С. Михалков. Самый главный великан - В. Максимов

Мы были в городе развалин и воронок,

Разграбленного немцами жилья.

Я видел мальчика. Лет четырех ребенок.

Он был убит. И сына вспомнил я.

И я подумал: как же быть такому?

Быть может, кто-нибудь на фронте ждет сейчас

Каракуль детских – весточку из дома

И детский незатейливый рассказ…

Мой верный друг, товарищ мой надежный!

Мы на войне. Идет жестокий бой

За каждый дом, за каждый столб дорожный,

За то, чтоб мы увиделись с тобой!

Каждый день редакцию осаждали мальчишки и девчонки. Они вызнали, что где-то близко автор «Дяди Степы». Они требовали встречи с ним, верили – он поможет им попасть на фронт. Как-то трое мальчишек принесли в редакцию заявление: «Пошлите нас на войну, мы будем разведчиками…»

Сергей Михалков долго толковал с ребятами и почти доказал им, что надо учиться. Они вежливо слушали, поглядывали то на поэта, то на Орден Ленина на его гимнастерке, а потом все-таки заставили его «лично» проводить их в военкомат. Там с ними говорил уставший от подобных ребячьих просьб военком.

10 сентября 1941 года газета напечатала стихотворение Михалкова «Братья»:

Они пришли в военкомат

И обратились к военкому…

Творческой «конкуренции» в редакции не знали: работы и места на полосах хватало всем. Но и здесь легкость на подъем и удивительная контактность Михалкова делали его особенно заметным. Товарищи-газетчики шутили, что Михалков не скрывал свое довоенное прошлое: слава детского поэта пришла за ним на фронт. В солдатской или генеральской землянке (для него это никогда не имело значения) он первым делом спрашивал:

– Дядю Степу знаете?

Он мог войти в любую строгую штабную канцелярию и сказать: «Здрас-с-с-те, я детский писатель Михалков». И даже крупные военачальники, привыкшие к неукоснительному соблюдению уставных требований, улыбались. Всю войну Михалков представлялся только как «детский писатель».

В редакции Михалков бывал редко – мотался по передовой и всюду был дорогим гостем. Популярность часто опережала его появление. Как-то в редакцию пришло письмо: солдат прислал заметку, в которой рассказывалось о встрече с Михалковым. Заметка была озаглавлена «Дядя Степа на передовой»! Автор другого письма просил: «Пришлите газету с поэмой «Быль для детей», – хочу послать своим детям, пусть почитают». Поэма создавалась частями и охватывает события 1941–1945 годов. Выросла она из стихотворения 1941 года «В том краю, где ты живешь», и обусловили это необычные обстоятельства. Михалков вспоминает, как в конце ноября 1943 года, то есть на завершающей стадии его и Г. Эль-Регистана работы над текстом Государственного Гимна СССР, ему довелось читать И.В. Сталину свои стихи. Прослушав стихотворение «Письмо домой» (оно называлось тогда «Письмо жене»), Сталин неожиданно сказал:

– Вы прочитали стихи с настроением 1941 года. Попробуйте написать стихи с настроением 1944 года и пришлите нам.

Михалков пообещал («Письмо жене» действительно было написано в июле 1941 года) и выполнил обещание.

…Не расскажешь даже в сказке,

Ни словами, ни пером,

Как с врагов летели каски

Под Москвой и под Орлом.

Как, на запад наступая,

Бились красные бойцы

Наша армия родная,

Наши братья и отцы.

Как сражались партизаны —

Ими Родина горда!

Как залечивают раны

Боевые города.

Не опишешь в этой были

Всех боев, какие были,

Немцев били так и тут,

Как побили – так салют!..

Поэму «Быль для детей» (вариант 1944 года) 11 февраля 1944 года одновременно опубликовали «Правда» и «Комсомольская правда», а 15 февраля «Пионерская правда».

В 1942 году на страницах газеты «За Родину!» поэт сделал многим запомнившийся обзор детских писем, приходивших на фронт.

Адреса на детских конвертах были приблизительно одинаковые: «Северо-Западный фронт. Красная Армия. Получить бойцу». В конверты вкладывались засушенные цветы, стихи, рисунки. Письма приходили и в посылках с подарками:

«Я посылаю вам две пачки бумаги, четыре коробки зубного порошка, два платка и двадцать конвертов, – перечисляет Лиля Ведерникова из Красновишерска. – Папа у меня тоже в армии политруком в части, но я не знаю в какой…»

«У нас в школе собрали деньги на танковую колонну, и я внесла одиннадцать рублей», – сообщает из Перми ученица 4 класса Тамара Фролова.

А семилетняя Фаня Хазина рассказывает: «Они стреляли в нас с самолета, когда мы ехали в поезде. И мне пулей попали в ногу. Я не могу ходить и лежу сейчас в детской больнице».

Михалков озаглавил обзор «Пишут дети». Художник редакции Виктор Васильев поместил заголовок на фоне листка из школьной тетради в косую линейку, а под ним – рисунок пионера Вани Кириллова из деревни Никулино Ярославской области (он был вложен в одно из писем, пришедших на фронт). Ваня изобразил воздушный бой. Это была, пожалуй, самая излюбленная тема детских рисунков. Далее следовал отрывок из письма ученицы третьего класса Ани Артеменко: «Мой папа тоже ушел на фронт. А мы ничего не знаем о нем, где он сейчас. Может быть, я осталась уже сиротка. И мое детское сердце просит вас отомстить за моего папу и за всех убитых на войне с фашистами. И я вас прошу, дорогой боец, написать мне письмо на дом. Я буду ждать».

Генерал-лейтенант Окороков вспоминает: «Очень популярен среди воинов был Сергей Михалков. Его знали идо войны – как детского поэта, с «Дядей Степой» были знакомы, наверное, все ребята. Но война дала поэту иные темы.

Горит Кубань, Майкоп в ночи пылает,

Защиты просят женщины с детьми,

Тебя, боец, Отчизна призывает,

Останови врага!

Отбрось

И разгроми!..

Не верится даже, что эти строки написаны тем же человеком, который с мягким юмором написал о кумире малышей – дяде Степе…»

Дети, испытавшие все лишения при эвакуации из родных городов и сел, маленькие живые свидетели фашистских зверств – бомбежек мирного населения, пожаров, насилия, – призывают бойцов к мщению. Михалковский обзор детских писем заканчивался так:

Прочитал письмо военный летчик,

Бережно вложил в планшет листочек,

Шлем надел, пошел к своей машине.

Влез в кабину. Посмотрел кругом.

Полетел.

И, думая о сыне,

Беспощаден был в бою с врагом.

В конце лета 1942 года военные летчики вывозили из партизанского края осиротевших детей. Вместе с корреспондентами фронтовой газеты Михалков встречал сирот на полевом аэродроме. Среди сирот была дочь зверски замученного фашистами учителя из села Быстрый Берег Белобелковского района Валя Петрова двух с половиной лет. Фотокорреспондент П. Бернштейн сделал снимки. Михалков попросил дать ему портрет Вали Петровой, и 8 сентября портрет появился на первой полосе газеты «За Родину!» со стихами «Запомни!»:

Посмотри хорошенько на этот портрет

Русской девочки двух с половиной лет.

Это немцы ее «партизанкой» назвали,

Это немцы отца у нее расстреляли.

Разве сердце не скажет тебе: «Отомсти!»?

Разве совесть не скажет тебе: «Не прости!»?

Слышишь, матери просят: «Она не одна!

Отомсти за таких же других, как она!»

Посмотри и запомни, товарищ, портрет

Этой девочки двух с половиною лет!

«В обойму» газетной полосы, – вспоминает однополчанин поэта по Северо-Западному фронту С. Савельев, – часто входили у нас стихи, напечатанные рядом с документальной, сильной своей достоверностью фотографией: то был двойной заряд ненависти и гнева. Под многими из фотоснимков стояли строки, написанные Сергеем Михалковым. Написанные так, что и теперь я не могу читать их спокойно» [46] .

Михалков сразу же поддержал идею Маршака «объединить стих и рисунок». С передовой от солдат и офицеров сыпались сюжеты для карикатур, текстов подписей, просьбы о коротких стихотворениях на ту или иную тему. Острые карикатуры и подписи вызывали смех. А смех – по замечанию одного из героев книги А. Бека «Волоколамское шоссе» – «самое серьезное дело на фронте. Когда на поле боя, на передний край приходит смех, страх улепетывает оттуда» [47] .

Имя Сергея Михалкова, как и Кукрыниксов, Б. Ефимова, С. Маршака, было родным и близким миллионам людей, боровшихся за победу. В «Правду», в «Известия», в «Крокодил» шли письма фронтовиков – самые дорогие рецензии, которых фронтовой поэт или художник может когда-либо удостоиться.

Как-то автомобилисты одного из полков подобрали в придорожной канаве одиннадцатилетнего мальчика Вову Николаева. Его мать убило осколком фашистской бомбы, он сидел возле мертвой матери, сжавшись в комочек. Солдаты похоронили мать, а Вову взяли к себе летчики.

– А где твой отец? – спросили Вову.

– На фронте убили.

Связистки сшили ему гимнастерку, подобрали пилотку. Парнишка стал сыном полка. Он помогал летчикам и техникам. Однажды перед вылетом кто-то из техников вытащил из кармана кусок мела и попросил Вову написать на бомбах, подвезенных к самолетам, по два слова: «За папу!», «За маму!». Сделали фотографию и поместили ее в армейской газете. Сергей Михалков сопроводил фотографию подписью: