Лось 1-1 (СИ) - Федорочев Алексей

Мой требовательный: «Ты меня дождешься?..»

И снова лукавое: «Может быть…»

— Я приеду!

Что было дальше, я плохо запомнил. Цареву утянул за собой к императрице и ее окружению Младший, до меня дорвался орденоносец Макс с пищащей от восторга Юлей. Кажется, я еще несколько раз танцевал с Зайками, с женой Воронина и парочкой других коллег. Говорил о чем-то с профом…

С торжества я вернулся чумным и немного сумасшедшим: поскандалил на обратном пути с Тушкой, нахамил встретившей с поздравлениями у крыльца чете Угориных… Но имератрица со свитой уехали обратно в Москву, а затянувшая круговерть дел постепенно развеяла наваждение. Зайки подулись, съездили на пару недель в отпуск и дружно простили своего непутевого парня, а потом и сами потонули в рутине обучения. Если для меня новая группа была уже третьей, то для них все было в новинку, они то и дело прибегали советоваться. Не без гордости могу сказать, что мои педагогические таланты на первоначальном этапе были неоспоримы. Даже с упрощенной методичкой народ плавал, пока я не приходил и не давал напутственного пинка.

Расписывать новеньких — а нам в этот раз прислали одних девушек в количестве сразу тридцати особей, — не имеет смысла: по именам я их запомнил, но только благодаря искрам. Обучение частично у меня перехватили Зайки, Игла и Квадрат, причем первые стеной встали между мной и новичками, пресекая все их попытки строить глазки. Напрасно на самом деле — наевшись Зайками по горло, я снова зарекся от романов на работе.

На окна нас уже не дергали так часто — где-то один-два раза в месяц одна из «стареньких» четверок выбиралась по тревоге, но пока что поединки происходили по шаблону, заставляя моих подчиненных с каждым схлопнутым окном все больше расслабляться. Я предчувствовал, что когда-нибудь этот расслабон выйдет нам боком, но пока что метался между оренбуржцами, новым набором и собственной сессией. Преподы из столичного политеха специально приехали в Муромцево принимать у меня и других заочников экзамены, а я внезапно обнаружил, что у меня в учебе конь не валялся, и судорожно закрывал зачеты и курсачи.

А еще приближался мой отпуск, положенный по сроку. Здесь он составлял три недели вместо привычных мне четырех, зато еще две недели можно было взять по дням в течение года на неоплачиваемые больничные. Сначала я не понимал смысла разделения, пока не столкнулся с ежемесячными отгулами Заек. Понятно, что мне такие дни не требовались, свои «прогулы» я удачно использовал на сессию, но что делать с ежегодным основным отпуском, мне еще предстояло решить. При том, что Зайки нагло использовали свой в январе, свалив на меня первоначальную бумажную волокиту, сопутствующую возне с новенькими, свой личный я мог использовать как моей душеньке сдалось. А она у меня разрывалась между Москвой с Наталией, и батей, с которым я дал себе слово поговорить еще год назад.

Отдых в марте зарубил Горбунов, приславший сразу и эскизы, и опытный образец брони. Над его экземпляром я поизгалялся, с ходу завернув некоторые решения. В частности меня не устроила недостаточная защищенность спины и живота — очереди Стагнера прошивали ее насквозь даже на расстоянии ста метров. Но в целом новый вариант мне понравился хотя бы весом — четырнадцать килограммов или двадцать три, тут даже комментарии излишни! За одни только эти девять килограммов разницы я готов был простить Геннадию Матвеевичу все его закидоны. Используемые материалы на слух не опознавались, в этом мире они носили другие названия, но в сумме слоев давали тот самый вожделенный композит. Воистину, судьба щедро наградила мозгами четверку парней из далекого Кедрового!

В апреле вдруг косяком пошли окна. Подобное оживление не стояло из ряда вон, периоды активности тварей наблюдались и раньше, но меня настораживало, что слишком они были для нас «по заказу». При том, что в населенные пункты мы пока не совались, сохраняя остатки секретности, — а слухи о нас давно разошлись по тревожным частям, — новые прорывы очень удачно образовывались в пустынной местности. Еще раз повторюсь — в статистику поведение тварей укладывалось, но я все чаще вспоминал Олега Агеева и его исследования. На каждого из «старичков» в середине весны пришлось по шесть схлопываний, а это в сумме двенадцать окон! Еще четыре — и я стану майором, на что рассчитывал не раньше лета!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В начале мая вроде бы наступило затишье. Горбунов все еще возился с выданными замечаниями, и проф отпустил меня на несколько дней. Просить больше я сам не рискнул: если Забелина и вправду попытается выдать указ о нашем экзотическом роде войск, то стоит находиться на месте, чтобы не проворонить свою птицу удачи.

Повидать батю хотелось, но майор Потеевская уже перед самым отпуском выдала новость: Лосяцкий-старший сорвался с новым проектом в далекий форт Росс — ему поступил глобальный заказ от Комориных.

— А вы что, следите за ним? — недоуменно спросил я у Матильды Моисеевны, вертя в руках справку о местонахождении членов Масюниной семьи.

— Во-первых, отслеживать родственников занятых в нашей программе — моя прямая обязанность, Михаил Анатольевич! — ответила мне майорша — А, во-вторых, ваш отец долгое время проживал в Германии и до сих пор имеет двойное подданство, а за такими личностями идет особый присмотр.

— О, как! — удивился я, — А я?

— Что, вы?

— Я тоже имею двойное подданство?

— Нет, вы родились на территории Российской империи, от подданной империи, так что подданство у вас единственное, — просветила меня кураторша, — У нас подданство идет по материнской линии.

— Ага… Матильда Моисеевна, а можно еще вопрос?

— Спрашивайте, конечно!

— А мои сестры?

Потеевская порылась в папке, из которой только что вытащила мне справку.

— Евгения Анатольевна и Виктория Анатольевна Лосяцкие тоже имеют немецкое подданство вдобавок к нашему, Полина Анатольевна — уже нет, вторая супруга вашего отца Маргарита Львовна родилась в русской семье. Я удовлетворила ваше любопытство? — немного недовольно поинтересовалась куратор, прибирая документы обратно, — Не переживайте, мы знаем, что вы не поддерживаете связь с семьей, и ваши родственники никак не влияют на вашу службу, — «утешила» меня майор.

— Спасибо…

Вскрывшимися обстоятельствами я порядком озадачился, но быстро выбросил из головы — немецкий я по-прежнему знал на уровне «Гитлер капут» и расстраиваться из-за отсутствия и так не светившей мне возможности переезда в Дойчляндию не стал. Встречаться с Масюниной мамой — Варварой в мои планы не входило, поэтому с чистой совестью написал расписку о визите в Москву — своей влюбленностью я переболел, но не прочь был заразиться снова.

— Привет! — возник я на единственном знакомом мне в столице пороге. Дверь сменилась на более крепкую, при обороте замка я услышал новые щелчки, но обстановка внутри комнаты на первый взгляд осталась прежней.

— Какие люди к нам пожаловали! — криво ухмыляясь, ответил Сергей, упираясь плечом в косяк, — Геройский капитан и звездоносец! Ну, привет! — проговорил он, не смещаясь с места и преграждая мне путь внутрь.

Мне были явно не рады. Не желая нарываться на конфликт, я произнес:

— Напрашиваться снова пожить не буду. Мне бы только Наташин адрес и я исчезну.

— Мама не одобряет ругани, но у тебя спрошу как есть: а ты не охамел?

— Э-э-э… не понял?..

— Ты не находишь, что верх наглости спрашивать у отставленного жениха адрес бывшей невесты?

— Оба-на! Прости… накладочка вышла… — я и в самом деле не подозревал, что Наталья для Младшего что-то большее, чем спутница на один вечер.

— Ладно, попугал и хватит! — весело рассмеялся Сергей, — Заходи!

В комнате обменялся рукопожатием с Костей, так и не ставшим Младшему настоящим телохранителем — иначе бы тот не пустил Забелина открывать дверь.

— Располагайся! — кивнул Серый на угол, где стоял мой старый друг — скрипучий диванчик, — Выпьем за встречу!