Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одинокий журавль,
что отбился от стаи родимой,
кличет в плавнях речных —
все надеется, что услышат
зов его в заоблачных далях…
(Оэ-но Тисато)
999
Преподнесено вместе с другими песнями Государю в годы правления Кампё
Пусть откроются вдруг
пред взором твоим, повелитель,
словно дымка весной,
все мои заветные думы,
что доселе в сердце таились!..
(Фудзивара-но Катион)
1000
Приписано в конце свитка со стихами, преподнесенного Государю
Только слухи порой
долетают о жизни дворцовой,
как журчанье ручья, —
ах, увидеть бы поскорее
эти царственные чертоги…
(Исэ)
Свиток XIX
Песни смешанных форм
Танка
Длинные песни
1001
Редко видимся мы
с любовью моей ненаглядной,
с той, что сердце навек
окрасила черной тоскою.
Оттого-то всегда
я тучи небесной мрачнее,
но пылает душа,
словно поле весною близ Фудзи.
Мне, увы, нелегко
добиться свидания с милой —
но смогу ли ее
за страдания возненавидеть?!
Только глубже любовь
и светлее – как дали морские.
Пусть в разлуке скорблю
от неразделенного чувства —
не удержишь любовь,
словно бурные воды потока,
чье теченье влечет,
уносит смятенные думы.
Коль мне сгинуть дано,
растаять, подобно снежинке,
я не стану жалеть,
дитя быстротечного мира…
Только к милой стремлюсь,
о милой в разлуке мечтаю —
так стремится ручей
под сень вековечных деревьев
и по круче с горы
сбегает в тенистую рощу.
Ах, кому же кому
поведать сердечные муки?!
Слишком многим, боюсь,
все выдала краска смущенья…
Вновь сгущается мгла,
подобная пролитой туши, —
и опять на меня
волною тоска набегает.
«О печаль! О печаль!» —
я тяжко в разлуке вздыхаю.
Что ж, быть может, в одном
сумею найти утешенье —
выйду вечером в сад,
в тиши полюбуюсь росою.
Ведь и мне суждено
исчезнуть росинкой прозрачной,
что легла на рукав
моего белотканого платья.
Но не в силах, увы,
сдержать бесконечные вздохи —
должен я хоть на миг
любовь мою снова увидеть,
пусть лишь издалека,
как вешнюю дымку над склоном!..
(Неизвестный автор)
1002
Список поэтических тем в форме «длинной песни», преподнесенный Государю вкупе с собранием старинных песен
С Века грозных Богов
тянулась чреда поколений,
коих не сосчитать,
как коленцев в бамбуковой роще,
и во все времена
слагали печальные песни,
уподобясь душой
смятенной разорванной дымке,
что плывет по весне
над кручей лесистой Отова,
где кукушка в ночи
без устали горестно кличет,
вызывая в горах
далекое звонкое эхо,
и сквозь сеющий дождь
звучит ее скорбная песня.
И во все времена
называли китайской парчою
тот багряный узор,
что Тацуты склоны окрасил
в дни десятой луны,
в дождливую, мрачную пору.
Зимним садом в снегу
все так же любуются люди
и с тяжелой душой
вспоминают, что близится старость.
Сожалеют они,
что времени бег быстротечен,
и спешат пожелать
бесчисленных лет Государю,
чтобы милость его
поистине длилась вовеки.
Пламя страстной любви
сердца ненасытно снедает —
как сухую траву
огонь пожирает на поле
подле Фудзи-горы,
что высится в землях Суруга.
Льются бурной рекой
разлуки безрадостной слезы,
но едины сердца,
отростки цветущих глициний.
Мириады словес,
подобно бесчисленным травам,
долго я собирал,
исписывал свиток за свитком —
как прилежный рыбак,
что в море у берега Исэ
добывает со дна
все больше и больше жемчужин,
но еще и теперь
не вмещает мой разум убогий
все значенье и смысл
добытых бесценных сокровищ.
Встречу я Новый год
под сенью чертогов дворцовых,
где провел столько лун
в своем бескорыстном служенье.
Вняв веленью души,
Государевой воле послушен,
я уже не гляжу
на стены родимого дома,
где из щелей давно
трава Ожиданья пробилась,
где от вешних дождей
циновки давно отсырели…
(Ки-но Цураюки)
1003
Длинная песня, преподнесенная Государю вкупе с собранием старинных песен
Если б не было тех,
почивших в веках, поколений,
коим нет и числа,
как коленцам бамбука в роще, —
разве мы бы могли
свои сокровенные думы
донести до людей,
словами выразить сердце?
Немы были бы мы,
как безмолвная топь Икахо.
О, сколь счастлив наш рок,
что некогда, в давние годы,
славный Хитомаро
пребывал в пределах Ямато.
Хоть незнатен он был,
но искусство песни японской
он вознес до небес
и оставил потомкам память.
Мне велел Государь
собрать старинные песни —
недостойный слуга,
исполняю монаршую волю
и вослед мудрецу
стремлюсь дорогой неторной…
Лишь подумать о том —
и кажется, что в смятенье
закричать я готов,
как зверь из сказки китайской,
что, дурмана хлебнув,
вознесся к облачным высям.
Больше нет для меня
ни радостей, ни печалей,
всей душой предаюсь
одной-единственной цели.
Но забыть не могу,
что ранее при Государе
стражем я состоял
да сослан был по навету —
было велено мне
перебраться на запад столицы,
к тем далеким вратам,
откуда приходит осень.
Ах, не думалось мне,
что останусь на долгие годы
бедным стражем ворот
вдалеке от монарших покоев,
где в отрадных трудах
под девятиярусной кровлей
прожил я много лет,
избавлен от бурь и лишений.
Ныне к склону горы
примыкает мое жилище,
так что дымка весной
- Записки у изголовья (Полный вариант) - Сэй Сёнагон - Древневосточная литература
- Торикаэбая моногатари, или Путаница - Автор неизвестен - Древневосточная литература
- Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Евгений Абросимов - Поэзия
- Ты о любви просила песню написать. Избранные тексты существующих и будущих песен - Евгений Меркулов - Поэзия
- Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1 - Коллектив авторов - Поэзия
- A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи - Поэзия
- Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями) - Митицуна-но хаха - Древневосточная литература
- Оскар Уайльд в переводах русских поэтов - Оскар Уайльд - Поэзия
- Повесть о прекрасной Отикубо - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Переводы - Бенедикт Лившиц - Поэзия