другие участники совещания в Ставке.

...Почему не закрыты новоземельские проливы? Для чего тогда существует Северный флот? Неужели вам, то есть флоту, надо объяснять, что Карское море — это внутреннее море Советского Союза и что Северный морской путь, с таким трудом освоенный советскими людьми, должен быть неприступным для врага? Таков был смысл вопросов, заданных мне.

На это я постарался ответить как можно яснее, что новоземельский рубеж, конечно, понятие менее условное, чем, например, североатлантический рубеж, где существует многосотмилыюе пространство между Норвегией и Шпицбергеном, которое не закроешь любыми силами флота — надводными и подводными; но все-таки и здесь, на север от Новой Земли, есть весьма обширное пространство, которое также не закрыть. Достаточно вспомнить прошлогоднюю навигацию, когда в Карское море проник мощный фашистский рейдер «Адмирал Шеер», обогнув Новую Землю на севере, вокруг мыса Желания.

Утверждать же, продолжал я, что Карское море является внутренним, — это значит не представлять себе, что же такое на самом деле Карское море. Может быть, юридически правильно называть его внутренним морем, но война вносит свои поправки в понятие возможности для противника проникать в такое открытое море. Гоняться же с теми силами, какие мы сейчас имеем там, за вражескими подводными лодками — все равно что гонять зайца собакой в пустыне Гоби.

Сталин внимательно слушал. Когда же я, отвечая на вопросы, начал возражать, несколько повысив голос, он с раздражением стукнул трубкой по столу и громко сказал:

— Мы вас вызвали не пикироваться, а дать объяснения и чтобы помочь вам. Вы говорите, что входы в Арктику нельзя закрыть всеми надводными и подводными силами... — И вдруг спросил: — А воздушными?

— Это уже лучше, — отметил я. — В обеспечении безопасности арктических коммуникаций первым звеном в настоящих условиях следует считать необходимое количество самолетов противолодочной обороны. Их-то и не хватает у флота.

[177]

Кто-то из присутствовавших заметил, когда я подчеркнул целесообразность усиления авиаотряда, предназначенного для обороны Северного морского пути, что Головко уповает больше на авиацию, чем на флот.

— Морская авиация является составной частью флота, — ответил я и тут же высказал претензии к Главсевморпути и к Наркомату морского флота. Однако мне опять было сказано, что мы, флот, не умеем использовать наличные силы, что сил для решительного противодействия противнику вполне достаточно у Северного флота. Было очень обидно слышать, что мы не можем справиться даже с одной или с двумя, самое большее, фашистскими подводными лодками, проникшими в Карское море.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});