Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

— Мы что, на купцов похожи? — как бы удивляясь, свел брови к переносице Лев Ольгердович.

— Нет, — покладисто согласился стражник. — Зато похожи на тех, кому купцы служить могут… верой и правдой.

— Глазастый… — одобрительно проворчал княжич, бросая монету сборщику налогов. Судя по тому, как тот проворно подхватил ее, изрядного достоинства. — Это хорошо. А подскажи, воин… где тут у вас можно остановиться на ночь?

— Спросите заезжий двор «Пьяный шмель». У них цены повыше, чем у других, зато тихо, чисто и готовят хорошо. Вон туда поезжайте. Пятое строение. Не заплутаете.

— Добро. Сменишься, загляни. У господина барона разговор к тебе будет.

— Как скажете, ваша милость, — изобразил поклон стражник и хитро прищурился: — Отчего не поужинать в приятной компании.

— Удовлетворишь наше любопытство… — князь вопросительно умолк.

— Рудольфом меня кличут, ваша милость.

— Так вот, Рудольф, голодным не останешься, — рассмеялся Лев Ольгердович. — Только поторопись. Думаю, в Янополе много желающих поговорить… за чужой счет.

Заезжий двор и в самом деле искать не пришлось. Во-первых, он располагался, как и сказал стражник, буквально в сотне шагов от ворот, а во-вторых, спутать гостиницу с обычной усадьбой трудно. Где еще даже в надвигающихся сумерках держат ворота нараспашку? А вход на подворье караулит не лохматый кабыздох, а сметливый отрок.

Заметив нас, он прекратил лузгать семечки, отлепился от подпорки и бросился наперерез.

— Слава Иисусу Христу! — завопил он, бесстрашно хватая лошадей под уздцы. — Господа хорошие, если вы ищете ночлег — не проезжайте мимо! Лучшего места для отдыха, чем «Пьяный шмель», вы не сыщете во всем Янополе! Мамой клянусь!

— Если ты только знаешь ее имя, — проворчал Аксель, посылая своего коня вперед и пытаясь оттереть в сторону шустрого зазывалу. Одновременно замахиваясь нагайкой.

Но паренек проворно отклонился от моего оруженосца и, не отпуская наших лошадей, втиснулся между ними.

— Навет и поклеп! Ваше сиятельство, — он как-то умудрился поглядеть одновременно и на меня, и на княжича, — не дайте свершиться несправедливости. Ваш слуга зол на язык! А тем временем моя матушка служит здесь поварихой. И еще ни один постоялец не уехал недовольным ее стряпней. Не верите? Позвольте я проведу вас в залу, и вы сами во всем убедитесь!

— Уговорил, — Лев Ольгердович бросил парню повод. — И если в твоей похвальбе хоть половина правды, получишь от меня крейцер.

— Чтоб мне на этом месте провалиться! — побожился паренек и чинно повел княжескую лошадь в ворота. На всех остальных, в том числе и на меня, он больше не обращал внимания. Разумно рассудив, что в любой компании старший тот, кто платит. Он же и решает…

— Август! Кирюха! — заорал хлопец. — Где вы, лежебоки! Не видите, гости к нам пожаловал! Принимайте лошадей!

Кто-то из двоих тут же показался в дверях пристройки, заканчивающейся большим навесом.

— Не ори, не глухой…

Потом шагнул навстречу, почтительно кланяясь.

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость… — тут же перебросил ему повод парнишка, а сам уже стоял перед Львом Ольгердовичем. — Кирюха только с виду нерасторопный. А лошадей он любит и понимает. Если хотите умыться с дороги, то колодец вон там, — он указал рукой. — Или сразу за стол? А то я полотенец вынесу…

Видимо, парнишка всяких постояльцев насмотрелся. И чистоплотных, и тех, что лезли за стол в любом виде, ничем не отличаясь от скотины. Лишь бы живот набить.

— Неси, — одобрил княжич. Хоть мы и купались всего час тому, а освежиться, смыть дорожную пыль не помешает. — Матери скажи, что веры мы православной, и день у нас нынче скоромный. Пусть не жалеет мяса. А вот вина не надо. Квасом обойдемся… или как? — Лев Ольгердович поглядел на меня.

— Согласен. Хватит с меня и того угощения, что у фон Ритца было. Слишком тяжело похмелье от здешних напитков. Забористые больно…

Аксель коротко хохотнул, словно его ткнули под ребра, но смолчал. Паренек бросил на нас заинтересованный взгляд, но тоже знал свое место и, коротко поклонившись, метнулся в гостиницу.

* * *

Обеденная зала не блистала роскошью. Зато располагала ухоженностью и чистотой. Стены выбелены известью, полы выметены. Даже привычной паутины по углам не видать. Ни пыли, ни копоти… Вместо факелов или лучин — свечи. Столы накрыты скатертями. Что меня особенно удивило, потому что даже в рыцарском замке подобными вещами не заморачивались. А может, всего лишь сказывалась нехватка создающих уют женских рук? Там, где они чувствуют себя хозяйками, а не прислугой.

— Добрый вечер, господа, — миловидная служанка изобразила книксен. — Спасибо, что остановились у нас. Присаживайтесь. Прикажете подать перекусить, или подождете немного? Матушка уже готовит для вас мясо…

Могла и не говорить. Жарящееся на сковороде мясо шкварчало так громко, что не услышать его мог только глухой. Но даже глухой не смог бы не учуять аппетитных ароматов, доносящихся из кухни.

Я непроизвольно сглотнул слюну и впервые за последние часы ответил раньше княжича:

— Неси, красавица, все, что достойно быть съеденным. Не скажу за всех, но лично я так проголодался, что готов откусить кусочек от тебя…

М-да. Остряк-самоучка… Видимо, удар по голове не прошел бесследно. Так тяжеловесно я не шутил с первого курса.

Тем не менее девица весело хихикнула, крутнулась, заставив взлететь подол юбки, и метнулась к шинквасу.

— Гм… — Лев Ольгердович хлопнул меня по плечу. — Я бы тоже не отказался от такого кусочка сдобы… А то, не поверишь, вторую неделю за тобою по пуще гоняюсь. Еще немного, и в схимники можно подаваться…

Эта шутка прозвучала не так весело. Впрочем, если княжич действительно не затаил в душе обиды…

— Знаешь, Степан Олегович, — продолжил тот, будто уловил мои мысли. — Скажи мне кто день-два тому, что я буду трапезничать за одним столом с убийцей Витойта, я бы и сам не поверил.

Аксель и княжий дружинник недоуменно переглянулись. Но ни один рта не раскрыл. Не их ума дело. Будет надо, сиятельства сами все объяснят. Не таятся в разговоре — и то ладно. Стало быть, доверяют.

— Жизнь — удивительная штука, — согласился я, усаживаясь за стол. — Неисповедимы пути Господни, но не нам, грешным, Лев Ольгердович, судить, что должно, а что ложно. И уж тем более знать, что нам суждено завтра. Так что не суши себе голову былым и грядущим, а наслаждайся тем малым, что мы имеем здесь и сейчас.

Произнеся столь выспреннюю речь, я указал на поднос, с которым к нам подошла служанка. Девушка с натугой взгромоздила его на стол и стала проворно разгружать.

— Господи, прими наши благодарности за хлеб насущный, что даешь Ты днесь, и прости нас, грешных, что мы не заслужили его смирением и молитвами… Аминь! — княжич размашисто перекрестился и указал служанке на пустые кубки. Девушка снова изобразила книксен и сноровисто принялась наполнять их из пузатого кувшина.

— А где тот парнишка, что привел нас сюда? — поинтересовался я у нее.

— Янек? — переспросила та. — У ворот, постояльцев высматривает.

— Баська! Где тебя носит, вертихвостка чертова?! — голос был явно женский, но по мощности не уступал хору имени Александрова в полном составе. Примерно в таких интонациях следует возвещать о прибытии капитана на мостик, посылать «сарынь на кичку!», или отдавать другие, не менее важные распоряжения. Таковое, кстати, последовало незамедлительно:

— Мясо готово! Сейчас же подавай! Господа заждались небось.

— Я сейчас!

Девушка опрометью понеслась на кухню. Неудивительно. На такой-то зов.

— Угощайтесь, чем Бог послал… — Лев Ольгердович пригубил кубок, довольно причмокнул и отпил еще. — Гм… Если мясо будет не хуже кваса, то хозяйка этого достойного заведения знает свое дело добре.

— Даже не сомневайтесь, ваше сиятельство! — давешний стражник перенял из рук служанки блюдо с горкой нарезанного большими ломтями мяса. — Пани Марыся — лучшая стряпуха во всем Янополе.

— Почему же она тогда в трактире служит? — удивился Аксель. — Простите, ваша милость. Но это странно… Разве в городе совсем нет богатых и достойных домов, чьи хозяева знают толк в хорошем застолье?

Я промолчал, а княжич одобрительным кивком поощрил бдительность моего оруженосца.

— Как не быть, конечно, есть, — стражник с проворством не меньшим, чем у служанки, поставил блюдо посередке стола. — Приятного аппетита. Секрет в том, господа, что «Пьяный шмель» принадлежит ее супругу. А место хозяйки любую женщину привлекает больше, чем роль прислуги.

— Разумно, — кивнул Лев Ольгердович. Одновременно и соглашаясь, и указывая место за столом. — Присаживайся… Если голоден — ешь. А можешь потерпеть — ответь на пару вопросов и уж потом пируй.