Злые дети - Дмитрий Сергеевич Грунюшкин

приемы.

– Мне, честно, жаль, что вы из-за меня попали в такое двусмысленное положение, – сказал Виктор, разливая кофе.

Снежкова странно поморщилась.

– Да мне с самого начала это дело не по душе было. Вы же не упустили гадов, а, наоборот, задержали их, и без потерь. Как-то странно за это наказывать. Хотя…

– Хотя?

Анна упрямо вскинула голову, мотнув стянутыми в хвост волосами.

– Ну ты же не дурак, Макаров! – резко, почти отчаянно, воскликнула она, переходя на ты. – Ты же сам понимаешь, что нарушил все должностные инструкции. Да, девчонок в тот раз ты спас от неминуемой гибели. Их бы наверняка сбросили в ближайшем лесу и там же и прикопали. И нет улик. Я это все понимаю. Но ведь правила и инструкции – они же не дураками писаны и не на пустом месте.

– Ну да, все инструкции написаны кровью, – криво усмехнулся Виктор.

– А ты не ерничай. Так оно и есть. Правоохранительные органы разделили не просто так, отдав каждому свою задачу так, чтобы они как можно меньше пересекались. Это сделано, чтобы уменьшить вероятность злоупотреблений. Чтобы органы могли контролировать друг друга и не подменяли чужие задачи. Иначе получится НКВД, где людей сами искали, сами собирали доказательную базу, сами судили и сами приводили приговор в исполнение. Так хочешь?

– Зато они работали эффективней.

– Ага, столько народу за Можай отправили. Нет человека – нет проблемы. Это эффективность?

– В какой-то мере.

Анна вдруг резко сдулась, огонь в глазах угас.

– В общем, дело я закрыла, – вяло сказала она, раскручивая на столе чашку с кофе за ручку. – Но… Дурак ты, Макаров. Если любишь экшн – иди в уголовный розыск. Там тебя с руками оторвут. Или в МЧС. Пожары тушить, котиков спасать с деревьев. В Комитете тебе не надо работать. Ты все равно рано или поздно снова напортачишь. И никакое начальство из МВД тебя не спасет. А если тебе статус бога нужен – то тем более нечего тебе у нас делать.

– У нас… – повторил Виктор. – У нас – это у меня, а не у вас. Я вообще-то «важняк» и в Комитете не первый год.

Снежкова резко отодвинула чашку. Виктор понял, что она сейчас встанет и уйдет.

– Прости, – вздохнул он. – Зря я это сказал. У нас, у вас… Глупо. Я сам не знаю, что со мной в последнее время. Все летит к чертовой матери, и я впереди.

Сталь в глазах Анны мгновенно исчезла, сменившись сочувствием.

– Это из-за гибели твоей напарницы?

«Настоящая русская баба» – с восхищением подумал Виктор. – «Готова прижать к своей прекрасной груди любого несчастного, хоть котенка, хоть мужичонку, и спасти, отогреть, пожалеть».

Виктор не ответил сразу. Он встал, прошелся по кухне, вернулся. Анна следила за его перемещениями. Он достал из шкафчика открытую пачку сигарет, хотя бросил курить сто лет назад. Пригодилась. Прикурил. Зажигалка чуть подрагивала в его пальцах. Сделал затяжку, сломал сигарету в раковине. Она смотрела на него, не отрываясь.

– И да, и нет, – глухо сказал Виктор. – Умерла не только Ирочка.

Глаза Анны чуть расширились. Она будто сама испугалась того, что спросила.

– Не рассказывай, если не хочешь.

Виктор резко покачал головой, подошел к окну, отвернувшись от Анны.

– Светлана… моя девушка. Ее убили.

– Кто? – едва слышно спросила Анна.

Виктор пожал плечами.

– Не знаю. Дело ведет другой отдел. Да меня бы и не подпустили к нему. Подозреваемых нет. Ее тоже нет. И меня почти нет.

Скрипнул по полу стул. Анна подошла ближе, встала за его спиной. Он чувствовал на затылке ее дыхание. Она молчала.

– Самое страшное, что я начинаю привыкать к тому, что ее больше нет, – в голосе Виктора прорезалась тоска. Такой тоской наполнен волчий вой зимней ночью. Тоска пса по ушедшему хозяину. Совершенно искренняя тоска. Это тосковал в Макарове тот, кто приходил в него по ночам. – Я начинаю ее забывать. И ненавижу себя за это. Я не могу вспомнить ее лицо, мне приходится для этого находить фотографию. И я чувствую, что сам рассыпаюсь. Будто это умер я, а не она!

Рука Анны легко коснулась его плеча.

– Эта боль… Она пройдет.

Виктор обернулся, как будто сорвавшаяся пружина, схватил Анну за плечи, встряхнул. Его лицо исказилось, а по щеке скользнула слеза.

– Я знаю! – крикнул он. – Я знаю, что пройдет! Но я не хочу, чтобы она проходила! Пока болит – я жив. А она уходит! Вот что страшно! Когда боль уйдет совсем – я умру. Может быть, я еще буду ходить, дышать, говорить – но я буду мертвым! Вот здесь!

Он стукнул себя кулаком в грудь. Анна перехватила его руку. Сжала в своей. А потом поцеловала.

С Макаровым такое случилось впервые. Еще ни разу никто ему не отдавался из жалости. И ему даже понравилось. Анна любила его нежно. Не для того, чтобы получить удовольствие и не чтобы утолить страсть. Она не просто отдавалась, а отдавала. Залечивала этим лекарством его рану.

Под форменной рубашкой у нее обнаружилось красивое дорогое белье. Это сочетание говорило об Анне Снежковой больше, чем все ее слова. Эта валькирия оказалась не боевой девой с двуручным мечом, а нормальной женщиной. Лишившись и этих остатков одежды, она не проявила признаков ни смущения, ни развязности, как это часто случается. Она осталась такой же, какой и была. Ее тяжелые груди, крупные, но безупречной формы, манили Виктора зарыться в них лицом. Красивое, сильное тело и нежные руки казались не только желанными, они обещали защиту и покой. В конце концов, Макаров плюнул на все планы и игры, на условности и предубеждения и просто с головой бросился в это теплое, мягкое и неожиданно доброе море…

Уже под утро, когда за окном забрезжил рассвет, но ночник еще разгонял по углам обрывки тьмы, Виктор, полностью обессиленный жаркой ночью, лежал на спине и смотрел на Анну. Она не прикрывала свое роскошное тело с бесстыдством естественности. Откинулась на подушку с закрытыми глазами, но глубокое дыхание выдавало, что она не спит.

– Возможно, ты меня спасла, – тихо сказал Виктор, любуясь ее формами.

Анна молча улыбнулась, не открывая глаз.

– У тебя будут неприятности из-за меня? Я могу что-то сделать?

– Сделать? – Анна приоткрыла глаза и лениво, как тигрица, потянулась. – Перестань лезть на рожон и нарушать инструкции.

– Я подумаю, – улыбнулся Виктор.

– А неприятности… Ну какие неприятности. Письмо из МВД тему, можно сказать, закрыло. А по второму эпизоду…

Виктор помрачнел.

– На самом деле, это чистая формальность – гибель подозреваемого автоматически означает служебную проверку